КИНОТВ совместно с Сусанной Альпериной («Российская газета») запускает серию материалов о фильме «Дюна». Премьера картины стала одним из крупнейших событий прошедшего Венецианского кинофестиваля, а 16 октября лента наконец выйдет в российских кинотеатрах. В Венеции журналистам из ведущих СМИ разных стран удалось поговорить с режиссёром и актёрами о работе над проектом, книге, истории и фантастическом мире «Дюны». Мы публикуем расшифровки этих бесед. И первый гость — Дени Вильнёв.
Вы говорили на пресс-конференции, что ваш фильм лучше смотреть на очень большом экране. Но не думаете ли вы, что коронавирус всё измени, люди уже не так охотно идут в кино?
Нет, я, конечно, не могу говорить за всех, но, судя по моему окружению, люди хотят вернуться к старой норме. Мы хотим ходить на концерты, в рестораны. Я могу говорить только о Монреале, но у нас как только правительство дало людям больше свободы, они устремлись на улицы, в театры, музеи. Потому что нам это нужно. Людям нужны совместные переживания, мы социальные животные. Что касается кино, все согласны, что опыт просмотра фильма в кинотеатре ни с чем нельзя сравнить. Стриминг — это очень мощный инструмент, и я очень его люблю. Я все время пользуюсь им, чтобы вернуться к истории кино, он даёт доступ ко множеству фильмов прошлого. Но мы говорим о настоящем, и я думаю, что в первый раз фильм надо смотреть в кинотеатре. Для этого они созданы, и я думаю, что так будет и в будущем. В ближайшем будущем, когда мир вернётся в норму, кинотеатры вернутся.
«Дюна» — очень тяжёлый проект, боялись ли приступать к работе? Зачем человеку вашего статуса браться за такой сложный проект? Ведь он мог провалиться.
Идея провала — это часть художественного жеста. Искусство тесно связано с риском. Если ты пытаешься сделать что-то художественное, значит, ты пытаешься раздвинуть границы. Это может прозвучать претенциозно и высокомерно, но в этом природа искусства — открывать новые территории, привносить в мир что-то новое. Для этого нужно принимать решения, которые могут привести к провалу. Я обожаю трудные задачи, идти ва-банк, прыгать с обрыва без страховки. Все мои проекты были вдохновлены риском, попыткой переиграть страх. Я хотел удовлетворить ту часть себя, которая очень любит книгу. Решение сделать хорошую экранизацию шло от меня самого, не от кого-то извне. Я не могу контролировать внешний мир, но мне приходилось каждый день иметь дело с собой, это уже само по себе было напряжённо. Самым сложным было угодить тому подростку, которым я когда-то был. Я старался вернуться к той энергии, которая у меня была в 13-14 лет, я был очень амбициозным и высокомерным, хотел завоевать мир. И при работе я пытался вернуться к тому своему видению.
Вы сказали, что были высокомерным подростком и обожали «Дюну». А как вы относились к фильму Дэвида Линча? При работе над собственным фильмом думали ли вы, что нужно перенять что-то из экранизации Линча, а что-то — сделать ровно наоборот?
Я, наверное, одним из первых посмотрел «Дюну» в кино. Хоть я и был маленьким, но я знал, кто такой Дэвид Линч. Я был рьяным поклонником книги, так что ждал фильм с огромным нетерпением. Я помню, что был заворожён в начале фильма, думаю, некоторые элементы фильма Линча очень сильные, но по ходу просмотра мне казалось, что какие-то решения далеки от книги и от моего видения. Так что я не был удовлетворён. Дэвид Линч — мастер. Я работал над новой экранизацией, для меня это не соревнование. Я не могу этим заниматься. Линч — мастер. Он один из лучших режиссёров последних 50 лет. Так что я думал о книге, которая лежала у моей кровати 40 лет. Я не уловил на экране тех цветов, запахов, идей, которые я любил в книге, поэтому я вернулся к ней, чувствуя, что я могу сделать что-то в соответствии со своим видением.
Путь Пола в истории — это превращение из мальчика в мужчину. Почему вы выбрали на эту роль Тимоти, видели ли вы, как в процессе он сам превращается в мужчину?
Я упоминал, что у меня не было плана Б, я мечтал поработать с Тимоти. Меня поразили его роли в других фильмах. Он очень умный, зрелый, молодой человек. Душа у него старая, он гораздо мудрее своих ровесников. Он очень быстро вырос. Но выглядит очень молодо. В кадре выглядит на 14. Это идеальное сочетание для роли Пола Атрейдеса. Съёмки фильма — преобразующий процесс, заканчиваешь его не таким, каким начал, ты узнаёшь что-то о себе, о кино, о людях. Не спрашивайте, что я узнал на «Дюне», мне нужно время, чтобы это обдумать. Скажу вот что: думаю, Тимоти многому научился на съёмках «Дюны», как и я. Кажется, был его первый фильм такого масштаба, до этого он был скорее частью мира инди-фильмов. Я изо всех сил старался сохранять комфортную атмосферу, как в инди-фильмах, старался создать такой пузырь. Но чтобы в него попасть, надо было пройти через огромную съёмочную площадку с сотнями людей. Думаю, он научился защищать своё пространство, сосредоточиваться. Я всё время говорил ему: Тимоти, это не спринт, а марафон. Думаю, он научился находить своё место в этой огромной машине. Он определённо вырос.
Фрэнк Герберт написал «Дюну» как аллегорию мировой политической реальности 60-х, холодной войны, в ней он хотел рассказать, почему мы следуем за лидерами. Как, по-вашему, ваш фильм отражает и обновляет это высказывание?
Думаю, что книга была вдохновлена событиями начала ХХ века, влиянием колониализма. В то же время она предсказала то, что случится в XXI веке, радикализацию, повсеместные проблемы с окружающей средой, смешение религии и политики, фанатичность. Книга обо всём этом предупреждает, так что я считаю, что она становится всё более актуальной, к сожалению. При работе над «Дюной» мне иногда казалось, что я делаю документальный фильм о текущей реальности, а не сай-фай. Как будто создаёшь документальный фильм о будущем. Сейчас книга актуальна как никогда.
Если бы Фрэнк Герберт был жив, о чём бы вы его спросили перед началом работы над проектом? И каково было работать с семьёй Герберта? Они, наверное, старались защитить исходный текст. Предлагали вам какие-то решения, просили не делать что-либо?
Я могу сказать, что с Брайаном Гербертом очень приятно работать, он рад новой экранизации. Думаю, было очень важно, чтобы я уважал правила мира, установленные Гербертом. Я был не против, я в любом случае собирался их соблюдать. Никакого конфликта не было. Они ничего не заставляли меня делать. Скорее это был диалог, обсуждение. Они волновались о том, чтобы я уважал правила мира «Дюны». Если бы Фрэнк Герберт был жив, в первую очередь я хотел бы попросить его разрешения на экранизацию. А ещё я хотел бы поговорить… обо всём. О его источнике вдохновения. Об экологии, об экосистемах. Я хотел бы подробно поговорить о культуре фременов. О женщинах. Если нужно выбрать что-то одно, я бы ответил так: я бы очень хотел поговорить о женщинах с Фрэнком Гербертом. Мне кажется, что женщины в «Дюне» очень важны. Мне очень нравятся Бене Гессерит. Интересно, так ли она была важно для него, как для меня. Это был бы очень интересный разговор. Конечно, ещё можно было бы попросить его разрешения сменить перспективу с мужской на женскую, мне кажется, что Фрэнк не был бы против. Разумеется, я не хочу ему ничего приписывать. Но интуиция подсказывает мне, что я не приношу в мир «Дюны» ничего чужого ей, я просто делаю роман более современным.
Я бы хотела узнать про процесс кастинга. Вы представляли себе конкретных актёров, когда писали сценарий?
Да, многих. Кастинг фильма был очень интересным. Я спрашивал себя: кто может сыграть Барона? Я обожаю Стеллана Скарсгарда. Я хотел с ним поработать с тех пор, как посмотрел «Рассекая волны» Ларса фон Триера. Он один из самых любимых моих актёров. И когда я думал: «Кто может сыграть Барона?» — я понял: Стеллан. Всё как у ребёнка в кондитерской: я выбирал актёров, которых хотел снять. В итоге каст фильма близок к моему изначальному списку. Есть небольшие исключения из-за сложностей с расписанием, но в основном каст фильма — это каст моей мечты.
Почему доктора Юйэ в фильме играет азиатский актёр? Ведь в оригинале он не азиат?
В романе предполагается, что доктор Юйэ азиатского происхождения. Поэтому я постарался быть верным книге. Но на самом деле ответ такой: я давно мечтал поработать с Чаном Чэнем. Я большой его поклонник. Впервые я увидел его, наверное, в «Счастливы вместе» Вонга Карвая, и с тех пор я старался смотреть все фильмы с ним. Он невероятный актёр, мастер. Мой любимый актёр в мире сегодня. Мы с ним были в жюри Каннского фестиваля и провели немного времени вместе, и я обнаружил, что он не только один из лучших актёров, но и очень хороший человек. Так что когда пришло время искать актёра на роль доктора Юэя, я предложил роль ему, и к моей огромной радости он согласился. Думаю, он принёс в эту роль много нюансов, человечности, уязвимости, они необходимы, чтобы понять то давление, ту драму, через которые проходит персонаж. Доктор Юэй — очень трогательный персонаж, на которого оказывается астрономическое давление. Он знает, что его жену пытают, он хочет защитить любовь своей жизни. Его история такая трагичная, что я хотел передать её во всех нюансах. И для этого мне нужен был сильный актёр. Я предложил роль Чану Чэню, и он согласился.
Какое решение во время съёмок «Дюны» вы считаете лучшим? Жалеете ли вы о чём-либо, что можно будет исправить в сиквеле?
Моё лучшее решение, думаю, — это кастинг. Было важно тщательно подобрать актёров, которые смогут со всей энергией перенести персонажей на экран. Можете мне сказать: ну, это с каждым фильмом так, и вы будете правы. Кастинг — это ключевой и очень деликатный момент. И в «Дюне», думаю, именно здесь я принял лучшие решения. А если говорить о том, что я не смог сделать в первом фильме, то разделение фильма на две части привело к тому, что какие-то события перенеслись во вторую часть. Например, я пропустил сцену, в которой Гурни Халлек поёт песню — он играет на музыкальном инструменте и поёт прекрасную песню. Надеюсь, я смогу ввести её во вторую часть.
Вы упомянули, как важно вам было оставаться верным первоисточнику. Однако «Дюна» вдохновила много других фильмов. Видели ли вы своей задачей отмежеваться от других фильмов, которые опирались на «Дюну»?
Хороший вопрос. Вы правы — очень многие что-то заимствовали из книги, брали её элементы. Например, «Звёздные войны»: Джордж Лукас открыто об этом говорил. И я прекрасно это понимаю. Единственный способ с этим справиться — вернуться к книге. Я старался оставаться верным ей по духу. Мне кажется, что когда ты возвращаешься к источнику, то проще не делать ошибок и найти новый подход. Я старался не поддаваться влиянию других научно-фантастических фильмов.
*Instagram запрещён на территории РФ
