В российский прокат вышла картина «Мейнстрим» Джии Копполы. История про изнанку видеоблогинга и популярность в интернете. По мнению Зинаиды Пронченко, Джиа рассказывает о том, о чём имеет самое приблизительное представление, и это замечаешь сразу. И каким-то образом Зинаида смогла упомянуть в одной статье про «Мейнстрим» Сэлинджера, Ксению Собчак, Камю, Фрэн Лейбовиц, Анну Меликян и Терренса Малика.
Джиа Коппола — внучка Фрэнсиса и племянница Софии, но это её никак не извиняет. «Мейнстрим» — типичное дебютное кино, хоть таковым и не является. Обычно в дебюты авторы пытаются запихнуть большую часть пережитого к заветному моменту. Всё, что знал, — рассказал. В случае с «Мейнстримом» Коппола рассказывает о том, о чём имеет самое приблизительное представление, именно потому, что из наряда дебютантки выросла. Речь, конечно, о современности и о таком её неутешительном сегменте, как видеоблогинг — в YouTube, Instagram* или TikTok.
Джиа родилась в 1987 году и, соответственно, на шесть лет младше Ксении Собчак, другой любительницы совершать туристические вылазки в поколенческий зоопарк. Шесть лет, как выясняется, не принципиальная разница в возрасте. Феномен условного Дани Милохина Джии тоже не по зубам. О простом следует говорить сложно и наоборот. О людях, которые перед камерой ковыряют в носу или чешут зад, наверное, пристало писать кому-нибудь из французских философов, допустим, Бруно Латуру. Все остальные могут лишь созерцать или нажать кнопку unfollow.
«Мейнстрим» — глубоко буржуазный фильм. Неудивительно, белая, максимально привилегированная девочка из фамилии, ставшей практически нарицательной, решила идти по стопам родственников и заодно отрефлексировать банальность своих желаний и потуг. Все хотят чего-то большего, например, снимать, ну чтобы сбежать от реальности. Реальность терпима только в сториз, бессмысленное бытие обретает нарратив при помощи кнопки rec и функции cut. В общем, не новость, просто с появлением «новых» технологий придать значимость рутине и себе ничтожному, увы и ах, имеет право каждый. К сожалению, в мире — если верить Фрэн Лейбовиц, а не верить Фрэн оснований нет — происходит максимум 10 значимых событий за год. И ни одно из этих событий не происходит в вашей жизни или в вашей квартире.
Что делает того или иного неинтересного индивидуума, фиксирующего свою бессобытийную жизнь на айфон, блогером-миллионником, то есть особенным, пока так и не объяснил никто из маркетологов или социологов. Как говорится, человечеству лишь предстоит понять, до чего оно докатилось в первой четверти XXI века. Тем более нет ответа на проклятые риторические вопросы у Джии Копполы. Есть сюжет в духе Сэлинджера про кидалтов-отщепенцев, пытающихся в очередной раз накормить зрителя своими примитивными подростковыми щами. Новая искренность, она же набившая оскомину глупость, оперирует известными сюжетными и формальными приёмами. Девочка встретила мальчика, мальчик предал девочку, а заодно и свои идеалы, мир не стал даже вникать в эту коллизию, заявив с порога: ребят, ураган — это вообще не вы, а, как это ни печально, пожилые люди в казённых костюмах, заседающие в Пентагоне/Кремле/Доме народных собраний. Такие очаровательные и такие до жути тривиальные поиски пути посреди экзистенциального бездорожья в «Мейнстриме» раздражают даже больше, чем у Анны Меликян, хотя, казалось бы, какое другое кино на сегодняшний день уязвимее опусов этой перепутавшей себя с Терренсом Маликом режиссёрки.
Надо ли быть ни на кого не похожим и утверждать свою инаковость через окно браузера, надо ли быть ниже травы и в режиме mute, надо ли есть искусство или производить искусство, надо ли любить или надо ненавидеть? Со времён Камю и особенно во времена пандемии мы точно знаем, что всем всё равно.
Заигрывание с форматами видеоблогинга в сторителлинге, а местами и полная их имитация, нацелено на маскировку пустоты: зияющую дыру пытаются скрыть фильтрами и тюнингом — громче, ярче, наглее. Безуспешно. Современность ускользает, Джии её не зафрендить. В новизну нового верят только зумеры. В смерть всего сущего — остальные, те, кому за тридцать. Джиа не определилась, с кем шагать в ногу, — с динозаврами старого «нового» Голливуда, чья тень у неё по факту рождения на челе? Или с абсолютными ноунеймами, уже пляшущими на могиле дедов, воевали те или снимали о войне шедевры, не суть? Та война не их, а на новую Джию не призвали.
Бельмом в кадре выглядит и Эндрю Гарфилд, изображающий антагониста, дьявола из молла, бунтаря с причиной, точнее, с причиндалами наперевес. И он тоже переросток, попутчик, подорожник, на котором осядет пыль от модных кроссовок бегущей по дороге молодёжи.
Удивительным образом чуть ли не карикатурные из-за своей ностальгической фиксации на отходах канувшей в лету эпохи «Ла-Ла Ленд» и «Под Сильвер-Лэйк» обладают большей витальной энергией, чем как бы порывистый и импрессионистичный «Мейнстрим». Лос-Анджелес и обрамляющие его те самые холмы боли и славы у Копполы Дж. — открытка, а не широко распахнутая дверь в миры фантазий, грёз или кошмаров.
Место без гения. Что касается времени, то и оно вышло вон. Копполе не угнаться за цайтгайстом, кино снимает смерть за работой, тут нужен не велосипед и не электромобиль, а машина с голубым огоньком.
*Instagram запрещён на территории РФ
