27 июля в российский прокат вышел фильм из прошлогодней программы каннского «Особого взгляда». Мрачный, плёночный и тягучий детектив от восходящей звезды китайского авторского кино Вэй Шуцзюня. Роман Волынский рассказывает, почему точно стоит его смотреть, а также предлагает толкование увиденного.
1995 год. В бедном китайском провинциальном городе детектив Ма Джэ (Чжу Илун) присаживается поужинать лапшой, но по пейджеру его вызывают на болото, где произошло убийство старушки по кличке Четвёрка. Первое подозрение падает на местного «сумасшедшего», которого в прошлом приютила сама бабуля. Но на месте преступления Ма Джэ находит кассету с компрометирующим любовным содержанием. Выясняется также, что свидетель видел длинноволосую девушку в рабочем платье местной текстильной фабрики. Но и не ради свежего воздуха сам свидетель в это время бродил в топях.
В пересказе все эти вопросы и загадки дают представление о фильме скорее как о крепком неонуарном детективе в духе «Китайского квартала» Полански или ближе к «Воспоминаниям об убийстве» Пон Джун-хо. Да и то, что зритель называет атмосферой, напрямую соотносится с этой стилистической традицией: сумрачно-приглушённый свет, непрекращающийся дождь, режущий глаза сигаретный дым и выпивающий в лапшичной детектив. Всё это, конечно, ещё и украшает коммунистическая агитация. К слову, фактурой «Только течёт река» напоминает «Моего друга Ивана Лапшина» Германа. И неудивительно: Вэй Шуцзюнь очень убедительно передаёт домашний и полицейский быт. А сам фильм он снял на 16-мм цветную плёнку и лишь сцену сновидения Ма Джэ передаёт современным способом — очевидно, неспроста.
Однако описывать фильм через другие «похожие» картины или большие стили кажется бессмысленным. Корни необычности, оригинальности и странности сюжета проистекают из авторефлексивной рамки, которую режиссёр задаёт в самом начале. Это когда содержанием произведения во многом является искусство, его создавшее, — то есть само кино. Здесь основанием такой рамки выступает кинотеатр, который начальник Ма Джэ адаптирует под штаб полицейского расследования. Это, кстати говоря, соотносится с китайской реальностью. Ведь в 90-е годы из-за плохих кассовых сборов многие кинотеатры действительно переоборудовали в танцевальные залы, ночные клубы.
Можно прикинуть, что кинотеатр символизирует ностальгию Вэй Шуцзюня по детству или что-то подобное в сентиментальном ключе. Но дальнейшее наталкивает на другую, если угодно, более сложную мысль. Да и вообще, как показывают два предыдущих его фильма, мотив кинопроизводства, индустрии у него один из постоянных. Судите сами: первый фильм «Навстречу ветру» посвящён молодому человеку, который отправляется в Монголию, чтобы снять кино; второй, «Пульс жизни», рассказывает о трёх студентках звукорежиссёрского факультета, которые уже устали сидеть за партами.
«Только течёт река» продолжает эту линию косвенно. Шуцзюнь проводит параллель между психикой главного героя и проекционным аппаратом. Неспроста офис Ма Джэ располагается в комнате киномеханика — в головном месте кинозала. И вот самое любопытное: детектив занимает позицию как бы режиссёра, который упорядочивает, рационализирует случившиеся убийства — или, говоря иначе, придаёт нарративу форму. Но чем дальше он продвигается в расследовании, тем сильнее ему сопротивляется хаотичная и странная реальность. Материал в виде улик, показаний не поддаётся его осмыслению. И в один момент — не без помощи рисовой водки — он теряет связь с реальностью. Ма Джэ уже не режиссёр-детектив, а скорее марионетка, от которой ничего не зависит. Словно он оказался в чьём-то фильме или ещё запутаннее — зрителем собственной жизни.
Показательна сцена, в которой молодой напарник Ма Джэ радуется тому, что только они упустили след, как им подвернулся новый. В ответ он говорит, что в этом нет никакого везения — это результат расследования. Забавно, что к этому моменту зритель понимает, что весь ход следствия — плод стечения обстоятельств.
То же самое происходит в личной жизни детектива. Его жена беременна, но врач предупреждает, что ребёнок может родиться с генетическим отклонением, — видимо, имеется в виду синдром Дауна. Герой предлагает жене не рисковать и попробовать ещё раз, но та настаивает, обзывая его «мужланом». Короче говоря, и здесь жизнь Ма Джэ не принадлежит ему. Он снова оказывается заложником случайности.
Таким образом можно объяснить некоторые сюжетные странности. Например, зритель видит, как герой в ярости смывает в туалет часть огромного пазла, который собирает жена, с изображением матери и малыша. Но ближе к финалу после рождения ребёнка эта мозаика уже целиком красуется на стене. Возможно ли это? В случае Ма Джэ — конечно. Поскольку его мир столь же нереален, как и кино, нами увиденное. В этом смысле наше и его положение одинаково — мы все зрители одного фильма, в котором всё построено по своим законам.
Рассказ «Ошибки у реки» известного постмодернистского автора Юй Хуа, по которому снят фильм, к сожалению, ещё не переведён на русский язык. Хотя было бы интересно сравнить, как два автора работают с детективной историей. По словам Шуцзюня, он свободно обращался с первоисточником — так, чтобы из семени выросло новое яблоко. Выше уже упоминалась связь фильма с неонуарной детективной традицией. Не раскрывая все детали дела, отмечу, что Шуцзюнь здоровски нарушает один «крутой» канон. В фильме становится понятно, кто убийца, не просто в первой половине, но и это чуть ли не единственный случай, когда формалист-начальник и балагур-напарник оказываются правы в первых догадках. Тогда как мы привыкли, что интуиция главного детектива непоколебима, а все вокруг лишь пытаются помешать ему.
Возможно, некоторых зрителей отпугнёт пренебрежение в фильме к строгой расследовательской логике, предельно ослабленные причинно-следственные связи, смешение реальности и галлюцинации. Но в этом, конечно, и есть главная соль картины. Да и при пристальном взгляде всё оказывается подбитым, на своих местах. А финальная сцена с Ма Джэ, женой и карапузом оставляет ярчайшее впечатление. Словно нам показали христианскую икону, свет которой исходит прямо изнутри изображения.
