Лето хорроров продолжает новый фильм испанского режиссёра Густаво Эрнандеса «Инсомния», который теперь некоторое время будет соревноваться в прокате с «Реинкарнацией». Андрей Гореликов по просьбе Кино ТВ рассуждает о шансах.
Густаво Эрнандес не в первый раз исследует тему творчества. Предыдущий фильм, «Местный бог», — о рок-группе, теперь предметом исследования стала сама режиссура и актёрство. Молодая театральная актриса Бьянка решается на участие в перформансе-эксперименте. Пьесу о безумии репетируют и разыгрывают в заброшенной психбольнице, причём по условиям эксперимента никто из участников всё это время не ложится спать.
Отец Бьянки — шизофреник. Актриса подозревает, что бессонница может вызвать психоз и у неё самой, но решается на участие, движимая честолюбием. Вместе с другой актрисой, подругой-соперницей, они соревнуются за внимание режиссёра — властной и несколько одержимой Альмы. Кажется, никто не знает, что именно и кто именно будет играть, участников лишают сна и заставляют зубрить реплики, пока у тех не начинаются галлюцинации, обретающие всё более зловещий смысл.
Актёры репетируют пьесу «Большая медведица», в которой нет последнего акта. Но Бьянка обнаруживает, что сюжет повторяет события жизни погибшей пациентки «их» психбольницы. Раздражённая отошедшим уголком обоев, Альма срывает обои со стены, а под ними кровавой краской по всей площади комнаты расписан потерянный финал пьесы.
Режиссёр Альма и её соратники говорят актрисе: так и задумано. В больнице всюду оставленные нами подсказки, разгадав их, вы поймёте своих персонажей. Заторможенная от депривации сна героиня до конца не осознаёт, реальны ли её видения, спектакль здесь разыгрывается или жестокий ритуал оживления мертвецов.
Едва ли в фильме есть что-то, чего мы не видели. Музыка, как всегда, «взвизгивает», когда зрителю положено подскочить от неожиданности. Дома и больницы с призраками, шмыгающие на периферии зрения тени, заколоченные двери и залитые голубым светом ванные комнаты — это уже было, и это никого не смущает.
Кстати о надписях на стенах. Было время, такие письмена пугали своей лаконичной таинственностью. Redrum, к примеру. Или «мене, текел, фарес». Потрясённый свидетель такого шифра вглядывался в него, как в неразгаданный символ, чувствуя, что за ним стоит загадочный смысл, и боясь представить, какой. В случае «Инсомнии» мы даже не пытаемся прочитать этот настенный трактат на испанском (в котором выделены жирным узнаваемые слова-триггеры вроде «электрошок») и не видим, как это делают герои. Его содержание пересказывается в двух словах, так же как сложные отношения между персонажами раскрываются в паре флэшбеков.
То есть это, с одной стороны, элемент антуража, с другой — довольно понятная подсказка, двигающая сюжет. Таковы и все детали в фильме: шкатулочки, кольца, записки и прочее. Всему есть применение, каждое обстоятельство подшивается к делу и служит неизбежному катарсису. Ничего не тревожит своей необъяснимостью. Символ низводится до элемента головоломки и инструкции по применению.
Странный перформанс артистов кое-что напоминает. А именно игру в реаллайф-квест, популярное семейное развлечение больших городов. Игроков запирают в помещении, снабжают легендой и предлагают выбраться. Если обшарить комнату, найдёшь тайники, в которых подсказки и ключи к следующим уровням. Есть и экстремальные квесты, где вас могут запугивать всерьёз и даже побить. В конце все довольны, даже если не прошли до конца — вам хотя бы объяснят, как всё устроено. Схема «Инсомнии» совершенно аналогична, а зритель, явившийся следить за ней в кино, уподобляется зрителям спектакля Альмы, которые подглядывают в щель. Или скорее тому, кто не проходит игру сам, а следит, как это делает другой.
Хоррор сегодня — это аттракцион, но не такой, который хочет, чтоб вы на миг поверили в его реальность. Деконструкция жанра стала чуть ли не обязательным его условием. То, что в «Кошмарах на улице Вязов» или хоть «Хижине в лесу» было вызовом, сейчас уже рутина. Мы поясняем, что пугаем вас, чтоб вы вдруг не испугались всерьёз.
Немного обидно, что это кино из Испании, где ещё недавно снимали совсем другие хорроры. При внешней изысканности в них чувствовалась почти первобытная вера в страшное, они внушали чувство опасности и этим покорили мир. Затем режиссёров и сценаристов, среди которых был и Густаво Эрнандес, стали звать в Голливуд...
Вдобавок обидно, что фильм, оставив привязки ко времени, никак их не развивает. Время действия — примерно 1982-1984 год. Диктатура Франко, одна из последних диктатур в Западной Европе, пала совсем недавно. А поколение родителей героев — отца Бьянки, призраков-насельников психушки, режиссёра Альмы — как раз из мрачноватых пятидесятых. Но ничего почти не проговаривается, вся история могла бы произойти в любое время в любой стране. Считается, видимо, что иностранная публика, особенно американская, убежит с фильма, где есть хоть что-то от подлинной реальности.
Ужасный конец или ужас без конца? Сейчас принято выбирать второй вариант. Ввернуть твист в концовке, в последний момент спасти героя, чтобы вновь поставить на край пропасти, а зрителя поманить сиквелом. Зритель никуда не денется, не в силу тяги к страшному, а в силу тяги к знакомому. Неслучайно с игр в квестах люди выходят возбуждёнными, а из кинозала — довольными и спокойными. Хоррор больше не удивит, не разочарует и не укусит. Как сказано в фильме, «страх всякому клыки обточит».
