В отечественных кинотеатрах можно увидеть «Память», душеспасительную мелодраму Мишеля Франко о нежной связи мужчины с деменцией и женщины с ПТСР. По случаю премьеры Антон Фомочкин собрал пять других дисфункциональных историй любви, герои которых с большим трудом строят полноценные отношения (потому что не умеют), но всё равно и жить торопятся, и чувствовать спешат.
«Свяжи меня» (Átame!), реж. Педро Альмодовар
Выписавшись из психбольницы, импульсивный мо́лодец Рики (Антонио Бандерас) первым делом наведывается в сувенирную лавку, прикупить на выданное пособие коробку конфет в форме сердца. Оставшуюся сумму, ерундовый подарок и лучшие годы своей жизни он готовится посвятить бывшей наркозависимой порноактрисе Марине (Виктория Абриль), с которой у него когда-то была мимолётная интрижка. Впрочем, зазноба поначалу не узнаёт Рики, планируя вести «чистую» жизнь в одиночку. Романтику ничего не остаётся, кроме как, выкрав ключ от квартиры Марины, настигнуть её дома и связать, пока та не влюбится, узнав кавалера получше.
Чем крепче узлы, тем стабильнее отношения, полагает не только наделённый сознанием десятилетнего мальчишки Рики, но и режиссёр Альмодовар, иронизирующий на тему супружества/отношений на примере стокгольмского синдрома и благих намерений «спасти» и «окружить заботой». На редких прогулках Марине приходится брать похитителя за руку, чтобы были незаметны наручники, — вынужденная тактильность входит в привычку, посторонние так и вовсе не замечают подвоха. Рики же в свободные часы бережно ищет пластырь, от которого не шелушится кожа, — чтобы заклеивать пленнице рот с минимальным уроном.
В год выхода «Свяжи меня» на Альмодовара ополчились почти все. Сегодня, вероятно, особенно оскорбились бы те, кто в 1990-м даже не родился. Но фарсовое преувеличение, с которым разыграна эта перверсивная шутка, — гуттаперчевый Рики успевает примерить по несколько париков и других комично-камуфляжных луков — стачивает провокационный апломб сюжета. Даже эпатируя, Альмодовар всегда остаётся чутким сентименталистом. Во время первого секса Марине едва удаётся коснуться Рики, не вызвав его боли: к тому моменту по стечению обстоятельств героя избили. Вот и у Альмодовара персонажи обыкновенно такие же невыросшие, несформировавшиеся дети, чьи тела покрыты синяками прошлых несчастий. Они тянутся друг к другу и прижимаются что есть сил, потому что страсть как хотят любить — вместе им и боль в радость.
«Донни Дарко» (Donnie Darko), реж. Ричард Келли
Страдающий шизофренией подросток Дональд Дарко (Джейк Джилленхол) продолжает пить таблетки, но всё равно видит громадного кролика, предупреждающего, что через 28 дней, 6 часов, 42 минуты и 12 секунд наступит конец света. Как назло, к невыполнимой задаче остановить апокалипсис прибавляется первая влюблённость — в новенькую одноклассницу Гретхен (Джена Мэлоун), переехавшую в город, чтобы спрятаться от своего психованного отчима.
В по меньшей мере гениальном дебюте Ричарда Келли о том, что каждый подросток на пиках кризисных, депрессивных (и, по внутренним ощущениям, апокалиптических) состояний чувствует себя Иисусом, способным на акт высшего самопожертвования, — фильм неслучайно начинается с аллюзии на «Последнее искушение Христа» Скорсезе — предостаточно жанровых/культурологических пластов на любой вкус.
Это и притчеобразная страшилка с реверансами стилистике Стивена Кинга (в кадре даже читают «Оно»). И максимально точное, драматичное описание того, как остро ощущается жизнь в старшей школе. И Грэм Грин на уроках литературы вместе с пронзительным «Уотершип-Даун» Ричарда Адамса. И хитовый плейлист, где соседствуют INXS, Duran Duran и Joy Division. И сложносочинённая научная фантастика с авторским видением проблемы путешествий во времени, подробно прописанным устройством континуумов, пространственных порталов (конечно же, в кинотеатральном экране) и прочих торчащих из области солнечного сплетения линий, иллюстрирующих траекторию наших судеб.
Но «Дарко» не был бы таким универсальным, абсолютным фильмом без истории любви двух разочарованных (в таком нежном возрасте) тинейджеров, которые больше всего на свете хотели бы быть нормальными. Гретхен вместе с матерью скрывается от чокнутого родителя. Донни уже не первый год лечится пилюлями и невольно ищет проблему в себе. Не будь они такими уязвимыми, не были бы вместе. «Дарко» в том числе фильм про силу первых впечатлений/опыта. Гретхен оттягивает момент поцелуя с Донни, полагая, что этому должны сопутствовать особенные обстоятельства. Но получается так, что проявления чувств, наоборот, спасают в моменты высшей горестной несправедливости и тоски. Словом, everything is as it should be.
«Мой парень — псих» (Silver Linings Playbook), реж. Дэвид О. Расселл
Как-то школьный историк Пэт Солитано (Брэдли Купер) вернулся домой и застал свою супругу Ники с другим. От обиды он до полусмерти избил обидчика, а жена в ответ получила запретительный ордер. 8,5 месяцев Пэт провёл в лечебнице и вышел из неё новым человеком с единственной целью — примириться с бывшей. Теперь он читает книги, занимается спортом и иначе смотрит на жизнь. Но единственной возможностью поддерживать переписку с Ники оказывается помощь его соседки, молодой вдовы Тиффани Максвелл (Дженнифер Лоуренс) — окружающие также считают, что она сильно не в себе. Девушка обещает Пэту передавать письма по назначению, взамен он должен стать её парой на ближайшем танцевальном конкурсе.
Танцевальный номер, к которому всё идёт, не получит высоких оценок… Да и не должен был. В отличие от спортсменов, с закрытыми глазами способных вытребовать у судей поощрение не менее чем в 9,0, Пэт и Тиффани — сколько бы им ни пришлось ссориться в пути — делают это удовольствия ради. В чём-то они слегка неуклюжи. В чём-то вызывающе страстны и рок-н-ролльны. Стиви Уандер, The White Stripes и саундтрек к «Вестсайдской истории» — биполярный треклист для биполярного фильма. Режиссёр О. Расселл в миру — человек вспыльчивый и сложный, но что эта проблемность, если он так тонко чувствует? Аутентичная эмоциональная нестабильность этого фильма — залог нестабильности его автора. Сколько бы Пэт ни стремился к самосовершенствованию, полагаясь на девиз «Эксельсиор» («всё выше и выше»), это не сольный танец, он предназначен для двоих. И для сломанных людей со справкой из лечебницы, таких как Пэт и Тиффани, здесь предназначена особая система оценок, где за любые любовные прозрения автоматом даётся 10,0.
«Чёрная серия» (Série noire), реж. Ален Корно
Горе-коммивояжёр Франк (Патрик Девэр) обходит дома на окраинах Парижа, медленно спивается и сторонится своей скучной, уставшей жены. Как-то, совершенно случайно (в поисках должника), он оказывается в доме старушки, торгующей не только домашней утварью, но и своей юной племянницей Моной (Мари Трентиньян). Франк отказывается от предложения сиюминутно развлечься с бедняжкой, но постепенно влюбляется в неё. Мона уверяет, что у пенсионерки есть денежный запас. Франк же тотчас решает организовать ограбление, чтобы на вырученные богатства уехать с молодой пассией в закат и оставить опостылевшую жизнь позади.
Мона никогда не знала хорошей доли, будучи частью увеселительного досуга для гостей-проходимцев старухи. Франк, может, когда-то и питал надежды на будущее, да все они, кажется, вышли, стоило ему взяться за чемоданчик коммивояжёра, в комплекте с которым шли бедность и неустроенность. Во взгляде артиста Девэра — тоска вселенского масштаба. Маниакально вцепившись в эту роль, стоило Корно лишь прийти с предложением о съёмках, он по-настоящему бился головой о капот машины в кадре, воровал, исхудал, проживал. Ради искусства ли? Через три года после премьеры Девэр покончит с собой. И «Чёрная серия» — памятник его самоотверженному профессиональному психозу. При всех очевидных талантах Корно и удушающем нигилизме, с которым он подошёл к этой истории, ту самую «черноту» из названия, ноющую червоточину этого фильма привнёс именно Девэр.
В мире, где человек человеку волк, нет места для таких неприспособленных к хищничеству неумех, как Франк и Мона, — так нечего было и начинать плутать по пути Раскольникова, планируя как бы расквитаться со старушкой. Дело не в деньгах, а в идее побега. Эта идея в упоительно-безумном финале делает Франка и Мону почти невесомыми. То, что с этой круговерти им деться некуда, было понятно с самого начала.
«Любовница-хозяйка» (Maîtresse), реж. Барбет Шрёдер
Провинциальный увалень Оливье (Жерар Депардье) приезжает в Париж и набивается на подработку к приятелю — ходить по домам и продавать книги по искусству (для конспирации). Туда, где жильцы, очевидно, пребывают в отъезде, парочка вламывается под покровом ночи. Одна из таких «подзабытых» квартир оказывается вполне себе жилой — пыточной профессиональной доминатрикс Арианы (Бюль Ожье). Если товарищ трусливо ретируется, то Оливье решает в гостях подзадержаться…
В своём лучшем фильме — последующая голливудская карьера была плодотворной, но ничего смелее он будто бы не снял — Барбет Шрёдер рассуждает на тему пределов контроля в отношениях. Ариана, облачаясь в домашний халат, желает побыть уязвимой и иметь рядом кого-то сильнее себя. Свободолюбивый Оливье, в своей деревне привыкший к тому, что всё решает мачизм, сам того не ведая, исполняет заготовленную роль. В повседневности доминатрикс контролирует границы своей слабости, и основной сюжетный твист фильма в том, что любые поступки вне этой симуляции (когда её молодой суженый, расхрабрившись, берёт инициативу на себя) сводят иллюзию на нет. Их связь в том виде, в котором её принимает Оливье, возможна только с этого самого дозволения — и основной предмет мужской ревности, что где-то за скобками существует некая иная «мягкая» сила, которая дозволяет играть в эти самые игры уже Ариане.
Каждый раз, садясь в автомобиль, герои не могут поделить, кто будет рулить. Чувства, по Шрёдеру, это и есть передача эстафетной палочки между «верхним» и «нижним», всё остальное — нюансы. Такие частности/промежутки — и есть настоящие эмоции. Параллельно обещанному спектаклю Ариана всё-таки даёт волю искренней слабости, а Оливье временами меняет токсичную маскулинность на учтивость и ласку. Затем ролевые весёлые старты возобновляются вновь — relationship goals, не иначе.
