На радаре российских кинотеатров «Падение империи» Алекса Гарленда.
Фильм о том, как могла бы выглядеть гражданская война в современной Америке, срежиссировал автор, начинавший как писатель и сценарист, а ныне занимающийся постановкой крышесносных картин, в которых фантастика дружит с хоррором, а высокая наука — с низкими жанрами.
Пытаемся понять, почему внимание на работы Гарленда стоит обратить даже тем, кому положения современной квантовой физики, философские трактаты и разработки в области искусственного интеллекта абсолютно до лампочки.
С вершины науки виден Бог
И швец, и жнец, и на дуде игрец… То есть, и писатель, и сценарист, и режиссёр. И комиксист (спасибо вкусу, взращённому папой-карикатуристом, пускай с этим делом у героя нашей статьи, как и с журналистикой на ранних этапах карьеры, не срослось). И циник, не привыкший витать в облаках и обращающийся к техническому прогрессу, а вместе с ним и к самому будущему, на правах допросчика (ещё один факт для справки: мама этого парня — видный психоаналитик). Пока весь мир боится того, что рано или поздно нейросети либо лишат половину населения Земли работы, либо просто-напросто взбунтуются и всех нас истребят, Алекс Гарленд заглядывает в день грядущий и призывает опасаться штуковин, о которых спорят не ньюсмейкеры и создатели научпоп-контента, а физики-теоретики и айтишники с мировыми именами. Гарленда, а следовательно и его творчество, волнуют проблемы предопределённости бытия (может, свободы воли не существует и каждое движение каждого атома во Вселенной продумано и спрогнозировано задолго до появления нашего вида?), занятные сценарии гибели человечества (если нас не сожрут зомби или солнце над нами не угаснет, то, возможно, погубит серия разрушительных войн или столкновение с необъяснимым явлением из иного пласта реальности?) и то, как взаимодействуют между собой наука и этика (как скоро мы начнём выращивать клонов в качестве своеобразного «скота» и стоит ли нам цепляться за «органику» собственных тел, а не стремиться к оцифровке сознания?).
Несмотря на образование в области искусствоведения, Гарленда влекла дилемма невозможности познать то, как наш мир функционирует на самом деле. По крайней мере, на текущем этапе нашего развития. В частности, то, какие вопросы мы, в том числе и через культуру, должны задавать сами себе, чтобы наконец выйти на решение как будто бы априори нерешаемых нравственных и не только уравнений.
Мыслю, значит, существую
С детства Гарленд был увлечён кино, литературой и видеоиграми. С последними у режиссёра завязались особые отношения. Он застал такие древние платформы, как Amiga и ZX Spectrum, продолжил карьеру геймера с приходом Sega Mega Drive, в зрелом возрасте имел у себя дома консоли и от Sony, и от Microsoft и до сих пор с любопытством следит за бурным развитием игровой индустрии. В какой-то момент карьеры он упоминал, что мог бы поработать над фильмами по мотивам боевого сай-фая Halo (однако вместо него адаптацией занялись другие люди), и даже стал соавтором скриптов двух проектов британской студии Ninja Theory: постапокалиптического экшена Enslaved: Odyssey to the West и западного перезапуска японской серии слэшеров Devil May Cry.
Свести свою линию судьбы с литературой Гарленда склонили книги фантастов Кадзуо Исигуро, Джона Уиндэма и Джеймса Балларда (причём роман первого «Не отпускай меня» Алекс превратил в киносценарий в 2010 году). В различных интервью с Гарлендом нередко мелькают имена Джозефа Конрада, что написал «Сердце тьмы» о стремлении человека к саморазрушению и путешествии к нашему общему звериному началу, и Фрица Ланга, в начале прошлого века снявшего самый дорогой и амбициозный фантастический фильм эпохи «великого немого» — антиутопический «Метрополис». Глядя на выверенные мизансцены в картинах, которые режиссировал Гарленд, невольно вспоминаешь возвышенную фантастику Андрея Тарковского, Стэнли Кубрика, Константина Лопушанского и Ридли Скотта. А читая книги за его авторством, ловишь себя на мысли, что, как бы оно тебе ни казалось, нет никакого снобизма и предвзятости в вещах, которые сочиняет этот человек, в юности метавшийся от мечты к мечте и от профессии к профессии, то «дикарём» путешествуя по Юго-Восточной Азии, то превращая свои впечатления от пройденных пешком километров сначала в очерки, а после и в полноценные романы.
Эксперт — тот, кто совершил все возможные ошибки в отдельно взятой специальности
Литературный дебют Гарленда «Пляж» был впервые опубликован в 1996 году, когда автору было меньше тридцати, однако популярность и статус бестселлера роман приобрёл только через пару лет благодаря народной молве. К сожалению, этот триумф предзнаменовал не цепочку великих побед, а почти двадцать лет поисков и переосмыслений собственного призвания. Из всех проектов, к которым в те годы так или иначе прикладывали руку Гарленд-писатель и Гарленд-сценарист, прибыльным оказался лишь британский зомби-апокалипсис «28 дней спустя», снятый Дэнни Бойлом, а Алексом написанный, — он стал хитом и с лихвой окупился. И экранизация «Пляжа» от того же Бойла, и его же «Пекло», скриптами которых также заведовал Алекс, терпели неминуемые финансовые потери. Та же судьба постигла другие сценарные работы Гарленда — «Не отпускай меня» по Исигуро и ребут «Судьи Дредда» с Карлом Урбаном в роли знаменитого копа-палача из далёкого будущего. На литературном поприще Алексу тоже не свезло — произведения «Тессеракт» и «Кома» обвиняли в излишней мудрёности и нагромождении идей, а печатающиеся повсюду неоднозначные рецензии на них не шибко способствовали продажам.
Уже в нулевых, перед началом написания своей четвёртой книги Гарленд вернул издателю нехилый аванс и решил, что будет и дальше развиваться в киношной сфере (в атмосферу съёмочной площадки он влюбился ещё во время работы над «Пляжем» вместе с Дэнни Бойлом).
Продолжая набивать руку на сценариях, Алекс ожидал возможности взять на себя постановку. Его режиссёрский дебют состоялся в 2014-м и помог творцу воспрять. Однако и прошлые работы сценариста, хоть многие их хаяли, со временем обрели титул культовых и предлагали интересные сюжеты, сочетающие изобретательность фантастики и тонкую психологическую линию хоррора.
«Пляж» доказывал, что геенну огненную представители homo sapiens смогут учинить, даже оказавшись в райском уголке посреди моря, где нет ни рычащих автомобилей, ни Интернета, ни оравы офисных клерков, ежедневно мигрирующих между серыми квартирами и скучной работой. «28 дней спустя» превратил классических медленных живых мертвецов, какими их ещё в 1960-х представил публике икона жанра Джордж Ромеро, в быстрых и сильных охотников, будто бы в самом деле способных уполовинить всю нашу популяцию в считанные дни. В «Пекле» Алекс, проконсультировавшись с парочкой астрофизиков, сумел создать напряжённый триллер, играющий не только с первобытными инстинктами, но и со страхом перед вполне объяснимым и более чем реальным, по многим пунктам оправданно пугающим и научно обоснованным армагеддоном. С «Не отпускай меня» можно связать первые проявления в творчестве Гарленда осязаемого гуманистического начала, а «Судья Дредд» — это хороший комментарий на тему того, что нехорошие люди есть как по ту, так и по эту сторону закона.
Случайные открытия делают только подготовленные умы
Когда Алекс Гарленд впервые приземлился в режиссёрское кресло, он решил, что самый верный способ избежать поражения — это снимать дёшево, но обстоятельно. Из этого подхода родился камерный «Из машины» — фильм, повествующий о воспитании искусственного интеллекта, который будет сложно отличить от живого человека. Эксперимент в замкнутом изолированном доме посреди гор проводят богатый магнат, которому подчиняется чуть ли не вся Кремниевая долина, его сотрудник, отобранный вроде бы по корпоративной лотерее, однако это не совсем так, и девушка-робот. Слишком убедительно исполняющая свою роль подопытного кролика и слишком опасная, учитывая, что содержание потаённых уголков её синтетических мозгов — загадка даже для её создателей.
Не менее любопытной, пускай после ничтожно короткого кинотеатрального проката её отправили прямиком в библиотеку Netflix, оказалась «Аннигиляция» по мотивам фантастических книг Джеффа Вандермеера (хотя отечественному зрителю будет ближе аналогия с «Пикником на обочине» за авторством братьев Стругацких). В данной картине Гарленд покинул ограниченное пространство четырёх стен и выпустил своих героев в завораживающую своей красотой и таящую смертельную опасность под каждым пеньком аномальную зону. Здесь нашлось место и медитативным прогулкам по странным берегам враждебной биосферы, и редкому, но меткому экшену, и занятным разговорам о судьбе нашей расы, и высказываниям в духе Лема и Лавкрафта про ничтожность человечества перед бесконечностью космоса и непостижимостью времени.
Дебютный многосерийный проект Гарленда (по совместительству самый привлекательный внешне и наиболее интригующий по части содержания) «Разрабы» оказался грузным изучением таких неподъёмных для обывателя материй, как теории о множественных вселенных, учения о детерминизме, квантовая физика и пределы развития наших производственных и интеллектуальных мощностей. Этот местами тягучий, а местами тревожный опыт сопряжён со шпионским триллером и драмой о горестях людей, что тщетно стараются вернуть безвозвратно утерянное.
Предпоследний на сегодняшний день фильм Алекса Гарленда является и самым нестандартным в его репертуаре, так как уходит от научного подхода и залезает на территории фолк-хоррора и метафорической притчи. «Род мужской» предлагает зрителю провести отпуск в английской глубинке, где, по законам жанра, творится какая-то сверхъестественная дичь, на поверку оказывающаяся психоделической проекцией ментальных болячек главной героини — девушки, что своими глазами увидела гибель мужа и винит себя в его кончине.
Куда более приземлённым и злободневным является тайтл «Падение империи», демонстрирующий сценарий потенциальной гражданской войны на территории США, когда Калифорния и Техас выступают против действующего правительства, объединяются и во всеоружии отправляются штурмовать Белый дом. Примечательно, что, кроме непосредственно рисования пейзажей выжженной земли альтернативной истории, режиссёр ещё и рассуждает о сущности современных СМИ и деформированной роли информации в обществе повсеместных смартфонов и широкополосного Интернета, делая главными героями репортёров, в погоне за добротным материалом рискующих потерять не столько свои здоровье и жизни, сколько человечность.
