Виктор Непша рассказывает о том, что обсуждалось в иностранной (к)инопрессе в последнее время: конечно, скандал вокруг голливудского продюсера, конечно, триумф «Земли кочевников» и грядущая премия «Оскар», внезапно русалки и гетеронормативные социальные правила, работа актёров с образами исторических персонажей, а также попытка реабилитировать фильм «Сказки юга». И в конце по традиции собраны наиболее интересные киносписки.
Постковидный наградной сезон: BAFTA
Специфический постковидный наградной сезон продолжается. 11 апреля 2021 года были объявлены лауреаты премии BAFTA. Не в первый раз всех обошли фаворит оскаровской гонки «Земля кочевников» Хлои Чжао и лично Фрэнсис Макдорманд, исполнившая в фильме главную роль. Своих почестей удостоились «Отец» с Энтони Хопкинсом, и даже «Доводу» по остаточному принципу немного досталось (за спецэффекты). Остальных награждённых можно посмотреть на официальном сайте премии.
Что можно сказать о результатах? Похоже, итоги не вызвали особых возражений. Например, мастодонта Питера Брэдшоу из Guardian устроило всё, кроме награды за лучший иностранный фильм: выбор в пользу «Ещё по одной» с Мадсом Миккельсеном при живых Кончаловском и «Минари» в программе показался критику слишком легкомысленным (Бог ему судья).
«<…> умение [Фрэнсис Макдорманд] воплощать определённый тип скромной подлинности, её американская, но не голливудская внешность помогли Фрэнсис (звёздной актрисе) органично чувствовать себя среди непрофессиональных актёров, задействовать которых в своих фильмах — уже своего рода традиция, маркер режиссёрского почерка Хлои Чжао».
Постковидный наградной сезон: Гильдия режиссёров и интрига «Оскара»
Почти одновременно с BAFTA прошла ещё одна традиционная предоскаровская премия — раздали награды Гильдии режиссёров. «Земля кочевников» одолела всех и тут. Выглядит всё так, что на интригу в главной оскаровской номинации рассчитывать уже не приходится.
Но, как бы ни была хороша BAFTA, все продолжают ждать «Оскар» — и гадать, чем всё обернётся в этом году. Церемония пройдёт 26 апреля (по московскому времени), освежить в памяти список номинантов можно здесь.
А пока на безрыбье кинопресса собирает свои радости и сожаления по поводу номинантов. Variety в качестве приятных сюрпризов выделяет номинацию «Ещё по одной», Пола Рэйси за «Звук металла» и Лакита Стэнфилда за «Иуду и чёрного мессию». Впрочем, разочарований у издания набралось ещё больше. Среди них: игнорирование Аарона Соркина с «Судом над чикагской семёркой» в номинации за режиссуру, Джоди Фостер за роль в «Мавританце» и «Бората 2» как лучшего фильма.
Vanity Fair присоединяются к коллегам по поводу Аарона Соркина, а также сетуют на странную историю с «Иудой и чёрным мессией»: исполнители главных (sic!) ролей Дэниел Калуя и Лакит Стэнфилд получили свои номинации, но оба — как лучшие актёры второго плана. Логичный вопрос — есть ли в фильме исполнитель главной роли в принципе и не пора ли пересмотреть критерии, по которым определяется «главность» (привет 16 минутам экранного времени Энтони Хопкинса, которых хватило для номинации на главную роль в «Молчании ягнят»). В общем, как устав премии ни перекраивай, всем по-прежнему не угодишь.
Поскольку интрига с главным фильмом, как упоминалось выше, скорее мертва, чем наоборот, некоторые издания загодя начинают присматриваться к «Земле кочевников» как потенциальному победителю и критиковать его по тем же критериям — как фильм, не слишком подходящий на роль победителя. Так, Джош Ротенберг в своём материале для LA Times раскритиковал фильм за сглаживание неудобных углов — в частности, критика условий труда рабочих в компании Amazon, которая была в книге (литературной основе фильма), в картине игнорируется. Ричард Лоусон из Vanity Fair взвешенно анализирует эту ситуацию и пытается понять, почему подобная критика не сильно вредит репутации фильма.
«“Земля кочевников” может стать лакмусовой бумажкой, [показателем того,] в каком состоянии сейчас пребывает коллективное мышление киноакадемиков. “Земля кочевников” <…> это маленький артхаусный фильм, сделанный без перекоса в пользу “мужского взгляда”, который доминировал в наградных сезонах прошлых лет. Но у успеха этого есть и собственный багаж [проблем]. Нынешнее лидерство “Земли кочевников” — это обдуманный и просчитанный компромисс со стороны киноакадемиков либо же безоговорочная и неоспоримая победа в духе прошлогоднего триумфа “Паразитов”? В каком-то смысле ответить на этот вопрос получится лишь 25 апреля».
Про Скотта Рудина
Голливудский продюсер Скотт Рудин, работавший с Полом Томасом Андерсоном, Уэсом Андерсоном, братьями Коэн, Дэвидом Финчером и многими другими, стал очередным влиятельным человеком, чья тёмная сторона с недавних пор — одна из главных тем в киносреде.
Рудин и раньше не славился добрым нравом (см. профайл The Most Feared Man in Town от THR ещё из далёкого 2010 года), но многие боялись высказывать критику в его адрес открыто — однако в последнее время это стало возможно. Все нехорошие вещи, в которых обвиняют продюсера, собраны в тексте от Hollywood Reporter — он и послужил катализатором для скандала. Сразу несколько бывших коллег утверждают, что Рудин грубил, игнорировал инвалидность сотрудников, очень любил кидаться увесистыми предметами направо и налево.
«С первых дней своего существования Голливуд был склонен к злоупотреблению властью. Оскорбительное поведение обычно игнорировалось или принималось во внимание, когда дисбаланс сил достигал пика. Scott Rudin Productions — яркий пример, здесь конвейерная лента помощников, обычно недавних выпускников Нью-Йоркского университета, голодных, уязвимых и готовых мириться с жестоким обращением, не останавливает ход ни на минуту. Этот конвейер — опора для плодовитого продюсера, приложившего руку к таким хитам, как “Нефть” и “Сомнение”<…>, [сериалам] “Чем мы заняты в темноте” и “Новости”».
На данный момент продюсер приостановил лишь свои бродвейские проекты (регулярно он выпускал несколько мюзиклов в год), но пока неясно, закончится ли история на этом. Крис Ли из Vulture размышляет, почему этот скандал может не повлиять на карьеру продюсера кардинальным образом.
«Кажущаяся невосприимчивость Рудина к негативным последствиям до сих пор говорит об определённых холодных реалиях эпохи пост-MeToo, главная из которых состоит в том, что “ему не грозит опасность стать Арми Хаммером, потому что это не связано с сексом”, как сказал один ветеран студии, работавший с Рудином».
Про прекрасную Аню Тейлор-Джой
От ужасного к прекрасному. Героем апрельского выпуска Vanity Fair стала Аня Тейлор-Джой. Как полагается, издание по такому случаю подготовило обстоятельную фотосессию и профайл актрисы. Автор текста перечисляет все проекты, в которых участвовала и будет участвовать Тейлор-Джой. Среди последних — «Прошлой ночью в Сохо» Эдгара Райта, «Фуриоса» (приквел про героиню последней части «Безумного Макса») и возвращение к сотрудничеству с Робертом Эггерсом в «Северянине». Даже не верится, что актриса дебютировала в кино всего пять лет назад.
Сам собой напрашивается вопрос, как героиня справляется с бешеным ритмом своего графика, но автор текста предпочитает обращать внимание на прошлое героини — общение с родителями, переживание стресса из-за успеха, тяжёлое расставание с образом Бэт Хармон из «Хода королевы». Здесь же отзывы — исключительно положительные — от коллег по цеху об опыте работы с Тейлор-Джой. Ощущение от героини, если верить автору текста, схоже с впечатлением от её же актёрской игры: на поверхности ничего особенного, но некий элемент иррационального, необычное сочетание фактуры и тихой яростной энергичности — и ей удаётся оставаться интересной собеседницей, даже проговаривая очевидные банальности о жизни в духе пабликов «ВКонтакте». Возможно, интервью с Тейлор-Джой в принципе лучше смотреть и слушать, а не читать.
«“Ох, 11-летняя Аня, конечно, была нелёгким ребёнком”, — вздыхает [Тейлор-Джой]. Несколько лет спустя её заметила на улице Сара Дукас из Storm Management, та самая женщина, которая открыла Кейт Мосс. Но тогда, вспоминает [актриса]: «Моя голова была меньше, а глаза такого же размера, как сейчас. Я ждала, когда немного подрастёт голова. [Хотелось] сделать так, чтобы я выглядела немного пропорциональнее».
Режиссёр «Эммы» Отем де Уайлд отмечает: «Она переосмысливает сам термин “кинозвезда”, потому что [её звёздность –] это не проявление эгоизма, а грёбаная работа для подъёма уровня всего фильма. Она здесь не чтобы быть восхитительной, а для того, чтобы делать восхитительными остальных, — и это то, что мне в ней нравится. Свет будто отражается от неё и озаряет весь актёрский состав».
Из грязи в князи и обратно: как актёры работают с историческими персонажами
Помимо разоблачения Скотта Рудина издание The Hollywood Reporter выпустило более миролюбивый материал. Семь звёзд — Андра Дей, Аманда Сейфрид, Гленн Клоуз, Саша Барон Коэн, Гэри Олдман и Лесли Одом-младший — вспоминают, как они работали с образами исторических персонажей. Так, Дей для роли Билли Холидей научилась курить — сигареты были своеобразным порталом, после «стоп, снято» актриса к пачке даже не притрагивалась. А Саша Барон Коэн, в соответствии с профильным призванием, сосредоточился на достоверности костюма, вплоть до трусов (от боратовских, увы, пришлось отказаться, вспоминает актёр). Материал беглый, но побуждает залезть в гугл и попытаться выяснить хоть что-то про другие известные «вживания» в роль (ну, кроме Дэй-Льюиса, там всё понятно и по накатанной).
«Не имея видеозаписи со сценаристом Германом Манкевичем, на основе которой можно было бы основывать своё перевоплощение, Олдман обратился к записям младшего брата Манка, Джозефа Л. Манкевича. Кроме базисных приёмов для голосового подражания, от себя [герою] он добавил немного “яркости”: “У вас есть биография, у вас есть сценарий, у вас есть свой Джо Манкевич, а затем вы просто используете своё, как говорил Губка Боб, воображение”. Его образ также дополнял костюм Манка, [Олдман] набрал лишние килограммы, чтобы “заполнить” его. “Я хотел [обрести] эту лёгкую грушевидность, которая появляется, полагаю, у алкоголиков. Он был большим любителем виски”, – говорит Олдман».
«Сказки юга»: весь мир театр, а ты в нём сам по себе
В новом весеннем номере Cinema Scope вышло эссе о «Сказках юга» Ричарда Келли, фильме, который в своё время похоронил карьеру режиссёра фильма «Донни Дарко», — одновременно финансовом (374 тысячи долларов при бюджете в 17 миллионов) и критическом (на Rotten Tomatoes консенсус в 33%) провале. В 2006-м почти никто не понял затянутую картину, в которой царствовал беспорядочный апокалиптически-сатирический хаос. В последнее время о ней стали вспоминать — в прошлом году фильм показывал MUBI в рамках программы Perfect Failures, а теперь её с дистанции лет разбирает кинокритик Джош Кабрита.
В ёмком тексте автор пытается понять причины сопротивляемости работы Келли интерпретациям, сравнивает фильм с работой Ланга «1000 глаз доктора Мабузе» и «Первому игроку приготовиться» Спилберга и анализирует, как ситуация вокруг «Сказок юга» становится самим фильмом. Не делая резких движений, неторопливо, Кабрита метко подмечает детали, которые проступили годы спустя; характеризует фильм как необычную конструкцию (по факту не столько фильм, сколько театр) с выбитой из-под ног почвой.
Отдельное достоинство текста — он не поёт работе Келли дифирамбы (как часто бывает в таких случаях, вопреки мейнстриму). Сдержанность и нейтралитет автора позволяют подсветить все неочевидные моменты и подводные камни. Текст не навязывает фильм, но после прочтения посмотреть/пересмотреть его хочется, чтобы проверить себя и автора материала — насколько его аргументация подходит для рассказа о такой специфичной картине. «Больше не имеют значения ситуации и формальные сигналы [фильма], которые когда-то могли определять приемлемый диапазон реакций аудитории — реакций, которые основывались на разборе персонажей и общем понимании того, как следует интерпретировать поведение героев. Мы, зрители, все сами по себе, плывём по течению. Таким образом, чтобы вернуть фильм в сферу понимаемого, необходимо воспринимать “Сказки юга” как театр — событие, а не повествование, [событие], о котором мы можем сказать, что мы смотрим именно на [Дуэйна] “Скалу” [Джонсона], а не на боксёра Сантароса, на Шона Уильяма Скотта, а не на Роланда или Рональда Тавернера, на Джастина Тимберлейка, а не на Пилота Абилена, на половину актёров сериала “Субботней ночью в прямом эфире” 90-х, а не на корпорации “Дион”, “Сон” или другие пустые сосуды, которые проплывают мимо нас в течение 160 минут фильма».
Про русалок
Савина Петкова на MUBI разбирается с темой русалок в истории кино — как странный сплав человеческого и не-человеческого изображался изначально, как эволюционировал и фетишизировался. Несмотря на то что гигантским лонгридом текст не назвать, охват масштабный: от «H2O: Просто добавь воды» до эстетики нового французского экстрима, от диснеевской «Русалочки» до «Русалки» Анны Меликян. Материал организован не хронологически, а по направлению взгляда, рассматривающего русалку и поднимающегося снизу вверх: от хвоста (тема мобильности, сосредоточение не-человеческого) к месту встречи хвоста и туловища (проблема пола, гендерной асимметрии русалок-водяных), груди (соблюдение социальных норм, патриархальная необходимость в принятии человеческой нормативности) и лицу. Концептуально интересное и при этом избегающее заумности чтение.
«Принц Эрик [из диснеевской “Русалочки”] и Аллен [из “Всплеска” (1984)] служат проводниками безжалостного патриархального строя, который преподносится как норма. И Ариэль, и Мэдисон <…> счастливы подчиняться, учиться и прикрывать свою грудь, чтобы поиграть с мужской фантазией. За исключением агонии, описанной Андерсеном в оригинальной сказке, которая сопровождает русалку на каждом шагу в человеческом мире, очищенный взгляд на женственность разделяет миф о русалке надвое, лишая девушек представления о боли в их трансформации и цены, которую они платят за соблюдение определённых гетеронормативных социальных правил».
Киносписки:
– аналогичная подборка от худшего к лучшему с фильмами юбиляра Сета Рогена на Rotten Tomatoes. Рейтинг самого худшего на удивление высок — и это экранизация Фолкнера
