Второй сезон «Дома Дракона» подошёл к экватору — в мире показали четыре серии из восьми (в России показ в онлайн-кинотеатре «Амедиатека» запаздывает по сравнению с мировым на неделю, серии выходят по понедельникам). Татьяна Алёшичева солидарна с другими критиками, которые считают, что второй сезон удался лучше первого.
Второй сезон сериала ознаменовался сменой шоураннера — в первом сезоне Мигель Сапочник и Райан Кондал, закадычный приятель Джорджа Мартина, работали вместе, теперь Сапочник отошёл от дел и Кондал остался у руля один. Сериал открывают красивейшие титры — такой искусной выделки, что это мешает читать, что в них написано! Они изображают гобелен, тканый геральдический узор на котором возникает на наших глазах, будто трава, прорастающая сквозь политую кровью землю. (В первом сезоне в титрах мы видели струю крови, текущую по камням старинного замка и запускающую какие-то шестерёнки и механизмы.)
В финале первого сезона в истории дома Таргариенов, происходящей примерно за полтора века до событий «Игры престолов», произошли значительные перемены после смерти короля Визериса. В предсмертном бреду Визерис принял свою жену Алисенту (Оливия Кук) за дочь Рейниру (Эмма Д’Арси) и пытался поведать ей о старинном предсказании — пророческом сне их предка Эйгона Завоевателя: тот увидел надвигающуюся с Севера тьму, несущую гибель мира. Перед этой грозящей человечеству гибелью необходимо объединить Семь королевств под властью одного правителя.
Но Алисента услышала в тревожном прерывистом шёпоте умирающего лишь то, что хотела услышать, — имя Эйгона. И решила, что Визерис решил передать наследование престола её сыну Эйгону (Том Глинн-Карни) вместо Рейниры. Эта судьбоносная ошибка и запускает действие второго сезона — войну за Железный трон.
Сериал по-прежнему напрашивается на сравнение с эталоном — выдающимися первыми сезонами «Игры престолов». И самая первая сцена сезона как раз об этом: мы оказываемся на Севере, на Стене, охраняемой Ночным дозором. Туда приехал сын Рейниры просить помощи северян в будущей войне. «Игра престолов», как мы помним, тоже стартовала именно в этом месте. Только её персонажи сияли много ярче: в «Доме Дракона» по-прежнему недостаёт героя, схожего по обаянию с Тирионом Ланнистером, или такого же отвратительного злодея, как Рамси Болтон…
В остальном Мартин со товарищи копируют старую расстановку сил на шахматной доске: Рейнира худо-бедно заменяет Дейнерис, её переметнувшийся к Алисенте любовник, начальник Королевской гвардии Кристон Коль (Фабьен Франкель) — Даарио Нахариса, а своенравный и безнадёжно глупый Эйгон, в силу трагической ошибки взошедший на престол, обладает такими же раздражающими повадками, как Джоффри Баратеон. В начале первого сезона этот горе-король совершает одну ошибку за другой, кичится своим титулом, но не является достойным его и медленно подталкивает к катастрофе свою партию Зелёных, которые засели в Королевской Гавани. В начале сезона происходит сразу две кульминации его безумных непродуманных действий — всё-таки Эйгон обладает исключительным даром стрелять себе в ногу.
Раздражение, которое вызывает его персона, является довольно мощным драматургическим приёмом — хочется поневоле сделать ставку на его одноглазого брата, принца Эймонда (Юэн Митчелл), наездника самой могучей в Вестеросе драконихи Вхагар, не говоря уже о Рейнире, которая кажется достойной Железного трона больше обоих братьев.
Среди многих источников вдохновения Джорджа Мартина при создании «Игры престолов» была серия романов французского писателя Мориса Дрюона «Проклятые короли» (1955–1977). Дрюон описывает постепенный упадок Франции после смерти Филиппа Красивого, которого он называет Железным королём: долгие десятилетия, согласно Дрюону, он укреплял государственность и пытался приструнить вечно враждовавших спесивых аристократов. Но после его смерти на престол взошёл его ничтожный сын Людовик Сварливый, пустивший прахом все достижения отца, — именно он и окружающая его властолюбивая знать закладывают предпосылки Столетней войны. Для «Песни льда и пламени» Мартин явно взял за основу этот сюжет: после нескольких десятилетий правления Визериса, который сохранял мир, его никчёмный наследник жаждет войны.
Заодно и Порочный принц Деймон (Мэтт Смит) совершает непростительную ошибку, подсылая убийц в Королевскую Гавань. Первый эпизод богат на шокирующую жестокость: в нём происходит убийство ребёнка — вот он, фирменный стиль Мартина.
И всё же за десятилетие, прошедшее с момента появления на ТВ «Игры престолов» (2011), на телевидении значительно поменялись правила. Отчасти их поменяла сама «Игра»: после неё в своеобразную моду вошла манера шоураннеров выбивать табуретку из-под зрителя, убивая ключевых персонажей (после «Игры» этим занялись, например, «Сыны анархии» или сериал «Родина»). В то же время Мартин и шоураннеры Вайс и Бениофф обильно развивали традицию, заложенную сериалом «Рим» (2005): не стесняться откровенной, полной и беззастенчивой обнажёнки на экране не только в любовных сценах. Вспомним «Шествие позора» Серсеи или любую проходную сцену, где на первом плане с кем-нибудь беседовал Тирион, а на заднем ублажали друг друга две куртизанки. Десять лет назад так было можно, но нынче времена изменились.
Теперь мы не видим ни сантиметра обнажённого тела в любовной сцене Алисенты и сэра Кристона! Весьма скромно оголяются во втором сезоне «Дома Дракона» даже куртизанки в борделе — по-видимому, шоураннерам нынче совсем не хочется, чтобы их обвинили в объективации женского тела. Это не вина создателей «Дома Дракона» — просто пришла эпоха «нового пуританства», и правила поменялись во всём сериалостроении.
То же касается и сцен насилия: если десятилетие назад камера не отворачивалась от них, то теперь стыдливо отводит взгляд. Мы видим повешенных крысоловов и убитого белокурого ребёнка, но нам не показывают ни самого совершаемого насилия, ни, например, пыток в застенках: коварный змей Ларис (Мэттью Нидэм), лорд-дознаватель и калека, в кадре лишь достаёт свой пыточный инструмент. В этом смысле знаменательна открывающая сцена третьего эпизода. Она посвящена вражде Бракенов и Блэквудов — один род стоит за Рейниру, другой за Эйгона, и это приводит к кровавой междоусобице. Но её самой нет в кадре. Мы видим лишь последствия Битвы у Горящей мельницы, когда с той и другой стороны полегли сотни — «о поле-поле, кто тебя усеял мёртвыми костями». От того, что насилия как такового в фокусе нет, эта сцена только выигрывает: вот самое начало ссоры — потом следует монтажная склейка, — а вот результат. Оказывается, мощным драматическим эффектом обладают не только шокирующие сцены, но также умолчание и сокрытие — а что, так можно было? Выходит, да.
Итак, второй сезон «Дома Дракона» сделан по пуританским правилам в отношении секса и насилия не только в сравнении с «Игрой престолов», но и с первым сезоном. Тем не менее боевые сцены здесь есть, и они могут составить гордость сериала.
Это схватка близнецов Аррика и Эррика Каргиллов (Люк и Эллиотт Титтенсоры) — один пытается убить Рейниру, а другой защитить. Сюжет восходит к легенде о Балине и Балане из артуровского цикла и переводит действие в совершенно эпическую плоскость. И, наконец, экватор сериала, четвёртая серия, где разворачивается ещё более эпичная битва драконов — не просто механическая драка чудовищ, а полная смысла и героики. Сериал искусно использует новые правила и оборачивает их себе на пользу: вместо эротики тут лирика, а вместо жестокости — героика. Вдобавок во втором сезоне появляются сновидческие сцены, подобных которым в повествовании не было раньше: когда мучимый угрызениями Деймон отправляется в Харренхол, его преследуют кошмары — сняты эти сцены превосходно, именно так, что в них не различить, сон это или колдовство. Превосходная работа.
