В российском прокате новейший марвеловский фильм, в центре сюжета которого супергерой азиатского происхождения. Картина населена фантастическими тварями, пропитана китайскими мотивами и супергеройским пафосом. Ефим Гугнин рассказывает про эту разборку в стиле кунг-фу на большом экране.
Великий боец Веньву (Тони Люн, почти не изменившийся со времён «Любовного настроения» Вонга Карвая) тысячи лет назад нашёл Десять колец, легендарный артефакт, дающий владельцу огромную силу и бессмертие. За многие века он обрёл могущество и построил целую криминальную империю, что из тени управляла судьбой мира. Но потом в ходе одной из своих экспедиций по поиску некой мифической деревни встретил равную себе по силам Цзян Ли и вдруг остепенился. Влюбился, завёл двоих детей — мальчика Шан-Чи и девочку Сянлин — отказался от преступных мыслей и вечной жизни, убрал Десять колец подальше в сундук. Но ненадолго.
Жена умерла, а несчастный муж вернулся в криминальный мир ещё более свирепым — заодно решив вырастить из сына убийцу (дочь в это время подглядывала за тренировками из-за угла и училась на ходу). Правда, после первого же задания подросток Шан-Чи (Симу Лю) не вернулся домой: остался в Америке, взял имя Шон и попытался вести спокойную жизнь безалаберного студента. Пока в один день к нему не наведались киллеры отца и не попытались отнять талисман, доставшийся от матери — безделушка, оказывается, может указать путь на ту самую таинственную деревню, до которой Веньву тогда так и не добрался.
Для Marvel и материнской Disney «Шан-Чи» — фильм неожиданно важный, хоть и рассказывает далеко не о самом популярном комиксовом герое. Важный не только потому, что полноценно возвращает киновселенную на большие экраны («Чёрная вдова», напомним, прокатывалась гибридно), но и потому, что сделан с явным прицелом на китайский прокат, ныне опережающий голливудский по количеству крутящихся там денег. Disney пробовала сделать что-то подобное с «Мулан», превратившей оригинальный мультфильм в патриотичное «уся», но вышло из рук вон плохо: фильм хотел быть Чжаном Имоу, а получился низкопробным болливудским блокбастером (только те обычно намного веселее). Судя по «Шан-Чи», урок студия усвоила и в этот раз взяла людей, действительно понимающих фактуру национального азиатского кино.
Когда западные рецензенты начали сравнивать фильм с «гонконгскими экшенами», сперва это напрягало: хотя бы потому, что такое сравнение подразумевает, будто бы «гонконгский экшен» — какой-то монолитный жанр, а не сосредоточение авторов с совершенно разными почерками. Но оказалось, что это обобщение — самый точный способ определить эклектичную стилистику «Шан-Чи». Фильм Дестина Дэниела Креттона выглядит эдакой выставкой достижений народного хозяйства: сначала это магический уся, где герои парят на тросах среди деревьев прямо как в «Крадущемся тигре, затаившемся драконе». Потом — раздутый блокбастер образца современного Китая, где любят делать большое, цветастое и глупое кино. Немного кайдзю-экшен. Самую малость — классический кунг-фу-боевик. Где-то между всем этим — акробатическая экшен-комедия в духе Саммо Хуна или Джеки Чана с прямыми цитатами из «Полицейской истории».
Последнее фильму удаётся лучше всего. Вообще, все сцены условно «приземлённого» экшена (то есть того, где не участвуют драконы и магические артефакты) — главное достоинство «Шан-Чи», редкого современного блокбастера, который действительно пытается под каждую драку создать интересную сюжетную ситуацию. Герой бьётся с противниками в узком автобусе — так пусть у того ещё и тормоза откажут. Нужно отбиться от наёмников в высотке — давайте лучше выйдем на строительные леса, где каждый неверный шаг ведёт к неминуемой смерти. Сравнения с Джеки Чаном (а точнее, с его гонконгскими работами) неслучайны: лучшие моменты «Шан-Чи» отличают те же пластическая изобретательность, точность хореографии и умение креативно работать с окружением. Что в целом неудивительно, если вспомнить, что постановкой драк в фильме занимался Брэдли Джеймс Аллан — ныне покойный координатор трюков «Kingsman», «Армагеддца» и третьего «Часа пик». А по совместительству один из руководителей каскадёрской команды всё того же Джеки.
На самом деле первая треть «Шан-Чи» сделана настолько хорошо, что становится жутко обидно, когда фильм отходит от «джекичановской» стилистики в сторону эпического фэнтези. Хотя с точки зрения повествования это вполне логично, даже изящно в каком-то смысле. Ведь фильм рассказывает о столкновении поколений, болезненной несовместимости прогрессивного Шан-Чи с его древним (в прямом смысле) отцом — и стилевое разнообразие как бы отражает эту борьбу нового и старого, патетичного серьёзного мифа и самоироничной молодой реальности. Чем глубже герой погружается в собственное прошлое и чем больше осознаёт, по сути, сказочную природу силы, тем сильнее и фильм начинает напоминать сказку. Чаще, правда, не народную, а диснеевскую — с обязательным милым животным в качестве немого сайдкика и эксцентричным комик-релифом (кто именно тут выступает в этом амплуа, кстати говоря, спойлер).
И всё же странно осознавать, что в фильме, где есть огромные водные драконы и бессмертные воины с волшебными кольцами, самыми интересными оказываются моменты, когда весь этот фэнтезийный беспредел отодвигается далеко на второй план. Как хорошо ты ни рисуй затерянные чудесные миры, а реальность всё равно киногеничней зелёного экрана: как и настоящие трюки (коих тут немало — благо актёр Симу Лю кое-что в единоборствах понимает) эффектнее хоть самой детализированной CGI-драки.
Речь, впрочем, не только об экшене, но и, скажем, о биохимии семейной драмы. Банальной, да, но в рамках жанра чуть ли не реакционной: где ещё в супергероике увидишь антагониста, чьё главное желание — оживить мать главного героя. У персонажа Тони Люна вообще одна из самых сложных злодейских арок в истории MCU, он глубоко амбивалентный и, по сути, трагический герой, которому фильм уделяет не меньше внимания, чем самому Шан-Чи. Неожиданно «взрослой» выглядит и романтическая линия Шан-Чи и Кэти (персонажа Аквафины), вроде бы неявная и второстепенная и при этом решённая удивительно тонко для подобного кино. Никаких кульминационных поцелуев на фоне заката — нам всё понятно по взглядам и редким соприкосновениям рук. То, что всё это происходит на фоне компьютерных драк огромных монстров, даже добавляет фильму некоторого шарма: как и свой титульный герой, «Шан-Чи» остаётся предельно человечным даже в самые отчаянные моменты. В те, где человеку, казалось бы, и не справиться.
