Закончился второй сезон «Полиции Токио» Майкла Манна о противостоянии молодого журналиста и японских мафиози, а вот наш интерес к благородному бандитизму Страны восходящего солнца всё никак не иссякает.
Криминальных драм, таких же мощных и атмосферных, как «Полиция Токио», повествующих о бытности членов якудза, история знает немало, и многие из них мы могли бы вам смело с ходу порекомендовать. Однако сегодня наша цель несколько иная — поделиться с вами фильмами, которые либо основательно реорганизуют принципы уже довольно немолодого киножанра якудза эйга, либо позволяют взглянуть на жизнь японских гангстеров с непривычных для нас углов.
«Пьяный ангел», реж. Акира Куросава, 1948
Фильм японского классика, который можно считать его первой полностью самостоятельной работой, от первой до последней секунды хронометража срежиссированной Акирой-сан без продюсерских науськиваний. А ещё именно на съёмочной площадке «Ангела» постановщик завёл дружбу с актёрами Такаси Симурой и Тосиро Мифунэ, что впоследствии станут фаворитами Куросавы.
«Пьяный ангел» работает с нарративом классического нуара, но одевает западный «чёрный фильм» в восточные одежды, излагая сюжет о весьма своеобразной дружбе пропащего бандита и врача из бедного района языком азиатской кроткости. Здешние персонажи редко берутся за оружие, а темп жизни послевоенных трущоб придерживается крейсерской скорости, превращая подавленность в отрешённость, а преступность — в рутину. Неидеальным миром нарушителей закона и апатичных приспособленцев Куросава не восхищается — режиссёр обличает пороки общества и отказывается от воспевания членов якудза в качестве пускай и злобных, но осознающих цену чести уличных самураев. Здесь правят реализм и точность высказывания, а не упоение живописанием юдоли улиц разбитых фонарей.
«Токийский скиталец», реж. Сэйдзюн Судзуки, 1966
Многим этот фильм известен как одна из любимейших кинокартин Николаса Виндинга Рефна, многие черты которой датский визионер взял на вооружение для своих собственных проектов. И, стоит признать, у сумасшедшего японского постановщика, добавившего в формулу якудза-кинематографа безумные цветовые решения и эпилептическую энергетику, Рефн натырил немало элементов, будь то зашкаливающая динамика боёв, кислотный визуальный ряд или избыточность каждого кадра. Экспериментаторство Судзуки на съёмках этой ленты привело к тому, что студия «Никкацу», испугавшись авангардных замашек своего сотрудника, запретила ему работать с цветной плёнкой. Именно поэтому другой его культовый фильм про «якудза в стране чудес», психоделический и пёстрый «Рождённый убивать», был снят в монохроме. Однако этому ограничению не удалось унять режиссёрского запала Судзуки, и он выдал вещь настолько дикую, что его уволили почти сразу после премьеры.
Что до «Токийского скитальца», в центре этой работы находится попавший под прицел разбойник, что живёт в жанровом междумирье, слоняясь от вестерна к абсурдистской комедии, от якудза эйга к сюрреалистичному триллеру. Эта картина нетипична как в плане сценария, так и в разрезе графического исполнения. Она переворачивает стандартную историю о похождениях харизматичного и не знающего слова «промах» наёмного убийцы вверх тормашками, заставляя героя демонстрировать искусство ганслингера в весьма странных обстоятельствах и декорациях. Вот только глаз от этого неординарного зрелища не оторвать. А заглавная песня «Скитальца» ещё долго будет играть у вас в голове, навевая сладкую свинцовую меланхолию.
«Мой паспорт — кольт», реж. Такаси Номура, 1967
Опытный киллер получает заказ, успешно выполняет поставленное задание и внезапно для себя самого становится мишенью — бывшим нанимателям куда проще избавиться от своего подопечного, чем разбираться с первопричинами учинённых ими же самими «дворцовых переворотов». Но харизматичный антигерой бегать не собирается, предпочитая не залегать на дно, а атаковать обидчиков в лоб, в своём боевом стиле комбинируя хитрость нью-йоркских частных детективов и дьявольскую меткость героев спагетти-вестернов.
«Мой паспорт — кольт» соткан из заимствований. Фильм многое берёт у американского и европейского кинематографа, оставаясь привлекательным и для зрителя из Азии, так как каноны якудза эйга режиссёром Такаси Номурой соблюдаются: главное действующее лицо сражается за справедливость и всегда верно персональному кодексу чести, а расправу над своими врагами оно не просто вершит, а буквально завораживает зрителя ловкостью рук и безграничной смелостью.
Боевик Номуры выверен, словно стук метронома. К нему не подкопаться — он бодр тогда, когда зритель требует задорного кровопролития, и безмятежен в моменты, когда публике необходима передышка. «Кольт» — он как хороший виски: всегда в тему и здорово даёт по шарам.
«Волки», реж. Хидэо Гося, 1971
Не фильм, а внушительная историческая штудия. Тихая, неспешная, в значительной степени созерцательная работа, описывающая Японию 1920-х годов с перспективы бандитов, которые вышли на свободу по амнистии в честь восхождения на престол императора Хирохито. Та эпоха реконструирована с заботой о национальной памяти, а сам постановщик как бы призывает не торопить события и не совать свой нос в войну банды, покуда не все пейзажи облюбованы и не все контры истолкованы в устном порядке. Здесь затянуто практически всё: если режиссёр оставил за собой право удлинять и намеренно утяжелять бездействием мирные разговорные эпизоды, то в его же силах расширить имеющийся экшен и запустить невероятно натуралистичную, напряжённую и долгую резню.
Такие фильмы не смотришь, а проживаешь и переживаешь за отношения преступников по ту сторону экрана больше, чем за свои. Как говорится, страшная сила — любовь. И страшный человек — влюблённый якудза, у которого много врагов и мало верных друзей. Потому неторопливые гангстеры в кимоно только и делают, что слоняются по городу, сверля конкурентов стеклянными глазами, и разрешают возникающие конфликты в духе «старой школы». «Волкам» не западло смазывать поединок предварительными ласками, будто телепатически передавая зрителю ощущение самурайского противостояния каждым взглядом и каждым словом.
«Якудза», реж. Сидни Поллак, 1974
Любопытный взгляд иностранца на то, чем дышит и какие ценности чтит японский криминалитет. Прагматичный неонуар эпохи Нового Голливуда не предаёт традиций американского киностроения, притом уважительно относится к объекту режиссёрского исследования — к диковинной вселенной острых катан и заряженных револьверов. Большую часть времени на экране блистает легендарный старожил Роберт Митчем, чей герой, в последний раз бывавший в Японии в военной форме во время Второй мировой, прилетает в страну саке и опадающей сакуры, чтобы спасти из лап якудза дочь своего друга.
Это очень сдержанное кино, снятое на японской земле человеком, который доказал зрителям, что умеет орудовать саспенсом (психологическая драма «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?») и жонглировать настроениями (неформатный шпионский триллер «Три дня Кондора»). В постановке нет ничего лишнего, она холодна и расчётлива, как гангстеры, которым противостоит герой Митчема, последовательна, как чайная церемония, изящна, как окровавленный клинок, и необычайно технична — соединяя твёрдое самообладание японской киношколы и приёмы массового англоязычного кинематографа, Поллак добивается поразительного эффекта, когда фильм, которому, казалось бы, нечем удивить, восхищает собранностью и волевым характером.
«Сонатина», реж. Такеши Китано, 1993
Такеши Китано — мастер жанра якудза эйга. Больше половины его фильмографии составляют ленты о нелёгких буднях представителей японской организованной преступности. А некоторые журналисты даже приписывают ему тесные дружеские связи с некоторыми кланами якудза, да и сам режиссёр признавался, что с бандитами ему доводилось контактировать не раз и не два. По молодости, когда Китано занимался стендапом, он часто выступал перед гангстерами, которым был по нраву чёрный юмор комика.
А ещё постановщика, по его собственным признаниям, пару раз похищали, пару раз пытались убить, и однажды ему выпала возможность отобедать с одним из боссов якудза. Тот, к слову, постоянно отвлекался от трапезы, чтобы отчитывать своих подчинённых по телефону, и даже приказывал одному из них отрубить себе палец — популярная воспитательная мера среди мафиози овеянного ореолом загадки государства Ниппон.
Перу Китано принадлежит множество клёвых криминальных драм, в которых он ещё и играет главные роли: «Жестокий полицейский» циничен и яростен, «Брат якудзы» брутален и эстетичен, «Фейерверк» переделывает якудза эйга под артхаусную мелодраму, а трилогия «Беспредел» — это ультимативное высказывание на тему, по своей значимости для жанра сравнимое разве что с «Крёстными отцами» Копполы по их влиянию на фильмы об итало-американской мафии начала XX века.
Однако сегодня мы будем рекомендовать к ознакомлению «Сонатину» — картину, совмещающую трагикомедию про отдых на море и производственную драму, что повествует о бандитах, сосланных начальством в опасную командировку на Окинаву. Этот фильм (в котором Китано тоже исполнил одну из главных ролей) и страшен, и уютен одновременно. В какой-то момент головорезы начинают восприниматься как кучка великовозрастных детей, а их деловая поездка становится больше похожей на отпуск, нежели на комплексную разбойничью операцию. Оттого финальная часть ленты шокирует ещё сильнее, а степень сочувствия персонажам достигает небывалых высот. Тут речь даже идёт не столько о романтизации криминальных элементов, сколько о попытке беспристрастно взглянуть на них — на тех, кто безэмоционально, разучившейся дрожать рукой спускает курок по приказу «старших братьев».
«Якудза: Кладбище чести», реж. Такаси Миике, 2002
Иррациональный и ирреальный проект признанного мастера ошарашивать — киноманьяка Такаси Миике. «Кладбище чести» рассказывает о преступнике столь аморальном и гневном, что ему могут позавидовать многие именитые киношные серийные убийцы. Этот молодой сорвиголова попал в клан случайно, так как вовремя огрел по голове одного очень сомнительного субъекта и в итоге стал одним из самых жестоких бандюганов Японии. Его метод — ультранасилие. Его жертвы все без исключения жалеют о том, что появились на свет. Его карьерный рост — дебош, от которого страдают не только враги группировки, но и братья по оружию.
Если бы Дэвида Линча попросили замутить кино про якудза, то он снял бы что-то по духу близкое к «Кладбищу чести». Этот низкобюджетный, однако крайне броский фильм попал в нашу подборку благодаря тому, что в нём аутентично выстроены реалии Японии начала нулевых, а жизнь членов якудза продемонстрирована без прикрас и без блокбастерного лоска, что характерно для многих других, в частности, неяпонских лент о деятельности гангстеров из края, где уважают Бусидо и в поступках руководствуются праведными путями синто.
Сужая простор, режиссёр расширяет контекст — во всех отношениях чужеродный, полубредовый, медленный, мерзкий, то разбавляемый медитативным джазом, то отталкивающий кровавым месивом, этот без пяти минут хоррор может задать жару. А ещё не стоит забывать, что, если верить режиссёру, в основу сценария легли воспоминания вполне реального человека из числа настоящих якудза — и осознание этого факта введёт в ступор каждого, кому доведётся отсмотреть «Кладбище чести» от начала до конца.
«Чужак», реж. Мартин Зандвлиет, 2017
Режиссёр номинированной на «Оскар» военной драмы «Моя земля» приказывает Джареду Лето изобразить гайдзина, которому выпал один шанс на миллион: будучи военнопленным, он выручает из бедственного положения одного толкового якудза, и тот помогает чужестранцу стать частью его криминальной семьи. С одной стороны, якудза славятся нетерпимостью к иностранцам, и повторение похожего сценария в реальной жизни крайне маловероятно. С другой, фантазия о принятии бледнолицего в ряды ксенофобного мафиозного клана вышла крайне занятной — несмотря на проблемы со скриптом и неровности режиссуры, создатели ленты отлично проработали сеттинг и позволили зрителю вместе с протагонистом почувствовать себя аутсайдером, что выживает вдали от дома и шаг за шагом познаёт вещи, для человека западной формации абсолютно инородные.
Не прям уж исторически достоверный, не шибко выразительный, зато стильный и хваткий. С «Чужаком» просто подружиться, и в его историю охотно вливаешься. Скорее всего, этот киноопыт очень быстро выветрится из вашей головы. Ну и велика вероятность того, что ни продающее лицо Лето, ни цепляющая завязка не сподвигнут вас ознакомиться с фильмом с не самой благоприятной критикой и статусом необязательного «проходнячка». Но если вы всё же решитесь пустить «Чужака» к себе на порог, то он обслужит вас по высшему разряду и подарит два часа, быть может, не самого достоверного, но однозначно интересного экскурса в Японию конца 1940-х, распираемую грязными делишками и чистейшей ненавистью.
