26 декабря на отечественные экраны выходит шестая часть семейного мультфильма «Иван Царевич и Серый Волк», где главного героя по-прежнему озвучивает Никита Ефремов. Валерия Косенко поговорила с актёром о сказочной франшизе, а также о планах на будущее, буддизме и баснях Хармса.
Любите мультипликацию?
Никита Ефремов: Да! Из современного я смотрю саркастические взрослые мультфильмы: мне нравится, когда есть чёрный юмор, — он позволяет мне по-другому взглянуть на мою жизнь. А под Новый год люблю посмотреть что-то вроде «Головоломки», «Моаны», «Тайны Коко». Периодически включаю советские мультфильмы — из классики это «Остров сокровищ», «Винни-Пух», «Чебурашка и Крокодил Гена», ну и так далее.
Что вам как актёру может дать мультипликация?
Никита Ефремов: Мне кажется, менее серьёзное отношение к себе. Это какой-то вирус, можно сказать. Он и во мне есть, и, на мой взгляд, вообще в мире. Всё воспринимается слишком серьёзно. Наверное, мультфильмы позволяют эту серьёзность подснять и вернуть игровую основу жизни.
С чего началась история «Ивана Царевича»? Были ли вы рады примерить роль простодушного Ивана и почему спустя столько лет вам по-прежнему интересно работать с этой франшизой?
Никита Ефремов: Честно говоря, это было так давно, лет 13 назад, что я с трудом помню свои мотивации. Но мультфильм предполагает другую форму существования, более заострённую, характерную, дурашливую, и мне было интересно это примерить. Для меня франшиза об Иване Царевиче — это островок стабильности. Я уже привык, что практически каждую зиму возникает этот мир и я в нём участвую.
Как вам кажется, переживает ли Иван какие-то внутренние изменения? Или, может, меняется мир вокруг?
Никита Ефремов: Иван становится более гибким. Изначально он был парнем, который очень сильно был влюблён и, можно сказать, буквально бредил Василисой. Они поженились — живут долго и счастливо, и в нём сформировался уже другой, более взрослый мир. Я всё жду, когда у них дети появятся. (Смеётся.) Это следующий этап на пути перехода из подростка в мужчину. Пока он скорее подросток — игривый, любопытный, исследующий. Вместе с другом Волком они попадают в приключения, из которых выбираются благодаря смекалке или напористости. Иван не любит стабильность — наверное, в силу молодости и авантюризма. Каждое приключение для Ивана — возможность увидеть свои ограничения, познать пределы.
Вы неоднократно рассказывали в интервью о своей обстоятельной подготовке к образу вместе с психологом. На чём строился персонаж Ивана?
Никита Ефремов: Это больше не про обстоятельную подготовку, а про желание как можно быстрее и точнее сделать героя. Работа с психологом — это своеобразный аутсорс: человек показал реперные точки, и тебе эмоционально легче подключиться к герою. А вообще мои учителя говорили, что персонаж — это мысли и чувства по поводу роли. Фантазия многое решает.
Есть анимационные персонажи, роль которых хотелось бы примерить на себя?
Никита Ефремов: Наверное, кого-нибудь из «Головоломки». И «Головоломка», и «Душа» — это классные работы: они, с одной стороны, простые, а с другой — передают основы буддизма. (Смеётся.)
Ведь по большей части наша жизнь — про взаимодействие с внешним и попытки в нём чего-то достичь. Считается, что это должно принести удовлетворение. Мне моя жизнь подсказывает, чтобы я на это не надеялся. Это всё равно, прежде всего, ключик, который расскажет мне о моём внутреннем — там уже всё есть.
Кино — это как раз способ посмотреть вовнутрь. И разные «Головоломки» не только анестезируют зрителя от городского ритма, но и позволяют задать себе нужные вопросы. С одной стороны, ты расслабляешься — все прекрасные вещи случаются через расслабление. А с другой — есть послевкусие. Когда я в первый раз посмотрел «Головоломку», я долго ходил и думал: «А что происходит во мне сейчас?» Это хорошая заявка на просветительскую историю о том, как безгранична человеческая психика.
В последнее время российское кино особенным образом фокусируется на сказках. Нет ли в этом риска для количества и качества игрового кино?
Никита Ефремов: Всё завязано на индустрии: как она сможет сохранять темпы роста и получать свою прибыль от аудитории, не касаясь тех тем, которые гласно или негласно запрещены. С другой стороны, это здорово, потому что открывается широкий выбор архетипов. Например, по Кэмпбеллу (ссылка на «Тысячеликого героя» Джозефа Кэмпбелла. — Прим. ред.), «Аватар» или «Титаник» — это классический путь героя. Я помню, как в детстве увлекался греческими мифами. И эти мифы — неисчерпаемый ресурс человеческой информации и трансформаций.
По какому принципу вы отбираете материал? И что может стать вызовом в создании образа?
Никита Ефремов: Всё зависит от сценария и от того, что хочет режиссёр. Чаще по принципу «нравится или не нравится». В последнее время чем больше я иду на компромиссы с собой, тем меньше у меня остаётся профессиональной энергии. А компромиссы в последние годы у меня были. Есть определённый страх, что надо быть в обойме, постоянно работать.
А что касается вызова, то для меня, как для человека с сильным внутренним критиком, вызов — это позволить себе расслабиться. Работая над «Хорошим человеком» с Константином Юрьевичем Богомоловым, я у него спрашивал: «А как готовиться? А что делать?» Он отвечал: «Ничего не делать, никак не готовиться, ничего не изучать — расслабься и просто говори текст». А после премьеры я получаю: «Вау! Какая роль! Как ты так сделал, так хорошо вжился!» Много в нашей профессии парадоксального. А бывает наоборот: ты вкладываешься, думаешь, что ты раскопал смыслы. А в итоге всё совсем наоборот.
Среди ожидаемых проектов с вашим участием в глаза бросаются два. Это дебют Карины Чуриковой «Между нами химия» и сериал Андрея Кончаловского «Хроники русской революции». Очень разные проекты и по жанру, и по масштабу.
Никита Ефремов: Да, разница во всём. Кончаловский часто на метафорическом языке мог передать, что ему нужно в сцене, — прочитать стихотворение, например, и заразить меня этим настроением. В «Хрониках» мы работали вместе с Юрой Борисовым, и это большая радость — Юра невероятный артист. Карина тоже очень талантлива. Благодаря проекту для меня совершенно по-новому открылась Саша Бортич, которая исполнила главную роль в нашем сериале.
Есть ли что-то, что ещё не было возможности попробовать, но хотелось бы?
Никита Ефремов: Да, хочется примерить какое-то гротескное существование. Не в плане роли, а скорее сценария. Ближе к тому, что писал Хармс, — у него есть шикарные басни.
Один человек небольшого роста сказал: «Я согласен на всё, только бы стать капельку повыше». Стоило ему это произнести, как перед ним возникла волшебница. От страха человек небольшого роста не мог выдавить ни слова. «Ну?» — сказала волшебница. А человек небольшого роста всё стоял и молчал. Волшебница исчезла. Тут человек небольшого роста начал плакать и кусать себе ногти. Сначала на руках ногти сгрыз, а потом на ногах. И в конце Хармс пишет: «Читатель, вдумайся в эту басню, и тебе станет не по себе!»
Я даже не знаю, с чем это сравнить. Как ни странно, это напоминает то, что делает фон Триер в «Догвилле». Мы видим всю эту театральную нарисованную реальность, но что-то ведь в нас происходит. Такая условность выводит нас из традиционного сюжетного восприятия. Есть же истории про то, что ты просишь у Бога силы, а он даёт испытаний. Мне хотелось бы окунуться в сюжеты, ломающие четвёртую стену, диктующие свою структуру. То, что делают, например, Ходоровски или фон Триер, — прямое изучение человека. Нам этого не хватает.
Вернёмся к «Ивану Царевичу». Дадите напутствие зрителю перед просмотром новой части?
Никита Ефремов: Мне кажется, важно напомнить, что ничего в мире не постоянно. И никто не знает, как дальше сложится жизнь. С одной стороны, это непостоянство рождает тревогу, с другой — даёт уникальность проживания любого момента. И, может, этот поход в кино позволит ощутить какую-то особенную теплоту и близость к родным людям. Позволит проявить заботу, в которой все очень нуждаются.
