В прокат вышла новая картина Валерия Тодоровского, то ли психологическая драма, то ли камерный триллер. Вместе с режиссёром в состояние «Гипноза» погрузился
Антон Фомочкин, и вот что он увидел.
Посреди ночи Миша (Сергей Гиро) поднимается с кровати и выходит во двор дома своего спального района. Путешествие босоногого подростка по улице вдоль остывших автомобилей, припаркованных у подъездов, прерывает его мать (Екатерина Федулова), растерянно обняв сына. Наутро после каждой из вылазок Миша ничего не может вспомнить, а приступы лунатизма повторяются всё чаще, необходима терапия. О гипнологе Викторе Петровиче Волкове (Максим Суханов) говорят только хорошее. Студенты пристально слушают его на лекциях, пациенты беспрекословно доверяют ему своё подсознание — на сеансах каждого вводят в транс. Благодаря гипнозу можно вылечить многие душевные недуги, от пассивной агрессии до непроработанных психологических травм родом из детства.
Уже при первой встрече Миша слышит, что он негипнабелен, впрочем, приём никто не прерывает. Более того, Волков перестаёт взимать с юноши плату, знакомит с одной из наиболее сложных своих пациенток Полиной (Полина Галкина) и ведёт беседы на равных. Скепсис родителей перерастает в беспокойство, ребёнок пуще прежнего грубит старшим, хлопает дверью, уходя из дома, и продолжает бродить во сне. У Миши же причина для паники всего одна: Полина, которой он так увлёкся, бесследно пропадает.
В Москве правит поздняя холодная осень, листва давно опала, голые чёрные ветви деревьев обречённо склоняются к медленно шагающему по асфальту мальчугану в лёгкой футболке. Первые сцены «Гипноза» полны отрезвляющей, подобно пронизывающему ноябрьскому ветру, ясности. Связанное с увяданием время года рифмуется с близостью к стагнации, спячке, в которой нет ни вчера, ни завтра. Стоит Мише побывать на приёме у профессора Волкова, весь мир вокруг него оказывается покрыт снегом. Порой видны лишь очертания домов. Иногда ничего кроме прорывающихся сквозь эту белую пелену действующих лиц в кадре не остаётся. Герой попадает в морозный лимб, выход из которого — допотопный, но проверенный веками обряд инициации во взрослую жизнь.
Обращённое во внешнюю среду внутреннее состояние Миши для Тодоровского оказывается центральным приемом фильма. Благодаря чему получается по-новому рассказать историю среднестатистического подростка, мучимого проблемами, свойственными пубертатному возрасту. Столь экспериментальная для жанрового кино форма напрямую зависит от гипнотического сеттинга. В этом, понятно, можно искать наследие экспрессионизма, проводя параллели как с Вине («Кабинет доктора Калигари»), так и с Пабстом («Тайники души»), но это не так существенно, если считывать фильм как психоаналитическую работу режиссёра, исследующего самого себя и своё творчество.
Никакой конкретики, это тот случай, когда амбивалентность — позиция автора. В «Гипнозе» сцена за сценой заметны не то осознанные, не то спонтанные аллюзии едва ли не на все фильмы Тодоровского. Кроме Максима Суханова, сложно представить себе актёра, за чьим голосом, находясь в трансе, безропотно будешь «следовать». Его роль всецело построена на интонационной игре, как и в «Стране глухих». Неловкая юношеская влюбленность Миши в Полину напоминает «Любовь», где также одна из наиболее эффектных сцен была связана с московским метро. Навязанное Мишей противостояние с Волковым — взаимоотношения между двумя мужчинами, неравнодушными к одной, также «вынесенной» за пределы кадра, женщине из «Любовника». Дисфункциональная семья, конфликтующая со старшим сыном, обуреваемым параноидальными идеями, — «Мой сводный брат Франкенштейн». Младшего брата Миши Васю и вовсе играет Степан Середа, его Валерик в «Одессе» был проекцией режиссёра в детстве.
После тихого, почти интимного крушения судеб на фоне Одессы, закрытой из-за вспышки холеры, Тодоровский снова возвращается к воспоминаниям юности, «Гипноз» был написан во многом по впечатлениям от сеансов с психотерапевтом Владимиром Райковым, которые режиссёр посещал в подростковом возрасте. Сценарий был написан совместно с Любовью Мульменко («Как меня зовут»), и ближе к кульминации ощутимым становится диссонанс между праводопобными сценами сеансов, напоминающими инфернальные актёрские этюды, и повседневной жизнью Миши. Мульменко снабжает подростка извечным желанием крушить авторитеты, называть по именам маму и папу, обличать их в эгоцентризме и склонности потакать только своим желаниям. Инфантилизм Кати и Юры, четы, которая отмахивается от походов на родительские собрания, предпочитая им очередной вечерний променад к друзьям, кажется утрированным, ощутимо выпадающим из органики фильма. И десакрализация раздражительного Юры, на глазах теряющего контроль над своим сыном, нарочито упрощена, чтобы без лишних мотивов объяснить Мишины бессознательные ночные путешествия в поисках опоры. Внутренней ли? Внешней? Снова «или — или».
Фигура наставника — ключевая в «Гипнозе». Ввести в транс — проявить самость. Волков довлеет над Мишей, Миша — над своим братом Васей. Естественные процессы самопознания и становления личности, стоит выстроить сюжет вокруг психотерапии, обретают двойственную природу. «Гипноз» не стремится быть однородным, внутрифильмовое пространство напоминает остановившиеся нулевые, а любые жанровые коды проваливаются в безвестности, не имея никакого развития. Миша отстаивает право на субъективную реальность, со своими нормами, правилами и пониманием, что хорошо, а что плохо. Гипноз то или не гипноз, обман или нет, детектив или мелодрама — всё это неважно. «Объект должен доверять тому, кто вводит его в заблуждение», — произносит на одной из своих лекций Волков. Мир «Гипноза» столь хрупок, что по нему ступаешь осторожно, шаг за шагом, слепо доверяя происходящему. Редко когда приятно обманываться, но это тот случай.
