Алексей Васильев не оставляет надежд, что достойные детективные истории получат свои заслуженные экранные воплощения. И в этот раз погружаемся в сложный и замысловатый мир отечественных расследований.
Три месяца назад, фантазируя об экранизации романа «Согнутая петля», мы в этой рубрике сетовали и дивились: как же это так, что книги короля детективов Джона Диксона Карра, чьи загадки ставили в тупик саму Агату Кристи, были проигнорированы англо-американским кино? Сегодня с тем же вопросом мы обращаемся к киношникам уже отечественным, на этот раз в связи с Инной Булгаковой. Не слышали? Тем не менее она была русским Джоном Диксоном Карром. Без дураков. Без скидок на отсутствие у нас как детективной, так и готической традиции: ведь детективы обоих авторов — это в первую очередь «детективы ужасов». И особенно это неясно в свете того, что наш отечественный детектив и по сей день звёзд с неба не хватает.
Тем не менее Булгакова — единственный автор, который обладал всеми воистину хитроумными приёмами Карра водить читателя за нос (раскрыть их — значит лишить будущего читателя удовольствия попытаться пощёлкать её ребусы самостоятельно). А ещё — карровским несравнимым мастерством в нагнетании страха: когда я закончил читать вторую часть романа «Смерть смотрит из сада» в ночи, мне пришлось оставить включённым свет в спальне, так как не покидало чувство, что в прихожей кто-то затаился и смотрит, дожидаясь, когда я усну.
Основное действие романа происходит 14 июня 1996 года в день 20-летия красавца Саши Вышеславского, внука одного из изобретателей водородной бомбы, в загородном двухэтажном доме с садом, где живут они с дедом. Но на этом его дне рожденья всегда лежит кровавый отблеск другого 14 июня — года 1983-го. Тогда здесь же отмечали его семилетие, гости выпивали на веранде, а Саша с мамой и младшим другом играли в прятки, и над застольем бесплотные детские голоса из сада разносили зловещие рифмы считалочки: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…» Мать нашли в кустах с перерезанным косой горлом, а Сашу — на её плечах. Следствие заключило, что в ходе игры мальчик прыгнул ей сзади на плечи, она не сбалансировала, полетела лицом вниз, и коса, стоявшая у колодца лезвием на земле, вскрыла ей артерию.
«Докладом "Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии" К. Черненко загнал молодёжную культуру в глубокое подполье и необратимо обескровил наше кино».
В выборе даты есть политическая аллюзия, которую Булгакова, впрочем, не разжёвывает. 14 июня 1983 года на очередном партсобрании нашего руководства Константин Черненко выступил с тем самым позорным докладом «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии», который, по сути, загнал молодёжную культуру в глубокое подполье, необратимо обескровил наше кино, на несколько лет превратил прокат у нас зарубежных фильмов в сплошной индийский вертеп и стал причиной мощнейшей волны эмиграции лидеров нашего искусства (Любимов, Тарковский, Видов и т. д.). Во всех бедах винили безыдейное, политически незрелое искусство, иными словами — чистую игру. Вот и здесь убийство свалили на ребёнка, игравшего в прятки. Вспомните об этом, когда узнаете развязку.
Теперь, 13 лет спустя, в совсем других условиях, история повторяется. Три человека видят жертву нового кровавого убийства в окне и говорят с ней по телефону. И всё же в этот самый момент она окажется с перерезанным горлом. При этом, как и в случае с Сашиной мамой, повторится ещё одна удивительная деталь: жертва не издаст ни крика, ни звука в момент убийства.
А потом начнётся вакханалия: отрубленный палец покойницы-матери на окровавленных страницах Библии, открытой на рассказе о Лоте, новые нападения в темноте сада, шорохи, топот невидимых ног, исчезающие и возвращающиеся на место драгоценности Сашиной матери. И полная невозможность следственных органов получить доступ к материалам прежнего дела: ввиду сверхсекретности деятельности отца жертвы.
Кастинг
И кто же в нашем кино сможет с требуемым прерывистым дыханием пересказать страшилку, вызванную тенями в саду ночной дачи, детской считалочкой и советской секретностью? Конечно, наша дорогая, любимая Рената Литвинова: ведь даже сюжет её игрового режиссёрского дебюта «Богиня: Как я полюбила» (2004) вырос из страшилки 1980-х про девочку, которую превратили в собачку. Тем более она получит удовольствие от воссоздания и стиля 1990-х, с которым связаны её первые успехи в кино, и 1983 года, когда она училась в десятом классе. Те сцены-воспоминания я бы посоветовал снимать гадательно, как сквозь тусклое стекло, безмолвными, в сопровождении сегодняшних показаний очевидцев: как у Бергмана сняты сцены воспоминаний-обвинений в «Осенней сонате» (1978).
На роль Саши предлагаю Сергея Новосада. Он постарше будет, но среди 20-летних я что-то не увидел такого у нас сейчас артиста, чтоб девочки, как выразился Солоницын в «Сталкере», «пысили».
А именно это — главное в его образе (остальное Сашино, судя по работам Новосада, он сыграет на пять), эту реакцию он вызывает у 18-летней сироты Анны Ярославны (с именем совсем как у легендарной русской княжны — королевы Франции) с её русыми косами, делающими её похожей на совсем девочку. Однако девочка эта выказывает недетский характер и прыть, касается ли дело бывалых ловеласов, жемчугов или прыжков очертя голову в неизвестность, и тут отлично впишется Анна Мишина, недавно воплотившая столь же гремучую смесь в роли Лидии Вертинской в сериале Авдотьи Смирновой.
Деда-ядерщика пусть сыграет Александр Галибин. Он на семь лет младше персонажа (профессору Вышеславскому 73), но на то есть грим и актёрские уменья. Зато я помню его руки на обложке «Спутника кинозрителя» того самого 1983 года — такие длинные, красивые, нервные и в то же время сильные пальцы: то, что требуется создателю бомбы, отдыхающему и от дел, и от секретности, и от самого СССР в подлунном июньском Подмосковье.
Его дородную бывшую ученицу, а ныне коллегу, безапелляционную великаншу без возраста Софью Кривошеину и её мужа-подкаблучника Тошу, директора на киностудии, Ирина Розанова и Николай Фоменко подадут так же смешно, как они выписаны в романе: их сцены — это искомые разрядки смеха посреди бесовщины основного повествования.
Двух бывших ухажёров убиенной профессорской дочки, журналиста-алкоголика Филиппа Померанцева и учителя-семьянина Николая Ненарокова, изобразят Филипп Янковский и Евгений Цыганов.
Роль Померанцева с его живым, испитым и при этом многообещающим для женщин узким личиком рыжей обезьянки по возрасту (39 лет) больше подошла бы Антону Шагину. Но когда я дошёл до диалога: «Вообще я был тогда…» — «Выпимши?» — «Я был счастлив». — «Вы любили её…» — я понял, что нет, Шагину рано — только Янковский. А то, что он постарше выглядит, можно списать на хронический, уже 13-летний алкоголизм персонажа.
Что же до Цыганова, то он, конечно, совсем не «такой обыкновенный дядька, лысоватый, полноватый, деликатный (“Извините за беспорядок, жена с детьми в отпуске, прошу на кухню”), словом, обыватель — школьный учитель словесности». Но, по правде, если мы встретим человека, производящего описанное впечатление, который при этом подался в актёры, то придётся отвести его посидеть на пригорок, похлопать дружески по тыльной стороне ладони и сказать ему слова Маньяни из «Рима» Феллини: «Шёл бы ты спать, Федерико». А Цыганов не раз включал в своих персонажах несвойственную ему самому грузность, и у него «есть сотня масок — весь набор актёрских красок» (на этот раз — как пела Стрейзанд в «Смешной девчонке»). Хочу поглядеть такую!
Сосед академика, математик и — внимание! — программист Иван Павлович — это 40-летний мужчина из тех, на кого можно положиться. Евгений Морозов, главный герой сериала «Зулейха открывает глаза», провоцирует на то же самое.
Майор Сергей Прокофьевич, ведущий следствие, вымотан попытками подозреваемых вести собственное расследование, зарабатывая порезы, фингалы и сорванные нервы, но он позволяет им быть самими собой, потому что жизнь не переиначишь. Хотя мог бы посадить всю честную компанию уже главе эдак на десятой. Так, глядишь, избежали бы и новых трупов, и отрезанных пальцев давно захороненных дам. Неповторимый Константин Мурзенко, «Хамфри Богарт с проспиртованными губами», как сказала о нём когда-то наш потенциальный режиссёр Рената Литвинова.
А что же сама Рената? Неужели никого для неё нет? А помните мать Саши, Полину, видение из 1983 года — женщину с косой, врезавшейся в окровавленное горло? Ведь из-за неё, собственно, и поднялся весь этот сыр-бор. Думаю, это будет прекрасная роль-символ для единственной и недосягаемой дивы нашего, да и, пожалуй, теперь уже мирового кино.
