23 сентября в российский прокат выходит фильм Пола Шредера «Холодный расчёт» с Оскаром Айзеком в роли хладнокровного картёжника, которому выпадает шанс совершить возмездие. Антон Фомочкин рассказывает о новой картине режиссёра, начавшего карьеру со сценариев к «Якудзе» и «Таксисту».
Восемь с половиной лет в тюрьме — заточение многому научило Уилльяма Телля (Оскар Айзек): рефлексировать, дочитывать до конца книги и считать карты. Волос коснулась лёгкая седина. В тёмно-карих глазах тоска. Когда по выходе на свободу у тебя ничего нет, нужно ли что-то начинать? Чувство вины — пытка, особенно когда каешься перед самим собой, ведь больше молить о прощении некого.
Билл скитается по Америке, левое побережье, правое, один штат, другой. Мотели, в которых до тебя никому нет дела. Казино, где можно убить день, неделю, месяц, год. Телль предпочитает блэкджек, но если нужно, готов на партию в покер. Он сидит и считает карты, если знаешь, что осталось в колоде, то шансы высоки. Всегда скромный выигрыш, без излишеств, чтобы хватало — не жить, а просто быть.
Однажды, когда он увидел неприметную вывеску «Конференция Глобал Секьюрити», что-то повело его. Стоило подняться на несколько этажей выше игорного зала, и вот, в небольшом зале, за стойкой с микрофоном стоит Джон Гордон (Уиллем Дефо). Когда-то в военной тюрьме Абу-Грейб он научил Билла необходимой жестокости и тем самым предложил заглянуть в бездну — если войти во вкус, пытки над заключёнными перестают быть средством и становятся твоей природой. Рядовой Телль за содеянное получил срок, а майор Гордон исчез. Но мало подавить ярость. После конференции к Биллу обращается юноша по имени Кёрк (Тай Шеридан) и предлагает объединиться — у него с Джоном свои счёты. Что, если взять парня под своё крыло и помочь ему? Можно ли так искупить грехи?
И раньше удел шредеровских героев был эфемерной формальностью, слабо оправдывающей их существование. Жиголо («Американский жиголо»), поэт («Мисима: Жизнь в четырёх главах»), таксист («Таксист»), драгдилер («Чуткий сон»), частный детектив («Охота на ведьм»). Даже стать полицейским («Скорбь») или агентом ЦРУ («Тьма») значило увязнуть в провинциальном бездействии или канцелярской работе, а после гнаться за тем, чего нет. Одному Эрнсту Толлеру («Дневник пастыря») было положено саном направлять заблудшие души на истинный путь, но как, если самому зябко от ежевечерних сомнений. В «Холодном расчёте» режиссёр находит новый образ имитации жизни — карточный стол как возможность убежать от самого себя. Каждый, кто ищет спасения в казино, полагает, что соприкасается с судьбой, мечтая быть поцелованным фортуной. «Я хотел быть неизвестным», — говорит Билл. Эта среда амбивалентности, иллюзорной зоны комфорта, где достаточно поменять в имени пару букв, и вот за партией в покер пропадает другой человек.
Новая раздача. Уильям Телль — Уильям Тилик, рядовой навсегда. Звание несёт тяжесть вины, стыд за познание самого гадкого и животного в собственной натуре.
Новая раздача. Вильгельм Телль — молодой стрелок-бунтарь, попавший в яблоко на голове собственного сына по велению Германа Гесслера, наместника императора. Целясь в ребёнка, он перешёл черту морального покоя. Вильгельма всё равно посадили в тюрьму, но он вырвался и отомстил Гесслеру. Знакомо, не так ли?
Новая раздача. Эти контекстуальные аналогии нужны Шредеру для поддержания концепции цикличности. В «Холодном расчёте» всё обречено повторяться вновь. Ночные кошмары. Разговоры про вендетту. Переезды. Партии. Билл осознаёт время суток только в пути. Казино — территория вечного забытья. Гостиничные номера Телль драпирует белыми простынями. Стулья. Столы. Лампы. Он убирает часы, чтобы ничего не указывало на время. Но от реальности не убежишь. Каждый здесь выбирает себе псевдоним, чтобы казаться лучше, чем есть. Билл знакомится с ЛаЛеди (Тиффани Хэддиш) — Лаки Леди, посредником между игроками и спонсорами. Самый заметный его конкурент на турнире по покеру — «Мистер США», эмоциональный игрок, не расстающийся со своей шумной свитой. На деле он даже не служил и вообще приехал из Украины. Эта искажённая действительность значительна и осязаема, в отличие от тусклой одноэтажной Америки, где стоит выехать на дорогу, и твою поездку сопроводит саундтрек полицейских сирен.
За душой у Билла грохочущие металлом и человеческим воем пытки в тюремных застенках. Но бередить эту боль возводится в зависимость. Сначала ты на неё жалуешься. Потом раздражаешься. Затем холишь её в себе. Прошлое в нервном тике, шрамах, недомоганиях. Физическая боль отзывается на клокот нутра, тело помнит всё. Ожидание в покере — тоже пытка. Соразмерный адреналин в слабой дозе. Азартные игры хороши до пересечённых границ, пока твоя голова холодна. Долго ли можно держать себя, чтобы не посмотреть во тьму? Билл с детства боялся замкнутых пространств и угодил в тесную коробку на восемь лет. В игорных залах просторно, упиваться миражом сладостно. В камере Телль читал сборник афоризмов Марка Аврелия «К самому себе». Такой же дневник о морали впоследствии ведёт и герой, рефлексируя, размышляя об ответственности, балансируя между злобой и смирением. Встретив Кёрка и эгоистично решив, что добиться прощения легко, он нарушает принцип Аврелия, силясь изменить мир, подстроить его под себя. Татуировка на его спине гласит: «Я вверяю свою жизнь провидению, я вверяю свою душу благодати». Отказавшись принимать реальность безропотно, отвергнув провидение, проявив волю, Билл обрекает себя на очередной урок.
Блэкджек, как и его жизнь, основан на зависимых событиях. Прошедшее влияет на вероятность будущего. Но есть ли оно, если ты просто убиваешь время? «Холодный расчёт» — это почти двухчасовое томительное ожидание, сродни моменту, когда рулетка замедляется и вот-вот должна остановиться. Но она продолжает крутиться. Её щелчки действуют на нервы. В глазах рябит от смены чёрных и красных полей. Шредер вынуждает зрителя смотреть глазами Билла на то, что осталось в застенках Абу-Грейб. Эти сцены сняты с использованием оптики для камер с обзором 360 градусов — VR, от которого никуда не деться. Но есть ли надежда в этой беспросветной тьме? Романтик Шредер вновь отвечает — любовь. «Ты видел город, освещённый огнями?» — спросит Билла ЛаЛеди. «Я видел город, объятый огнём», — ответит он. Но даже разность взглядов на мир не заглушает настоящее чувство. Режиссёр вновь и вновь ищет совершенную форму для олицетворения любви и вновь находит на том же месте, в тот же час, что и в финале «Американского жиголо» или «Чуткого сна». Только теперь для объяснений не нужны слова, достаточно обмена взглядами, полуулыбки и цитаты из «Сотворения Адама». Любовь — божественное прикосновение. И не поспоришь.
