На 32-м кинофестивале «Окно в Европу» прошла премьера «Наступит лето» — дебютного полного метра Кирилла Султанова, выпускника МШК. Детдомовец Никита (Микита Воронов) скрывается от наказания, переезжая в Москву. На вечеринке он знакомится с обеспеченным сиротой Дэном (Марк Эйдельштейн), который предлагает Никите (как и всем) деньги в обмен на дружбу. Молодой постановщик рассказал Полине Арженовсковой, студентке «Школы критики», о замысле, образах героев и аллюзиях в фильме и не только.
Путь к дебюту был страшным?
Кирилл Султанов: Очень. Мне помогли истории режиссёров, на которых ориентируюсь, — многие из них не «выстрелили» после первой работы. Нужно избавиться от груза ожиданий. Перед первой сменой не знал, состоится ли она вообще. Эти переживания не оставляли меня до самой премьеры. Поэтому для режиссёра-дебютанта важно окружить себя такими людьми, которые будут в тебя верить, помогать, прощать и сочувствовать первому опыту.
Как появился сюжет фильма «Наступит лето»?
Кирилл Султанов: Несколько лет назад я абсолютно случайно попал на день рождения к знакомому. Он был моего возраста, но уже занимал руководящую должность — такой мажор, излучающий отрицательное обаяние. В какой-то момент он подошёл ко мне и предложил участие в полулегальной схеме — попросту бесчестный заработок. Переход на тёмную сторону был пугающе органичным, его можно было даже не заметить. Образ этого человека настолько мне запомнился, что трансформировался в персонажа, которого в итоге сыграл Марк. Эта вечеринка и вдохновила для написания части сцен.
В Никите есть что-то от Данилы Багрова: и хроническое насилие, и идеология братства, и одежда. Их сходство намеренное?
Кирилл Султанов: Актёр Микита выступал своего рода Багровым в «Мае нулевого» (предыдущий короткий метр Кирилла Султанова. — Прим. ред.) Время действия — 2000 год, отец героя участвовал в Чеченской войне. «Брат 2» вышел тогда же. В том случае мы прямо проводили аллюзии, подбирали Миките похожую одежду. Интересно, что образ перекочевал за ним и в новый фильм. Микита — один из тех актёров, кто также символизирует целое поколение, олицетворяет потерянных людей, особенно молодых. Перекличка между Данилой и Никитой точно есть, но она произошла случайно. Ведь и «Наступит лето» — история о том, что насилие порождает насилие, за одним неправильным поступком следует другой. Многие люди не выбираются из этой цепочки. А правда всё-таки у того, кто признаёт ответственность за свои поступки. Это первый шаг к искуплению.
Образ девушки Саши множится и не раз меняет облик. Поначалу она выступает почти мистической фигурой, словно живёт в воображении главного персонажа. Как бы ты описал героиню Тины Стойилкович?
Кирилл Султанов: Саша находится в своём мире. За счёт внутренней простоты и чистоты она помогает Никите выбраться из потерянного состояния, выступает его моральным компасом. Её мистичность не была запланированной, хотя я поначалу шутил, что, вероятно, Саши вообще нет. В одном из вариантов сценария Никита возвращается в пустую квартиру —героиня просто исчезает. Если бы она не стала активным участником событий ближе к концу, то не было бы никакой уверенности, существует ли она на самом деле.
Ты помещаешь ребят в фантазматическое место: свет так сильно заливает окна в некоторых сценах, будто отрезает дом от внешнего мира. Как возник этот образ?
Кирилл Султанов: Мы пытались сделать пространство немного нереалистичным, создать ощущение дезориентации. Ты не можешь понять, сколько в доме комнат, этажей, как он выглядит со стороны, и словно утопаешь в лабиринте. По сравнению с ним в квартирных сценах всё иначе — зритель слышит, как ходят поезда. Это отчётливый островок реальной жизни, удерживающий Никиту. Правда, образ вокзала возвращает его в прошлое, от которого он бежал.
Ритм, чёрно-белое изображение порождают сомнамбулический эффект. Почему ты обесцветил фильм?
Кирилл Султанов: Ещё до первого черновика сценария я был уверен, что картина должна быть чёрно-белой. Фильм сам хотел быть таким. Мы немного опирались на немецкий экспрессионизм, к примеру, на «Кабинет доктора Калигари» Роберта Вине. Хотели погрузить зрителя в пространство сна вместе с героями. К тому же из-за актёрских графиков съёмки переехали на зиму, хотя по срокам должны были начаться осенью. Реальность подстроилась под нас, появилась потрясающая зимняя фактура, холодное пространство, из которого невозможно выбраться.
Игра со светотенью и мизансцены в некоторых кадрах подражают «Летят журавли» Михаила Калатозова и «Июльскому дождю» Марлена Хуциева. Откуда взялось оттепельное настроение?
Кирилл Султанов: С оператором Димой Зориным обсуждали два противоположных референса. Один из них — как раз «Летят журавли». И вот Калатозова стремились не повторять, но я даже знаю, какие именно сцены наталкивают на такое сходство. В комнате Никиты — и газеты на окнах, и лучи иногда похоже падают. Но и ассоциация ведь неплохая.
Мы с Димой взяли за правило, что красивый кадр ради красивого кадра не делаем. Искали интересные приёмы, чтобы рассказать историю по-новому. У нас есть необычно снятая постельная сцена, яркий приём — её механику и цель мы чётко осознавали. Хотели увести зрителя в определённое пространство и настроение, полуреальное. Сцена кошмара главного героя вообще пришла из театра: был на спектакле «Барабаны в ночи» с Тимофеем Трибунцевым в главной роли. Вдруг на стене появилась проекция кадров разрушенного после бомбёжки города. Подобный приём и захотел повторить.
До «Наступит лето» у тебя было несколько коротких метров. Среди них — документальный фильм «Ишим» о встрече разведённых родителей. Как ты работал над этой историей?
Кирилл Султанов: В Московской школе кино у нас был большой блок документалистики, итогом которого должен был стать короткий метр, и я просто не мог найти героев. Горели сроки, пришло в голову взять маму и папу. Сразу придумал конфликт, который можно организовать и посмотреть, что получится. Но «препарировать» близких людей тяжело.
Интересно, что ты сказал «организовать» и «препарировать». Вмешательство документалиста неизбежно?
Кирилл Султанов: Режиссёр должен быть провокатором. Любопытно, например, поставить два объекта с разными полюсами в одну комнату и дальше просто смотреть. Получается двойная работа: сначала инициируешь какое-то событие, а потом наблюдаешь. Хорошая документалистика означает участие режиссёра, максимально незаметное для героев и зрителей. Игровое кино, на самом деле, работает похожим образом.
Полина Арженовскова, мастерская Никиты Демченко
Куратор текста — Сусанна Альперина
