В российском прокате фильм «Хрусталь» Дарьи Жук, о котором мы уже писали вот здесь. Денис Виленкин поговорил с режиссёром фильма и исполнительницей главной роли.
Дарья Жук. Фото: Facebook
Как у вас возникла идея «Хрусталя»?
Дарья Жук: Идеей со мной поделилась подруга, но самый большой подарок, конечно, в том, что она не рассказала, что же будет дальше, после финала, который вы видели.
Алина, вы допускаете, что у вашей героини всё закончилось хорошо? Некий хэппи-энд?
Алина Насибуллина: Я вообще слабо понимаю, что такое хэппи-энд. В жизни всегда всё чёрно-белое. Любой самый мрачный конец можно воспринимать как новое начало. Зависит от моей героини Вели, как она будет смотреть на жизнь. Думаю, что ей просто нужно очень много пережить, и это ей пойдёт на пользу. Ну а если вот она уедет в Америку, и в Америке ей тоже, возможно, не понравится. У неё будут претензии.
Вернемся к процессу создания фильма. С синопсисом вы, Дарья, пришли к сценаристу, Хельге Ландауэр, и…
ДЖ: Да, да, мы стали его дорабатывать, сценарий обрастал мускулами, появлялись персонажи. Пару лет мы работали с Хельгой, затем я его показывала продюсерам, но текст был сыроват, и после прошло ещё года два-три, так что, думаю, пять лет у нас ушло на сценарий «Хрусталя», параллельно я занималась и другими проектами.
Алина, что вас привлекло в сценарии?
АН: Поэтичность фильма, картина хрупкая, как и её название — «Хрусталь». Образ телефона, ожидания, развитие образа героини на этом фоне. А в Веле что-то меня вдохновляло в её свободном поведении, лёгкости, наивности, свободе, но в то же время и в заблуждениях по поводу многих вещей, это интересно было пережить.
Кадр из фильма «Хрусталь», реж. Д. Жук
Вы импровизировали?
АН: Был чёткий сценарий, но был и постоянный поиск, хотя импровизировать было сложно, поскольку мы снимали фильм в очень узких естественных локациях, где сложно было уместиться всей съёмочной группе.
Кстати о съёмочной группе. Дарья, расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с вашим оператором Каролиной Костой («Взрослые игры»)?
ДЖ: Поворотным моментом стал тот факт, что Каролина работала с моим одноклассником Дэвидом Паблосом, а мой одноклассник — наверное, самый талантливый мексиканский режиссёр. Он снял фильм «Избранные» («Особый взгляд» — Канны 2015, прим. редакции). Это очень жёсткий фильм про рабство и проституцию, но при том вдумчивый минимализм и элегантность, и мне был близок тот киноязык, который Дэвид изобрел с Каролиной. И, к моему удивлению, Каролина оказалась очень заинтересована в постсоветском пространстве, у неё папа был в своё время коммунистом. Латинская Америка вообще близка по духу нам. И мы довольно быстро изобрели наш язык, формат 4:3, цвет, всё, что вы видите.
А сложно ли Каролине было обживать вещественный мир 90-х?
ДЖ: Я создала целую библиотеку! Это были и фотографы, которые снимали в то время здесь, и фильмы, например, Павла Павликовского. Конечно, может быть, где-то она не видела, что это не девяностые, а восьмидесятые, но за всеми подобными вещами следила целая команда.
А какие были ваши личные референсы?
ДЖ: «Короткие встречи» Киры Муратовой, «Страннее, чем в раю» Джима Джармуша, ранняя Лукреция Мартель, например, «Болото». Ну и открытием для меня в этом плане были «Осколки» Сьюзен Сейдельман в плане вдохновения, темпоритма, персонажа.
У вас очень запоминающаяся цветовая гамма, как, впрочем, и у Александра Ханта в «Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом инвалидов».
ДЖ (перебивает): Вы знаете, он его снял, когда я уже тоже сняла свой фильм. Я была в постпродакшене. Мне очень странно в этом диалоге с фильмом находиться, мы как-то нашлись в логосе. Но когда я делала этот фильм, я не знала ни Ханта, ни Балагова. Когда я посмотрела трейлер, я расплакалась. Я думала, всё. Видите, ну значит, мы как-то сосуществуем, делим это поколенческое отношение к кино. Но опять же, если вам кажется, я-то не хочу себя ставить в ряд. Я делала от души, а получилось, как всегда, в контексте.
Как принимают фильм в разных странах?
АН: В странах Восточной Европы, на Украине, в Сербии — замечательно, им очень близка эта история. Конечно, такая история про героиню во многих отзывается, потому что она универсальна. Это история взросления, история поиска свободы, желания уехать, ведь уехать всегда хочется всем и отовсюду. В любой стране есть город, из которого хочется уехать. Даша рассказывала, странно для нас, что египетские бабушки принимали очень хорошо. Да, и то, что в Египте сцена с полицейским вызвала недопонимание: зрители там просто не поняли, как вот так просто полицейский может взять и отпустить из участка за браконьерство.
Дарья, а успех фильма открыл больше возможностей для вас?
ДЖ: Да, конечно, я теперь могу выбирать. Могу сама писать, а могу выбирать проекты, с удовольствием поработаю по найму. Мне интересно, что пишут другие люди, что пишут в других странах, поэтому я не буду, наверное, таким «мегаавторским режиссёром», потому что я хочу работать (смеётся).
А какие-то есть у вас планы на дальнейшее творчество?
ДЖ: Я бы снова хотела затронуть тему женских персонажей и стереотипов, которые мы видим на экране реже, чем хотелось бы. Меня интересуют двойственные, но реальные герои. Меня жутко захватила история с Настей Рыбкой, которая оказалась в тюрьме после того, как соблазнила олигарха. То есть это настолько абсурдно, насколько и реально. И это удивительно, что такие люди рядом, в инстаграме, пишут книги. Я бы очень хотела подойти к этой истории, но пока даже не знаю, как. Поскольку я не очень люблю быть «над» персонажем, а люблю сопереживать и быть с ними. Для меня это очень важно.
