Скоро в прокате можно будет увидеть «Эмили» — режиссёрский дебют актрисы Фрэнсис О’Коннор, сыгравшей в «Искусственном разуме» Стивена Спилберга, «Госпоже Бовари» Тима Файвелла. Карина Назарова рассказывает о байопике о писательнице Эмили Бронте, вдохновлённом почти что единственным свидетельством её жизни — готическим романом о зле «Грозовой перевал» и поэзией, отчаянно исследующей дух свободы.
Фигура Эмили Бронте так же загадочна, сколь мистичны её произведения. Считается, что смерть матери, пережитая в раннем детстве, потеря двух сестёр, Марии и Элизабет, сильно повлияли на восприятие Эмили окружающего мира. Ей было панически нелегко покидать родной дом и расставаться с близкими. Писательница почти не имела друзей и была привязана лишь к своим сёстрам Энн и Шарлотте и брату Бренуэллу.
Несмотря на излучаемую писательницей доброту и нежность, светским беседам она предпочитала уединение с природой, а реальным мирам — воображаемые.
Возможно, что эти расхожие факты из биографии Эмили Бронте дают ложное представление о ней. Личная переписка Эмили была утрачена, как и рукописи её второго романа, который она начала писать незадолго до смерти. Биографы и исследователи жизни сестёр Бронте предполагают, что, будучи практически единственным источником информации об Эмили, Шарлотта Бронте могла исказить образ сестры, превратить её в удобного персонажа, подобно тому, как редактировала стихи Эмили под вкусы буржуазной публики.
Решение Фрэнсис О’Коннор взять за основу для первого сценарного и режиссёрского опыта историю замкнутой писательницы, подлинные воспоминания о которой едва ли дошли до наших дней, очень амбициозно и опасно. О’Коннор изначально была готова к критике пуристов, проблема в том, что для режиссёрки призрачная фигура Эмили Бронте становится удобным инструментом высказывания её авторских идей.
Фильм начинается с проникновенного, острого взгляда Эммы Маккей («Сексуальное образование»), исполняющей роль Эмили. Камера кружится вокруг её лица, приближаясь к глазам героини, ища в них доступ к её внутреннему миру грёз. За сдержанностью и интровертностью Эмили Бронте скрывалась штормовая душа, которая превратила поэзию в практику личного бунта, строки из её стихов стали её тайным оружием сопротивления. В фильме это выразительно подчёркнуто — Эмили выплёскивает свои сочинения на тонкие клочки бумаги, носит с собой и достает в минуты отчаяния.
Эмма Маккей придаёт образу Эмили необходимую странность и сложность. Сдержанные движения, прыткий и пронзающий взгляд не оставляют сомнений в том, что вот-вот тысяча чертей выпрыгнут из её тела и пойдут в атаку на недружелюбное окружение. Скрытых демонов своей героини Фрэнсис О’Коннор старается изучить через эстетический опыт тревоги. Она добавляет в историю жутчайший спиритический сеанс, на котором Эмили являет сёстрам, брату и недавнему поселенцу их дома, викарию Уильяму Уитмену, свою тайную садистскую склонность. Надев маску, она притворяется духом умершей матери, произносит весьма зловещие в своей материнской нежности послания детям.
Но О’Коннор не настаивает на том, что проделанное Эмили — издевательство или симптом её ненормальности, она скорее сохраняет этот эпизод в качестве шоустоппера, слегка надламывающего канву повествования.
Фрэнсис О’Коннор не скрывает, что сценарий к «Эмили» и режиссура во многом отражают её впечатление от книги «Грозовой перевал». Вдохновение легко угадывается. Сцена, в которой Эмили с Бренуэллом убегают от соседских собак, — отсылка к тому, как мистер Локвуд, забредший в Грозовой перевал, убегал от дворняг Хитклифа ледяной зимней ночью. Деструктивная привязанность Эмили и Бренуэлла, какой увидела её О’Коннор, их увлечение опиумом, дерзкое баловство, приведшее к разлуке героев, возможно, берёт исток из первоначально невинной близости Кэтрин и Хитклифа, какой она предстаёт в рассказе служанки Эллен в первых главах романа.
В «Грозовом перевале» Кэтрин Эрншо в минуты отчаянной, болезненной муки по Хитклифу делится со своей служанкой, как хотела бы вернуться в свою комнату, в родной жестокий дом и услышать в ночи, как ветви деревьев бьются о стёкла. Атмосфера тоскливой мистики прослеживается и в фильме. В пронизывающих ветрах, частых ливнях, в остановке героев на кладбищах у церкви, в их уединении в заброшенном домике посреди поля, в тусклом свете свечей, сопровождающих холодные ночи.
Но всё же О’Коннор не достигает поэтической глубины во всех этих перечислениях романтических элементов пространства. Она игнорирует возможности воплощения дикости души, мистики через визуальные метафоры, сосредотачиваясь на деконструкции биографии писательницы и на игре Эммы Маккей, которая, к слову, остаётся блестящим рабочим готичным атрибутом ленты.
Поспешно продвигаясь всё дальше в тайны души Эмили, режиссёрка придумывает героине роман с Уильямом Уитменом и делает их отношения особенно жестокими. Начинаясь с раздражения, перерастая в бунтарскую страсть, их роман заканчивается удушливым молчанием. Эмили остаётся отвергнутой, но всё же любимой. Сексуальность в романе раскрывается через её тотальную невозможность, герои Бронте, Кэтрин и Хитклиф, питают чувства друг к другу, но их любовь тонет в перверсиях, превращается в горестную диалектику добра и зла, садизма и мазохизма, живого и неживого.
Эмили Бронте удалось создать сложную нарративную структуру, расщепить нарратора на кусочки — рассказчики сменяют друг друга друг в друге.
Истинная природа героев истории покрыта мистицизмом, техника повествования вынуждает читателя довериться ненадёжному рассказчику, смириться с садизмом авторского саспенса. Но О’Коннор не идёт по этому пути, она упрощает и уплощает свой текст, упуская, к сожалению, потенциал своего же творения.
В промоинтервью изданию The Guardian О’Коннор призналась, что своим фильмом хотела обратиться к молодому поколению женщин, поговорить о важности оставаться верным своей подлинной натуре, даже если для этого придётся бунтовать против всего мира. «Эмили» — это авторский фикшн, фантазия поклонницы. Однако, несмотря на недочёты, стоит признать, что фильм получился довольно симпатичным, не лишённым внутренней энергии. Фрэнсис О’Коннор удалось предложить хоть какой-то продуктивный киноанализ жизни писательницы, к образу которой мало кто осмеливался подойти вплотную.
