В российский прокат выходит документальный хит Сары Драйвер о Жан-Мишеле Баския — культовом граффитисте и неоэкспрессионисте, одном из самых дорогих художников, чьи работы продаются на аукционах. Зинаида Пронченко не разделяет восторгов о картине, уточняя, впрочем, что аналогичные претензии можно предъявить к любой
исследовательской работе о Баския.
«Взрыв реальности» Сары Драйвер, про которую в каждом пресс-релизе заботливо уточнено, что она не только режиссёр, но и жена Джима Джармуша (как будто этот занимательный факт делает её кино лучше), повествует в импрессионистской манере о ранних, исключительно «уличных» годах Жан-Мишеля Баския. Баския погиб от передозировки героином в 27, за шесть лет, прошедших с первого сольного шоу до смерти, он лишь дважды, и то эпизодически, выставлялся в public space. Удивительным образом в США у музеев почти нет его работ в коллекциях. Уитни владеет двумя, а, например, у МОМА нет ни одной (те, что экспонируются, одолжены). При жизни художника главному нью-йоркскому музею предлагали в дар картину, но кураторы отказались.
flinttown.info
Еще в 1990-е годы многие институции, частный капитал и просто art connoisseurs Баския игнорировали. Поэтому один из важнейших вопросов — в какой момент и почему из бунтовщика без причины, маргинала с замашками рок-звезды и локальной сенсации Баския стал мировым феноменом? Что именно разглядели в его творческом наследии на рубеже веков? Был ли дикарь самоучкой или законным наследником Раушенберга и Твомбли? Вырвался из гетто street art и добился признания белым истеблишментом по квоте для minorities или потому, что смог увидеть прекрасное в безобразном и преодолеть кризис гуманизма хотя бы в личном зачёте?
В фильме Драйвер ответа, увы, нет. Это вообще кино без героя. Баския тут — повод тряхнуть стариной, вспомнить молодость. Его появление в тусовке описано как непорочное зачатие.
Название картины, да, собственно, и концептуальная подоплёка заимствованы у эпохальной выставки осени 2017-го в лондонской галерее «Барбикан» (кстати, первой за 20 лет в UK): минимум биографических справок и искусствоведческого анализа, максимум контекста, поданного в стилистике «из какого сора». Немолодые уже люди, сплошь творческих профессий (Кенни Шарф, Ал Диаз, сам Джармуш) ностальгируют в кадре по Нью-Йорку конца 1970-х, кокетливо смеются, рассказывая нам, как ширялись в клубе Mudd и трахались в CBGB и как по дороге из одной модной точки в другую иногда натыкались на поэзию гаитяно-пуэрто-риканского подростка (тогда ещё выступавшего под ником SAMO), и жить им хотелось и работать стоило. «I knew immediately he would be big», — заявляет одна из многочисленных подружек Жан-Мишеля. «Only Madonna gave the same impression», — вторит ей другая. Их реплики смонтированы с видами каких-то грязных пакгаузов и дымящихся канализационных люков — зритель должен прийти к выводам, отчасти расистским, что великий художник, как дух вуду, материализовался из ниоткуда. Принято же считать, что чёрные быстрее всех бегают, лучше всех играют в баскетбол, может, и граффити у них получаются тоже самые выразительные.
Баския — наверное, самый коммерчески успешный арт-миф последних десятилетий, цены на его коллажи и бриколажи внушают священный ужас, по количеству нулей в аукционных сводках он давно переплюнул крёстного отца совриска Энди Уорхола. Никакого секрета тут нет, как доверительно сообщают нам в интервью эксперты Sotheby’s и Christie’s: ни один художник на сегодняшний день не пользуется таким успехом у поп-звёзд, спортсменов и бизнесменов-миллиардеров, как Баския, ведь на рынке только он в гармоничной пропорции может предложить и модный правозащитный пафос, и надёжные инвестиции. Искусство Баския понятно людям, особенно тем, кто не имеет привычки к размышлению. Симбиоз крайне популярных «низких» жанров — уличных граффити и журнальных комиксов, сбалансированная смесь поп-арта и афроамериканской культуры, броские лозунги, моментально апроприированные хип-хоп-исполнителями, вроде «Most kings get their heads off» Jay-Z, украденного из работы «Charles the First», всё это дает коллекционерам возможность причаститься настоящим бунтом, не выходя из лофта. Неудивительно, что миф этот тщательно охраняют, в первую очередь члены семьи Баския. А потому разговор о художнике, будь то в кино или в музейном пространстве, всегда окружён мистической аурой и ведётся полушёпотом. Капитализировав поп-потенциал биографии (первый чёрный художник, ранняя смерть, интертекстуальность, картина-музыка, картина-слово), историю исключают из искусства под предлогом, что якобы слишком долго первое заслоняло второе. Почему? Как именно, перефразируя другого проклятого поэта, тоже почившего в 27, Mr.SAMO rising к вершинам искусства – ни в Лондоне в 2017, ни в фонде Луи Вюиттон в Париже в 2018, ни в фильме Тамры Дэвис 2010 так и не объяснено.
Сара Драйвер, к сожалению, идёт по стопам предшественников. И лишь показанные всё-таки под конец фильма в формате слайд-шоу картины художника говорят сами за себя. Работа 1982 года «Jawbone of an Ass», в которой Баския цитирует Савонаролу, Макиавелли, Ганнибала, Сафо и Рамзеса II, а также упоминает вторую и третью Пунические войны, — лучший аргумент против беспомощного и примитивного дискурса о Баския как о дите улиц, внезапно взорвавшем реальность и в ней же загадочно растворившемся. «Взрыв реальности», трактованный как культурный разрыв с прошлым (наконец-то чёрный художник подтолкнул чёрную Америку к проговариванию своих травм), — преступное упрощение. Кровь — это почва не только для империй, но и материал для искусства, претендующего на морализаторство.
