На Netflix появилось драмеди Азазеля Джейкобса, независимого американского режиссёра, снимающего «тихие» фильмы про семейные сложности. На этот раз в центре истории — три сестры в исполнении Наташи Лионн, Элизабет Олсен и Кэрри Кун, которые приглядывают за умирающим отцом. Чего ожидать от новой картины, рассказывает Роман Волынский.
Первой на экране появляется старшая сестра Кэти (Кэрри Кун), преуспевающая женщина — контрол-фрик. Она, словно тренер, наставляющий команду перед игрой всей жизни, чётко тарабанит о том, как будет устроена жизнь сестёр в ближайшее время. Следом мы видим недоумевающее, чуть уставшее лицо Рэйчел (Наташа Лионн), средней. И третьей берёт слово Кристина (Элизабет Олсен), которая мгновенно производит впечатление невротичной мамочки, занимающейся йогой в пригороде Лос-Анджелеса, — так оно и оказывается.
Они собрались в квартире на Манхэттене, чтобы заботиться об умирающем от рака отце (Джей О. Сэндерс). Зритель увидит мужчину лишь в финальной части, в остальное время его присутствие выразительно обозначено пищащим оборудованием, к которому подключён больной в своей комнате.
Перед нами не столько личности, сколько типажи. Корни их семейной отчуждённости выглядят понятно, но простовато.
Первая культурологическая ассоциация — пьеса «Три сестры». Только у Чехова повествование начинается спустя год после смерти отца, да и сами героини представлены ещё молодыми девушками, у которых «всё только начинается». У Джейкобса же сёстры успели накопить претензии друг к другу и к миру. Хоть бранчливая Кэти и живёт в Бруклине, но не особо навещала отца во время болезни. Чудаковатая Рэйчел, напротив, провела с отцом всю жизнь, поддерживая на всех этапах. Но Кэти всё равно рвётся осудить сестру-неудачницу за её праздный образ жизни — курение дома, увлечение матчами и ставками. Признаемся, набор увлечений действительно карикатурный. И это одна из проблем драматургии Джейкобса.
С другой стороны, обычно в подобных семейных драмах сценаристы прибегают к твисту — к раскрытию тайны, которая меняет представление о том или ином герое. Здесь же Джейкобс действует более аккуратно и занимает чисто наблюдательную позицию, фокусируясь на актуальной проблеме сестёр.
Справиться с трудным ожиданием кончины отца героиням помогает сотрудник хосписа Энджел (Руди Галван), которого Кэти в шутку называет Ангелом Смерти. Его герой действительно привносит в сюжет странность: несмотря на безупречную любезность и профессионализм, он оставляет им прозрачные намёки на то, как «случайно» закончить нервотрёпку с отцом. И этот трагикомедийный тон роднит «Его трёх дочерей» с ранними фильмами Тодда Солондза, что, конечно, придаёт картине объёма.
Зритель так и не узнает, что там неладно с детьми и мужьями Кэти и Кристины.
Героини, как и камера, практически не выходят из просторной квартиры, обставленной правдоподобно и со вкусом. В ней нет ничего лишнего, только мебель, личные фотографии и плакат с Одри Хепберн. Сама съёмка также выполнена решительно нейтрально, даже незаметно — в классическом духе инди-американских 2000-х годов. И неудивительно, за камерой стоял мастеровитый Сэм Леви, оператор Ноа Баумбака и Греты Гервиг. А жёлтая, слегка приглушённая цветокоррекция согласуется с трогательным настроением фильма (которое всё-таки доминирует, несмотря на склоки сестёр и неоднозначные советы Энджела).
В одной сцене Кристина — к слову, это одна из лучших ролей Элизабет Олсен — рассказывает, как они в детстве с отцом досмотрели кино и он начал возмущаться, что в художественных произведениях неправдоподобно показывают смерть. Этот монолог звучит как вызов, который режиссёр Джейкобс бросает сам себе. Да и финальные сцены говорят о том, что он попытался предложить что-то необычное, но, увы, получилось скорее вычурно, словно режиссёр сам запутался в том, как разрешить эту историю.
