Завершился 49-й Роттердамский кинофестиваль — один из главных киносмотров мира, гордящийся своей любовью к радикальным формам и новым именам. За десять дней здесь показали более пятисот фильмов, треть из которых — мировые премьеры. Ксения Ильина рассказывает о главных из них, выделяя основные тренды фестиваля.
Кадр из фильма «Бабай», реж. А. Айсагалиев, 2020 г.
Первое, что бросается в глаза, — до какой степени фильмы очередного роттердамского кинофестиваля размывают границу между документальным и игровым. Этим, например, занимается москвич Артём Айсагалиев в фильме «Бабай»: режиссёр исследует детские страхи двух мальчиков, Геши и Марка, а играют их родственники Айсагалиева. Но прорабатывает режиссёр, конечно, страхи собственные.
«Бабаю» вторит нидерландская Drama Girl — в этом фильме режиссёр Винсент Бой Карс предлагает студентке танцевальной академии Лейле стать героиней фильма о самой себе. Девушка соглашается отрефлексировать те моменты своей жизни, «когда всё пошло не так», съёмки таким образом превращаются в сеанс психотерапии. Карс выбирает для Лейлы актёров на роль её родителей и бойфренда — но ни режиссёр, ни сама Лейла даже не предполагают, чем этот эксперимент закончится.
Ясмин Лопес из Аргентины, снявшая другой фильм из секции Tiger Competition «Если бы я была зимой сама» (Si yo fuera el invierno mismo), тоже занимается тщательно спланированной постановкой: в её фильме группа друзей приезжает в загородный дом, где ставит спектакль, посвящённый Годару и Фароки. Повествование зациклено само на себе, мы не можем чётко определить, где заканчивается перформанс и начинается сам фильм. Что, собственно, и требовалось доказать: границы реальности шатки.
Кадр из фильма «Если бы я была зимой сама», реж. Я. Лопес, 2020 г.
В Роттердаме очень любят кино из Латинской Америки — можно не глядя выбрать фильм из любой конкурсной программы и с большой вероятностью попасть, к примеру, на то же аргентинское кино. Именно его, пожалуй, в этом году по сравнению с другими латиноамериканскими странами было больше всего. Например, «Одинокая скала» (Piedra Sola) Алехандро Телемако Таррафа сосредотачивается на скудной жизни на фоне невероятной красоты горных пейзажей северной Аргентины. В центре внимания режиссёра — бедная семья, практически оторванная от внешнего мира, пытающаяся выжить в экстремальных условиях среди камней и отсутствия любого подобия зелени. Люди выживают тем, что пасут лам и продают их не самое популярное мясо на городском рынке, до которого — часы пути. Тарраф с должным уважением относится к своих героям и их магическим, практически средневековым ритуалам, призванным отогнать несчастье от стада. Его медленное, завораживающее кино напоминает фильмы Карлоса Рейгадаса или Терренса Малика.
Или ещё один фильм, тоже из самого престижного роттердамского конкурса Tiger Competition — копродукция Бразилии, Аргентины и Португалии под названием «Изгнание» (Desterro). Его сняла бразильская поэтесса Мария Кларо Эскобар. В «Изгнании» молодая пара, Лаура и Исраэль, находится на грани расставания. Но никто не может совершить решающий шаг, несмотря на то что любви давно нет и разговаривать не о чем: потухший брак держится лишь на пятилетнем ребёнке. Лаура уезжает в путешествие по соседней Аргентине и там погибает, а Исраэлю, чтобы привезти её тело на родину, теперь нужно решить бюрократические проблемы, вскрывающие подноготную страны, а ещё как-то наладить свою жизнь. Эскобар всё время напоминает о том, что мы смотрим именно кино, — усложняет форму своего фильма, нумерует главы и располагает их в обратном порядке, эстетски монтирует отдельные сцены — своеобразные мини-фильмы внутри фильма.
Кадр из фильма «Изгнание», реж. М. К. Эскобар, 2020 г.
Сквозной темой фестиваля стали фильмы о болезненном взрослении. В ленте «Себастьян прыгает через забор» студента немецкой академии кино и телевидения Джейлана-Алехандро Атамана-Чека, коллеги по цеху и близкого друга российской любимицы Симоны Костовой, снявшей фильм «Тридцать» (Симона в этот раз выступила в качестве продюсера), мы видим три стадии становления одного мужчины — от момента, когда он был совсем мальчиком, до вполне себе взрослого человека. Если «Тридцать» делал реверансы в сторону Чехова, то Джейлан выбирает себе в герои другого русского писателя — Толстого. «Себастьян» даже на уровне деления на главы, конечно, отсылает к «Детству», «Отрочеству» и «Юности», толстовским повестям. Всё, что переживает Себастьян, важно здесь и сейчас: первая любовь, непонимание матери, поиск собственного я.
Кадр из фильма «Себастьян прыгает через забор», реж. Д-А. Атаман-Чек, 2020 г.
Другой немецкий фильм, «Линяющее время» (Moulting Time) Сабрины Мертенс, берёт совсем иную интонацию с самого начала — от жизнеутверждающих мотивов «Себастьяна» не осталось и следа. Действие происходит в 70-е где-то в немецкой глубинке, маленькая Штефани живёт с отцом и психически неуравновешенной матерью практически в полной изоляции. Она предоставлена самой себе, выбирает в качестве игрушек странные вещи — например, рабочие предметы дедушки-мясника, валяющиеся без дела в подвале. Девочка вырастает, и мы видим её, совершенно переменившуюся, полную ненависти к матери, всё так же наедине с собой и своими странными каннибальскими фантазиями. Ужасно неуютная, отталкивающая реальность «Линяющего времени» в свою очередь становится мостиком к фильмам, без которых не обходится ни один фестиваль, — ставящим в центр внимания семью.
«Синапсы» (Synapses) тайваньского режиссёра Ксьяо Менга — красивый и неторопливый фильм о маленьком А Чанге, мать которого возвращается из тюрьмы и пытается наладить контакт с сыном, которого она практически не знает. С другими членами семьи всё тоже не так просто: дед почти не помнит никого из своих родственников, и болезнь только прогрессирует, бабушка не может простить дочери её бессмысленных поступков в прошлом.
Кадр из фильма «Синапсы», реж. К. Менга, 2020 г.
А героиня «Совершенно нормальной семьи» (A Perfectly Normal Family), дебюта датской актрисы Малу Рейманн, совершает транс-переход, оставляя в полнейшей растерянности свою младшую дочь Эмму. Эмме одиннадцать — ровно столько же, сколько было самой Малу в тот момент, когда на тот же транс-переход решился её отец, и она также не задаёт вопросов, потому что не чувствует в себе решимости для этого. «Синапсы» и «Совершенно нормальная семья» любопытно рифмуются друг с другом: в первом фильме из баланса домочадцев выводит возвращение героини, во втором — её своеобразный «выход» из жизни девочки. И тут становится понятно, что все показанные фильмы так или иначе — про своего рода баланс: документального и игрового, чувственного и рационального, старого и обновившегося для нового начала. Роттердамский кинофестиваль продолжает успешно балансировать между этими понятиями.
