С 29 июня в российском прокате идёт японский артхаус «Личная жизнь». Ярославна Фролова поговорила с режиссёром картины Кодзи Фукадой об одиночестве, любви и Сокурове.
Вы упоминали, что на вас в своё время оказал влияние Александр Сокуров. Как вы познакомились с его фильмами?
Все поклонники кинематографа хорошо знают Сокурова и его фильмы. Наверно, можно сказать, что он в Японии даже известнее, чем Тарковский, если говорить о русских режиссёрах. Например, у Александра Сокурова есть фильм «Восточная элегия» — документальная картина, которая рассказывает о Японии. Или фильм «Солнце», повествующий об императоре Хирохито. И в Японии эта картина очень известна, если мы говорим об авторском кино. Я ещё будучи подростком смотрел работы Александра Сокурова. Проходили специальные артхаусные показы его работ.
Если переходить к «Личной жизни», то первое, что хочется сказать, — спасибо за такую пронзительную работу и то состояние идеальной грусти, которое остаётся после просмотра. Вы вдохновлялись японской песней Love Life, как уже было сказано не в одном интервью, но хочется узнать: какой образ появился в вашей голове первым во время прослушивания композиции? Была ли эта женщина с ребёнком или молодая пара?
Когда я только услышал песню, то подумал, что она вполне может стать основой для повествования. Эта песня о любви, любви мужчины и женщины, история о мужчине, которого перестали любить, с которым расстались. И чем больше я слушал эту песню, тем сильнее мне казалось, что здесь трактование любви может быть в более широком смысле. И так появились тема любви матери к ребёнку и мотив потери. Один образ стал накладываться на другой, картинки смешивались в моей голове, постепенно я стал подходить всё ближе к тому сюжету, который и стал сценарием фильма «Личная жизнь».
Когда вы придумывали ваших героев и их истории, рисовали этот… не хочется говорить — любовный треугольник, но треугольник печали и одиночества, всегда ли в одном из углов этой геометрической фигуры был глухонемой персонаж? Или же он появился потом?
Нет, не сразу. Я услышал песню, когда мне было 20 лет. И тогда я уже нарисовал себе историю, но в ней на тот момент не было глухонемого персонажа. Он появился, когда я начал подробнее размышлять о судьбах трёх героев и их взаимоотношениях. Мне захотелось добавить какой-то напряжённости. Есть первый муж, есть второй муж, есть жена. И хотелось, чтобы жена разговаривала на ещё одном языке, который не понимал бы её нынешний муж. И я стал размышлять, что это может быть за язык. И как-то в Токио я попал на специальный кинофестиваль про и для слабослышащих. Это были фильмы о людях со специальными потребностями и о том, как они живут в нашем обществе. И меня попросили провести мастер-класс и рассказать, как я снимаю кино. Практически все участники этой встречи были слабослышащими или глухонемыми. И так я впервые увидел жестовый язык, который обладает огромными выразительными средствами. И для меня это стало открытием. Я задался вопросом: почему ты, Кодзи, снял так много полных метров, но ни разу не работал с глухонемыми актёрами и не снимал их в своих картинах? И я понял, что для меня это важный вопрос. Я жил параллельно с глухонемыми, но никогда не сталкивался с ними. Всё, что я делал до этого, было ориентировано на мир слышащих. И когда я это осознал, то решил задействовать в своей картине слабослышащего актёра, который и сыграл Пака — первого мужа героини.
Кажется, жестовый язык в фильме заставляет героев наконец посмотреть друг на друга. Когда Таэко общается с Паком, то смотрит ему в глаза, а в это время Джиро, нынешний муж героини, который их не понимает, злится, но тем не менее впервые за долгое время смотрит прямо на Таэко.
Да, вы правы. Для меня это очень важное открытие. Когда я решил, что Пак будет говорить на жестовом языке, я начал изучать мир глухонемых людей. И понял, что для них очень важно смотреть на собеседника, глядеть ему в глаза, это безмерно прямая коммуникация, открытая. А мы, слышащие люди, особенно это касается японцев, привыкли не смотреть на того, с кем разговариваем, когда привыкаем к коммуникации. И я подумал, что это интересное сопоставление.
Для меня одной из ключевых сцен в фильме стал диалог главной героини с матерью её нынешнего мужа. Та говорит ей, что, несмотря на присутствие в её жизни сына и мужа, она всё равно одинока. И кажется, что это и есть лейтмотив истории, что мы все одиноки. Но в это же время есть ощущение, что именно Пак — самый не одинокий человек в этой истории.
Это интересный взгляд, и отчасти мне он кажется верным. Все люди одиноки, Пак тоже. Но я считаю его очень свободным человеком. Он может свободно входить в разные сообщества, может уходить из них. И когда такой человек попадает в азиатское общество, то он привлекает к себе внимание. И от него требуют какой-то модели поведения, следования роли. Так часто бывает, что от мужчин требуют определённых качеств. И здесь речь идёт скорее о том, что некоторые люди хотят сбежать от навязываемых стереотипов и моделей поведения. Эти люди смелые. И Пак тоже смелый человек. Он многое теряет, но он свободен в своём выборе. Он не боится своего одиночества. И поэтому вы правы, его одиночество кажется отличным от других.
Но свобода Пака приносит боль другим героям.
Когда я писал сценарий, я хотел обратить внимание на то, что мы не можем назвать Пака плохим человеком. И Таэко, и Джиро кого-то предавали. И все мы наверняка тоже. Мы можем меняться, мы можем показывать себя с разных, тёмных сторон. Я писал о любви. И у этой медали две стороны: светлая и жестокая. Когда ты кого-то любишь, то ты по сути делаешь выбор не любить кого-то другого. И этим тоже причиняешь боль. Все мы причиняем кому-то боль. В этом состоит жестокость этой жизни.
Если мне не изменяет память, то «Личная жизнь» была единственной картиной из Японии в конкурсной программе минувшего Венецианского кинофестиваля. Это японский кинематограф неохотно идёт навстречу мировым фестивалям, или же мировое киносообщество не так открыто и доступно для режиссёров из Японии?
Правительство Японии оказывает очень маленькую финансовую поддержку японским режисссёрам. Но, несмотря на это, и я, и Киёси Куросава, и Рюсукэ Хамагути, мы стараемся показывать свои фильмы на фестивалях. Но для режиссёра важны не только конкурсы. Самое главное — показывать свои фильмы зрителям. Но таких шансов в мире у нас не очень много. Поэтому я очень рад, что мой фильм будет показан в России, я считаю, что мне повезло.
