На основе опроса кинокритиков, режиссёров, продюсеров и кинопрокатчиков мы собрали и проранжировали лучшие релизы, выходившие в 2024 году в России и за рубежом. Рассказываем о нашей десятке — в порядке от последнего к первому.
10. «Улыбка 2»
Не вижу ничего плохого в сиквелах, если они ставят перед собой задачу превзойти оригинал (как в восьмидесятые и девяностые), а не паразитировать на интеллектуальной собственности, чтобы подзаработать ещё немного денег (как сейчас). Скажем прямо, первая «Улыбка» была довольно посредственной, если не сказать ужасной (ха-ха), поэтому продолжению оказалось несложно оказаться лучше оригинала. Связано это с тем, что в первой части режиссёр Паркер Финн придумал концепт, а во второй — уже кино. И это кино, вне всяких сомнений, производит впечатление. Адский микс из «Отвращения» Романа Полански и «Вокс люкс» Брэйди Корбета — от «Улыбки» станет всем страшней, сегодня ночью будет не до сна.
9. «Эмилия Перес»
«Эмилия Перес» — экстравагантно-причудливое кино, ещё на этапе пересказа звучащее как нечто странное, если не дикое: известный наркобарон нанимает себе адвоката для тайной операции по смене пола, а спустя время возвращается уже в новой версии себя, полный энтузиазма покончить с ошибками прошлого. Однако испаноязычный мюзикл француза Жака Одиара — оригинальное, стильное и трогательное кино, которое невозможно вычеркнуть из памяти. «Эмилия Перес» — не только участливое высказывание на тему поиска себя, доказывающее право каждого на второй шанс, но и искусно поставленный мюзикл с яркими шоу-стопперами и роскошными женскими портретами. За роль в картине актрисы Зои Салдана, Карла Гаскон, Селена Гомес и Адриана Пас заслужили коллективную награду в Каннах и тем самым спровоцировали одно из самых нестандартных и обаятельных решений жюри за всю историю кинофестиваля.
8. «Каникулы»
Мария Ракитина
Автор Forbes и РБК
«Каникулы» Анны Кузнецовой — щемящая сердце элегия взросления и лучший российский дебют последних лет, тонко улавливающий морозный дух настоящего. Бешеные, импульсивные, склонные всё драматизировать подростки прилетают на театральный фестиваль в Сочи, стремясь ощутить солоноватый вкус свободы, но обнаруживают себя в аутсайдерах консервативного мира, где их нешаблонная самодеятельность рискует нарваться на непонимание и обесценивание. «Земляничное вино», возмутившее жюри своей взрослой меланхоличностью, — метафора непокорности и юности, конфликтующих с замшелой бюрократией. Пока молодая учительница остро реагирует на попытки перекрыть кислород своему творчеству, её старшая коллега, напротив, давно смирилась с ударами судьбы, мимикрировав под систему. Как итог — коллективная растерянность: постановка забракована цензурой, кружок закрывают, каникулы кончились, а впереди — только бездна неизвестности.
7. «Жизнь»
Николай Ларионов
Режиссёр, продюсер
На мой взгляд, главное достоинство «Жизни» — то, как ловко Маттиас Гласнер соединяет трагедию с комедией. Самые яркие сцены немецкого фильма (например, диалог сына с матерью или кашель сестры на концерте брата) сделаны либо с чёрным юмором, либо с тонкой иронией, но при этом не теряя своего драматического эффекта. Кино Гласнера выделяется крепкой драматургической структурой и эффектной работой со временем. С точки зрения киноязыка «Жизнь» для меня является одним из лучших фильмов года (наряду с «Претендентами» Луки Гуаданьино).
6. «Птица»
Для меня это долгожданное возвращение любимого режиссёра в игровое кино. В этой трогательной мистической драме столько безусловной нежности и любви к человеческому, что я всё ещё храню его послевкусие где-то на расстоянии вытянутой руки, боясь потерять. Как любимые очки с преображающими линзами. Для меня это один из главных релизов года. Счастлива, что этот фильм выпустили мы.
5. «Претенденты»
60 лет назад Луис Бунюэль создал великий образ полиамории, выдав ménage à trois за карточную партию. У Гуаданьино секс — тоже своего рода игровой процесс: менее интимный, но куда более динамичный. Сложно вспомнить, когда последний раз в мировом кино появлялось нечто настолько смелое по части режиссуры и художественной изобретательности. «Претенденты» — эссенция сочного эротизма, приправленного хищными амбициями и животной киногенией Джоша О’Коннора. Страсть и теннис объединяет не только брызжущая физиология, но и строжайшая ритмичность. Камера кружит над кортом, словно поданный мяч, склейки режут по живому, а агрессивный саунд-дизайн глушит сердечную пульсацию. Эффектное кино, поженившее голливудский практицизм с европейской чувственностью.
4. «Анора»
Обыкновенные чудеса Шона Бэйкера вынырнули из инди-заводи: после победы на Каннском кинофестивале «Анора» у всех на слуху, в том числе и в России. Юра Борисов и Марк Эйдельштейн, сыгравшие в фильме, стали то ли проводниками, то ли гонцами между — осталось надеяться, что благих новостей. Колядка, отменяющая чудеса и хеппи-энды, точно бьёт в нерв времени: мы всё ещё верим, что однажды всё наладится, но точно не сразу и не с помощью бездонных карманов олигархов. Майки Мэдисон — актриса сумасшедший органики — стала новой Золушкой, которая с сокрушительным упорством обороняет чувство собственного достоинства и право на счастье. Гуманист Бэйкер, давно ратующий за соцпакеты для секс-работников, затягивает зрителя в водоворот роуд-муви, которое в первую очередь сносит голову сумасшедшим желанием не откладывать жизнь на потом.
3. «Мастер и Маргарита»
Сергей Чацкий
Кинокритик, автор КИНОТВ и «КГ-Портала»
В самом начале года отгулявший на праздниках народ устроил этому фильму тёплый приём. Адски тёплый и дьявольски неожиданный. Неожиданный потому, что картина Михаила Локшина — визионера с повадками сказочника — рождалась в долгих муках. И никто не ждал, что изначальный сценарий (за авторством другого видного бунтаря — Романа Кантора) с заголовком «Воланд» выберется из производственного котла без ожогов четвёртой степени. А он мало того, что выбрался, так ещё, при всех своих спорных моментах, о которые продолжают спотыкаться ярые блюстители первоисточника, собрал приличную кассу, имея за пазухой совершенно неприличный бюджет.
Фильм спровоцировал дискуссию (местами с хвалебными нотками, местами испускающую гнев), какой великий роман не слышал десятилетиями. Картина получилась настолько визуально привлекательной и по-ревизионистски смелой, что после просмотра хочется шагать по городу, напевая под нос мотив «Подмосковных вечеров», и погружаться в мысли о вечных истинах: что есть Зло и Добро, Человек и Государство, Искусство и Бог, Сатана и Любовь. Свежие «Мастер и Маргарита» — редкий случай, когда экранизация не подчинилась закону «книга лучше», проведя ошарашивающую наглостью реформу и заявив на весь крещёный (и не только) мир, что «книга бессмертна». А произведению бессмертному и во веки вечные актуальному, каковым и является булгаковская мистерия о бремени человеческих страстей, не нужна киноадаптация формата «буква к букве, запятая к запятой». Ему следует подарить достойное переосмысление. И чем более концептуальным это переосмысление будет, тем богаче окажется диалог между автором и читателем, переросший в диалог между автором и зрителем.
«Мастер и Маргарита» — главный российский фильм года и, пожалуй, самый яркий из одновременно коммерческих и авторских проектов. Крайне редкий пример качественного арт-мейнстрима в России. Таких фильмов практически нет в нашей стране и, боюсь, в ближайшее время не предвидится.
2. «Падение империи»
Гораздо интереснее не то, какую картину мира даёт Алекс Гарленд (на фоне новостных сводок и штурм Капитолия — не более, чем часть охваченной огнём планеты), а то, как он это делает. Многие на выходе из зала ринулись обвинять фильм в агитпропаганде, когда как режиссёр наглядно показал, как легко кино способно манипулировать восприятием даже самого сознательного зрителя.
Пока Гарленд грубо и намеренно не к месту переключает тумблер с леденящего документального реализма на вызывающе игривую интонацию в духе шаблонных боевиков — зритель переживает аттракцион эмоций: от оцепенения до ликования, от остервенения до апатии. Однако ловкая авторская манипуляция нацелена не смутить разум смотрящего, а, наоборот, в саркастичной форме раскрыть глаза на то, как устроено оружие лжецов и демагогов. Попытка через метод открыть глаза на механизмы пропаганды — страшно недооценённая вещь в «Падении империи», отличившемся не только блестящей сценой с Джесси Племонсом.
Настя Веселова
Редактор КИНОТВ, автор «Okkoлокино»
«Падение империи» с внешней беспристрастностью фиксирует кровь и ужас — то под звуки фотографических затворов, то автоматной очереди. В атомизированном мире Алекса Гарленда смерть — не более чем серия эстетичных снимков. Война на руинах прежде монолитной Америки показана через бликующую оптику выгорающей героини Кирстен Данст: оператор Роб Райан пристально следит за тем, как страдающая ПТСР корреспондентка теряет хладнокровие и сама становится жертвой с кадров военной хроники. Те же блики искажённого восприятия унаследует и юная Джесси, следующая украдкой за своей надломленной наставницей.
Гарленд переносит огонь в центр империи, побуждая героев в эру разворачивающегося апокалипсиса искать утешение в себе и друг в друге. В одном эпизоде Ли, одетая в цветочное платье, всматривается в отражение в зеркале и не узнаёт себя. В другом — корреспонденты любуются бликами искр в ночном лесу, забыв о том, что это искры пылающей Америки. Так Гарленд стремится уберечь своих питомцев от парада ультранасилия, однако то и дело бросает их в полымя тотальной агонии.
1. «Субстанция»
«Субстанция» — кино прорывное по многим причинам. Во-первых, это авторское высказывание, которое звучит стройно, бодро, иронично и потому понятно любому зрителю. Отсюда немыслимые кассовые сборы, в том числе и в России. Во-вторых, это мерило успеха кино, сделанного женщинами: предыдущий фем-триллер Корали Фаржа «Выжившая» (2017) — фильм куда более стеснённый и менее радикальный, снятый с пресловутым male gaze. В-третьих, это триумф боди-хорроров, которые теперь уже ни у кого не повернётся язык назвать низким жанром: откуда иначе приз в Каннах и неизбежные номинации на «Оскар»? В-четвёртых, это доказательство того, что в кино существует ротация элит: раньше королём боди-хорроров считался канадский старец Дэвид Кроненберг, но в этом году его «Саван» проиграл в Каннах картине молодой по режиссёрским меркам француженки Фаржа. А в-пятых, это актуальнейшее кино, в котором сказка соседствует с психотерапией. Это и «Красавица и чудовище», и мачеха с Золушкой. Но также это и терапевтический сеанс, который учит не стремиться быть лучшей версией себя, не воевать с внутренним ребёнком и уметь оплакивать и отпускать время. И всё это — в оболочке чёрной комедии, сатирической фантастики и телесного ужаса. Восторг!
Нет другого фильма в этом году, ставшего безумно популярным благодаря сарафанному радио и вызвавшего более противоречивые отзывы. «Субстанция» Корали Фаржа — важное достижение и успех для женского кинематографа и кинематографа вообще, потому что это кино не больших денег и вездесущего пиара, а открыто феминистское, преуспевшее в традиционно мужском жанре хоррора. Можно согласиться с тем, что приз за сценарий в Каннах сомнителен (совсем непонятно, в какие годы происходит действие фильма и как Элизабет и Сью могут быть одновременно в «пробуждённом» состоянии), но никак нельзя принижать визуальную составляющую фильма. В «Субстанции» много умных шуток и намёков (например, у мужчин после 50 с этим проблемы), а также визуальных отсылок, используемых не ради простого упоминания и цитирования.
Однако всё вышеперечисленное не заинтересовало бы зрителей, если бы не живая энергия фильма — female rage, о котором пишут кинокритикессы и кинокритики по всему миру. Именно он заставил задуматься многих мужчин о том, каково это — быть женщиной в патриархальном мире. Иногда, одного толчка бывает достаточно, чтобы изменить мир и жизнь.
