«Накануне» — полнометражный дебют молодой кинематографистки Алисы Ерохиной, которая до этого активно работала в документальном кино. Её фильм — это история про подростка Максима, переживающего, как принято говорить, сложный период. Его отношения с матерью лишены тепла, парень пытается найти семейное счастье во встречах с отцом, но у того другая семья и любовница. Максим бродит по улицам, ввязывается в неприятности и начинает следить за женщиной, которая работает заводчицей собак. Мы поговорили с Алисой про главного актёра, о том, почему кинематографисты любят снимать про подростков, как она подсмотрела своих героев и истории на улице и посетила центр для трудных подростков.
Поздравляю с полнометражным дебютом и с тем, что он будет показан в кинотеатрах. Это для дебютанта, кажется, очень важно и классно.
Спасибо большое!
Я думаю, вы тоже это заметили, что сегодня всё больше и больше фильмов и сериалов снимается про подростков. Не только дебютанты. Это тема как будто привлекает всех и, видимо, до конца не изучена в кино. Почему вы решили в центр своей истории поместить подростка и его жизнь?
Свой фильм я задумала, когда прочитала в СМИ историю про псковских подростков. Она меня поразила. Я начала и дальше смотреть какие-то публикации про ребят, но всё время казалось, что как будто люди не с того угла заходят при анализе этой ситуации. Потому что в основном на первый план выводили социальный контекст. А мне казалось, что проблема не в этом, что социальное там не главное и не является основным движком.
И потом я начала ещё больше наблюдать за реальностью и поняла, что уже в 2017 году ощущались такие массовые социальные тектонические движения, на которые остро прежде всего реагировало именно молодое поколение, ведь их чувства в тот момент были максимально обнажены.
Потому что чем старше ты становишься, тем лучше у тебя получается глушить и подавлять свои эмоции, а когда ты подросток, твоя реакция на мир очень сильная и яркая. И тогда я занималась ещё документалистикой и просто не могла пройти мимо этих тем, завязанных на подростках. Мне кажется, опыт, чутьё меня не подвели. Выясняется, что не только я об этом задумывалась. Я участвовала в конкурсе фестиваля «Окно в Европу», и, действительно, 90 процентов фильмов в программе были про подростков. Значит, мы что-то все уловили, что-то буквально витало в воздухе.
Вы сказали, что вам не очень нравилось, что большой упор в новостных публикациях про псковских подростков делался на социальный контекст, но в «Накануне» социальный контекст ведь тоже очень важен. И он в фильме наглядно изображён.
Да, но мне было важно его показать немножко с другой стороны, то есть социальный контекст у меня там считывается прежде всего в атмосфере, но в построении драматургии он почти не участвовал. Именно поэтому «социальность» я вплетала уже чисто режиссёрскими средствами. Если отделить меня как сценариста от режиссёра, то сценарист этим вообще не пользовался.
Но вам не кажется, что если бы мальчик жил немножко в другой среде, то и история бы так не сложилась? То есть тяжело отделить «социальный контекст» от драматургии.
Вы правильное слово подобрали — среда. Я прежде всего руководствовалась этим словом, а не социальным слоем. Ведь среда — это не только социальный контекст. И мне хотелось погрузиться в историю именно с этой точки зрения. Вы верно заметили, что среды в фильме много, она довлеет над героем. Мне было важно это показать. И да, героя и историю формирует среда, если бы она была отличной от той, что я показала, то весь сюжет сложился бы по-другому.
В формировании героя, конечно, принимала участие и семья. И в целом кажется, что семья — это удобный драматургический конструкт, через который можно подсветить множество тем и болевых точек нашего общества. И кинематографисты этим активно пользуются.
Я тоже это замечаю, что сейчас очень во многих фильмах акцент делается именно на семейственности, на проблеме внутри семьи, и, мне кажется, это тоже неслучайно. Моё поколение, как я думаю, начинает переосмысливать какие-то детские психологические травмы и пытается отрефлексировать их тем или иным способом.
Тема семьи — она всем близка и понятна. Это же отношения и между родителем и ребёнком, мужем и женой, братом и сестрой, множество аспектов, о которых можно рассказать.
Вспомнить, например, «Пингвины моей мамы» — это в первую очередь история про семью, я бы никогда не назвала этот сериал «социальным» кино. И в моей истории семья играет очень важную роль, это безусловно. Если бы отец вёл себя иначе, если бы мать вела себя по-другому, то мой герой Максим не пришёл бы к таким выводам и поступкам. Проблема внутри семьи — важный драматургический движок.
Как много в картине документального? И документального с точки зрения съёмок, и документального с точки зрения «подсмотренности»?
Я могу сказать так, что чисто документальных блоков здесь нет. Скорее есть ситуации, которые я увидела когда-то в реальности и перенесла их в игровой фильм.
А где увидели и что именно?
На улицах. В фильме очень много таких эпизодов, начиная с того, как ведёт себя мать Максима, да и в целом её персонаж узнаваем — такой бьюти-мастер на все руки на дому. Такие штуки очень сложно самому придумать, потому что реальность в этом плане уникальна. Или пьяный мужик, который кричит: «Зая!» Или подростки на клубной улице, где бьют Макса. Всё вот это — микроистории, которые на самом деле во многом почерпнуты из реальности, из документального.
А главный герой Максим тоже подсмотрен?
Максим — это собирательный персонаж, солянка. Он вобрал в себя качества нескольких людей, в том числе где-то и мои, и персонажей документальных проектов. У меня был период ресёрча, и я ходила в центр для трудных подростков. Для ребят, у которых есть уже какие-то «условки» или «уголовки». И вместо СИЗО они находятся в этом центре до решения суда. Я туда ходила, общалась с ними, очень много времени проводила, и очень многое они мне подсказали. Я даже изначально хотела, чтобы Максима сыграл парень, с которым я там познакомилась.
Да ладно!
Да, но его потом посадили. И было очень неловко, когда он вышел, а мы фильм уже отсняли. Он очень хотел принять участие в кино, конечно. Но он бы уже не вписался, к сожалению. Потому что уже отсидел, потому что у него уже на тот момент появился ребёнок, он стал молодым отцом. В свои 18 он перерос проблемы Макса, которые я хотела показать. Мне кажется, он не воспринимал бы всерьёз те переживания героя, которые я описываю.
Хорошо. А как тогда Артёма Яковлева, исполнителя главной роли, нашли?
Артёма я буквально встретила на улице! Он стоял с двумя девочками. Я поняла, что визуально это типаж, который мне нужен для героя. Главное — надо было правильно к нему подкатить. Ну потому что, когда он стоит с двумя девочками, ты не можешь просто ему сказать: «Эй! Хочешь сняться в фильме?» Нельзя было потерять лицо. Поэтому я зашла через его подруг: «Девочки, не хотите ли сняться в фильме?» Естественно, они ответили да.
И потом было очень неловко, когда фильм вышел, а девочки не снялись.
Да-да-да. Он одну свою подругу всё-таки протолкнул в массовку.
А как строилась работа с непрофессиональным актёром? Как вы Артёма настраивали на эту историю?
Изначально, конечно, был другой метод работы, нежели с профессионалом. Я сразу понимала, что Артём ничего не сыграет. И это нормально. Он не должен уметь играть. Работа была больше психологическая, нежели актёрская. Мы с ним несколько месяцев занимались, начиная от каких-то чисто физических тренингов для снятия зажимов, которых очень много у непрофессионала, в том числе голосовых, пластических, и заканчивая попыткой найти в нём что-то уникальное, какой-то такой движок, к которому он бы каждый раз возвращался и который бы являлся для него источником той энергии, которую я хотела видеть на экране. Что-то, что помогало бы ему ретранслировать вот это состояние, которого я добивалась.
А Дарью Екамасову вы позвали на вторую главную роль, чтобы уравновесить эту историю?
Да. С героиней Даши тоже было очевидно сразу, что это должна быть профессиональная актриса, потому что задачи стояли другие, с ними мог справиться только профессионал.
А как дебютанту заполучить в свой проект профессионального артиста?
Я могу отвечать за свой опыт. Я продавала сценарий. То есть понятно, что актёр, соглашаясь работать с дебютантом, получает кота в мешке. Но в случае с Дашей, мне кажется, её заинтересовал сценарий. Когда я только её увидела, то сразу поняла, что визуально она очень попадает в героиню. Я попросила кастинг-директора отправить ей сценарий. И Даша долгое время не отвечала. Ну, я и подумала, что, значит, её не заинтересовал проект. А потом мне звонит директор, говорит, что срочно надо созвониться с актрисой. Она только сегодня прочитала сценарий и очень хочет с тобой поговорить. И мы в тот же день созвонились. И проговорили часа три, то есть такого вообще, в принципе, не бывает, особенно с незнакомыми людьми: деловая встреча, беседа, а вы как старые знакомые болтаете три часа подряд. Она всё поняла про эту историю, мне даже не пришлось что-то дополнительно ей объяснять. Потом были какие-то пробы, но я заранее уже знала, что именно она будет играть.
А Дашин персонаж, заводчица собак — тоже списанный с кого-то типаж?
Да. Это тоже документальное наблюдение. Моя крёстная мать жила в хрущёвке, и её ситуация была ещё хуже — в квартире было 25 собак! Они вместе с матерью и братом жили в двухкомнатной хрущёвке. И всё детство мы ходили к ней в гости. Я запомнила этот ад, когда всё зассано, воняет, везде этот хаос, и когда я писала этого персонажа, мне захотелось разобраться в человеке, что им движет вообще, когда он решает жить именно так.
В дальнейшем в творчестве хочется продолжать семейно-подростковую тему?
Мне кажется, я уже высказалась. Хотя сейчас я работаю над новым проектом, и, наверно, в нём тоже надо найти какие-то семейные линии, в общем, будто бы эта тема меня до сих пор не отпускает, но хочется уйти в другой жанр.
В какой?
Вот сейчас я делаю проект, и его можно назвать постхоррором — у меня смесь драмы с хоррором и триллером.
Звучит классно. Но, кстати, в хорроре семейная тема тоже крепко закрепилась в сюжетах.
Да, хоррор держится на теме семьи и социальной проблематике. Вообще, мне кажется, что режиссёр всегда ищет источник творческой энергии в своей жизни, переживаниях, на которых он будет основывать свой текст или фильм. Потому что без этих подпиток очень легко потерять интерес к истории, а ты должен его растянуть на несколько лет. И вот эти подпитки — они могут быть в разном. Кто-то обращается к тематике семьи. А кто-то ищет эти энергетические движки в чём-то другом. Мы не снимаем кино взамен сеанса психотерапии, а просто ищем свой источник вдохновения.
