Йорген Лет — датский кинорежиссёр и поэт. Одна из центральных фигур в мировом экспериментальном кино. Обладатель пожизненного гранта Королевства Дания за достижения в области кинематографии. Снял более пятидесяти документальных фильмов, среди которых «Воскресенье в аду» и «Совершенный человек». Ларс фон Триер неоднократно называл Йоргена Лета своим учителем.
Ларс Фон Триер
Ларс Фон Триер — великолепный режиссёр, и я счастлив, что он продолжает работать, преодолев все свои кризисы. Думаю, скоро он снимет новый фильм — это моё ощущение. Я разговаривал с ним недавно, он звонил мне на Гаити. Это был разговор, полный уважения... Вы спрашиваете, считаю ли я себя его учителем? Ну, он так считает. Так что, раз уж он так говорит, может быть. Меня точно нельзя назвать его постоянным наставником, просто на Ларса произвели впечатление некоторые мои идеи, и он их использует. Он говорит, что во многом сформировался под влиянием моих фильмов, так что, наверное, это правда.
Документалистика и любознательность
Для меня движущая сила документалистики — это любознательность. Вы хотите узнать что-то новое о мире, в котором живёте, о самой жизни, о людях. Документалистика — это попытка заглянуть внутрь явлений. Я невероятно любопытен. Отдавая себе отчёт в том, что ответить на вопрос «что есть жизнь» в полном объёме невозможно, но пытаться на него отвечать необходимо. И я всё время учусь. Приниматься за работу с целью донести до аудитории своё сложившееся мнение, свой «месседж» — это не мой путь. Мне интересно развиваться, смотреть по сторонам и вглубь той или иной истории. Я не Майкл Мур, который всегда знает, что он хочет сказать людям. Я понятия не имею, что хочу сказать. Я просто хочу простимулировать зрительскую любознательность. Надо быть открытым к жизни, быть живым — значит всё время учиться у самой жизни.
Реальность и вымысел
Вы можете играть с реальностью и вымыслом в документальном кино. Никаких проблем. Это именно то, чем я занимаюсь. Я пытаюсь создать на экране свой мир, и в этом смысле нет принципиальной разницы между документальными кадрами и постановочными. Не существует границ ваших возможностей. Есть вкусовые границы, и многое мне просто не нравится или неинтересно. Но это единственное, на что я ориентируюсь. Собственное видение мира, собственный вкус, собственный выбор.
Режиссёр и зритель
Я вообще не забочусь о зрителе, когда снимаю фильм. Мне интересна его реакция на показе, но на съёмках — нет. Это очень большая разница, понимаете. Это значит, что у меня нет плана, нет цели как-то угодить или надавить на аудиторию. Если мои фильмы задевают аудиторию, так тому и быть, но это не должно влиять на процесс создания. Думаю, что это верный подход для всех, кто снимает кино: наблюдать за историей, как она развивается в процессе. И в конечном итоге аудитория это оценит. Открытость автора, а не желание нажать на нужные точки.
Кино и поэзия
Как режиссёр я считаю себя поэтом, а как поэт — развиваюсь, снимая фильмы. Я снимаю фильмы так же, как пишу стихи. Начинаю с левого края листа и смотрю, что будет дальше. Я понятия не имею, чем закончится стихотворение или кинокартина. Это один и тот же метод, понимаете.
Цифровая революция
Я могу использовать цифровую технику, если это необходимо. Вот сейчас я именно этим и занят, кстати. Снимаю картину в жанре дневников о землетрясении. Я живу на Гаити, и недавно землетрясение разрушило мой дом. После этого начинаешь смотреть на жизнь несколько иначе, конечно. Я пытаюсь документировать это, свои эмоции, все эти перемены. И делаю это на мобильный телефон. В картине будет много кадров, снятых на плёнку, но и на телефон тоже. Можно использовать разные техники. Главное — понимать, зачем.
Плёнка
Вообще, я по-прежнему предпочитаю плёнку. Это более чувственный носитель и мне нравится тот принцип, что съёмки стоят серьёзных денег. Ты не снимаешь слишком много. Это важно. Ты задаёшься вопросом — «А зачем я это снимаю?» И это ещё более важно. Такой этический, моральный аспект кинопроизводства.
Разрушенный дом
Что тут скажешь? У меня нет амбиций спорить с Богом. Я не знаю, что мне делать, кроме как вздохнуть и сказать: жизнь продолжается. Я не погиб, хотя мог, я был внутри дома, когда случилось землетрясение. Да, я лишился многих ценностей. Произведений искусства, которые хранились у меня дома. Но у меня осталось нечто большее: возможность снимать кино, писать стихи. Это драматичный момент, но я пережил его, описав эту катастрофу. В деталях, понимаете. Описал, как стихия разрушает мой дом, пока я внутри. Это лучшая терапия из возможных.
Если бы я был главным редактором кино тв
Никогда не задумывался ни о чём подобном. Наверное, я бы поехал в Швейцарию к Жан-Люку Годару и предложил бы снять ему новый фильм. Вот что бы я сделал. Ну, и, конечно, уделял бы много внимания молодым талантам, которые находятся в поиске нового киноязыка. Это важно. Куда важнее остросоциальных, политических фильмов. Оставьте их журналистам, давайте придумаем новый способ снимать кино.
