На Netflix вышел боевик «Ночь в раю» от сценариста фильма «Я видел дьявола». История про то, как «самый перспективный бандит Сеула» умудрился натравить на себя практически всех гангстеров Кореи. Анастасия Сенченко рассказывает о том, как в картине жестокость и сцены смерти уживаются с душевными азиатскими традициями, а также отмечает боевую сцену, которая вас впечатлит своей хореографией и изощрённостью.
В Соединённых Штатах Азии опять неспокойно. Гангстеры в чёрных костюмах роятся то тут, то там и за собой оставляют кровавый след. «Вы что, кино снимаете?» — с досадой скажет одному из них начальник полиции. После чего усадит главарей за стол переговоров и доходчиво объяснит, что резня с горами трупов — это откуда-то из восьмидесятых. Сейчас в ходу другие методы. Но если вы видели до этого хотя бы один фильм Пак Хун-джона, то наверняка знаете, что вот эти герои из восьмидесятых, а точнее, из нового гангстерского кино — его любимые. Последняя криминальная драма режиссёра «Ночь в раю» — вновь о мести, которая по принципу домино запустит целую лавину ультранасилия и не позволит никому устоять на ногах.
Самый перспективный бандит в Сеуле Тхэ-гу (актёр Хон Сан-су и Ким Джи-уна Ом Тхэ-гу) — олицетворение гангстеризма с человеческим лицом. Он заботливый брат, дядя и начальник, а ещё главная надежда и опора своего трусоватого босса мистера Янга. После того как кто-то подрывает автомобиль с его племянницей и сестрой, Тхэ-гу, не долго думая, устраивает главному криминальному авторитету Сеула кровавую баню. После эффектной, в стиле «Восточных обещаний» Кроненберга резни в спа герой отбывает на остров-курорт Чеджудо, чтобы переждать последовавшую за его выходкой войну группировок, а в случае чего сбежать во Владивосток. В Чеджудо его встречает Джэ Ён (Чон Ё-бин) — племянница местного торговца оружием и контрабандиста, конкурирующего с русской мафией.
Пак Хун-джон — режиссёр знаменитого «Нового мира», этаких «Славных парней» по-корейски, и сценарист переполненного маньяками и просто садистами триллера «Я видел дьявола». Свою «Ночь в раю» Хун-джон презентовал на Венецианском фестивале 2020 года, что неслучайно, ведь в ней он расширил границы качественного жанрового зрелища до чистого искусства. В этой драме об обречённых сюжет движется благодаря одной лишь бесконечной веренице смертей. Благородных гангстеров от неблагородных в этих обстоятельствах отличает одно: благородные точно знают, что умрут. Таковы правила, и, приняв их, можно и дальше пить соджу, демонстрировать характер и выходить из себя из-за мелочей. Неблагородные же теряют достоинство и отпущенное им время в тщетных попытках избежать смерти.
Она неизлечимо больна, он приговорён всей корейской мафией и полицией — для главных героев эта обречённость становится ещё и искрой, которая привносит в их историю едва намеченный романтический сюжет. Когда Джэ Ён, чтобы разозлить чужака, называет его живым мертвецом, то понимает по его реакции, что нашла родственную душу. Теперь в ожидании смерти они могут вместе курить с видом на океан и есть лучший на острове мульхве, пока толпы сеульских бандитов в одинаковых костюмах не заполонят улицы курортного городка. Такими поэтичными и созерцательными гангстеров создавал только Такеши Китано в своём «Фейерверке». То, что героев объединяет любовь к острому супу из сырой рыбы, к слову, — исключительно азиатская деталь. В Китае и Корее истинный признак внимания и заботы — вопрос: «Ты поел?» Этот вопрос задаёт главному герою сестра, обеспокоенная его усталым видом, его же ему на похоронах задаёт начальник, Джэ Ён забирает у него из-под носа тарелку, чтобы показать, что ему здесь не рады. Только после вкусного обеда начальник полиции берётся решать споры враждующих мафиози, буквально по тарелочкам объясняя им новый расклад.
Действующие лица «Ночи в раю» и во всём остальном истинные азиаты, а не безликие герои-функции, все они на редкость полнокровны для жанра. В открывающей сцене Тхэ-гу сначала с пониманием смотрит на корчащихся на полу пленников с пакетами на головах, а спустя склейку уже укоряет сестру за разговоры об убийствах при ребёнке и с дурацкой улыбкой машет вслед их отъезжающей машине. Хун-джон показывает своих живых мертвецов не трагическими заложниками судьбы, как это принято в гангстерских фильмах, а смешными, нелепыми и дерзкими. Их новую для жанра свежесть ещё больше оттеняет лидер противоборствующей группировки шеф Ма (Чха Сын-вон), который по канону «Крёстного отца» решает дела с истинным благородством и напомаженными волосами.
«Ночь в раю» от начала до конца — словно внушительная коробка с фейерверками, в которой резво тлеющий фитиль сюжета то и дело разряжается салютом из огнестрельных очередей и кровавых брызг. При этом каждый новый залп действительно новый. Со времён классической сцены с молотком из «Олдбоя» в корейском кино уровень боевых сцен неуклонно рос, пространства становились всё меньше, а орудия — всё неожиданнее. В «Ночи» постановщикам и вовсе удалось сотворить массовую драку в салоне автомобиля, и, чего уж греха таить, ради таких сцен и стоит в первую очередь смотреть азиатские гангстерские фильмы. Он и она, разделочные ножи и пушки в рыбьей требухе, грандиозный балет с массовыми сценами, выверенный от первого до последнего выстрела, — вот он, истинный курорт для любителей корейских криминальных драм.
