В отечественный прокат прокралась «Максин XXX», финальная (а может, и нет) часть кровожадной трилогии Тая Уэста («Х», «Пэрл») о том, что грёзы по голливудской карьере побуждают решительных девушек идти по головам в любое время дня и ночи. Главную роль во всех фильмах серии (а иногда и по две сразу) сыграла Миа Гот. По случаю премьеры о метаморфозах на разных этапах карьеры актрисы рассказывает Антон Фомочкин.
В «Бескрайнем бассейне» младшего Кроненберга Гот играет Габи, актрису из рекламы, коньком которой является «естественный провал». Вновь и вновь оказываясь в кадре, она ищет очевидный способ привести любую повседневную задачу к сокрушительной неудаче, чтобы убедить зрителя: без этого товара ваша жизнь невозможна. Услышав о таком функционале, собеседники недоумённо хмурят брови, поэтому сразу после озвученного следует и демонстрация. За ужином в ресторане, положив на тарелку перед собой булочку, героиня, наивно офарфорившись, начинает поддевать её ножом, не в силах разделать. Её рот застывает в удивлённо-беспомощной гримасе. А лезвие, как по волшебству (ловкость рук), продолжает отскакивать от макового панциря, будто перед ней валун, а не содержимое хлебной корзины.
За время, пока Габи во всеуслышание не уверится в мысли, что без специализированного «булкореза» её так и будет ждать фиаско, мимика Гот проецирует спектр эмоций, которых не требовала бы даже реклама, снятая Вернером Херцогом. Глаза на мокром месте. Озлобленный взгляд. Так хлеб вместо объекта голодного вожделения успевает на пару секунд стать предметом бессильной ненависти.
Во многих фильмах, в которых Гот успела сняться к своим тридцати, её упорно заставляли пустяково «нарезать булку» и огорчённо хлопать глазами в ответ. Она делала это без проблем, но с отдачей Клауса Кински. Недаром на съёмках «Максин» статист обвинил актрису в том, что во время одного из дублей она пнула ногой его голову.
Arthouse Girl
Аккурат с прибоем того завершающего периода взросления, когда у подростка возникает потребность в сложности, Гот прониклась авторским кино — в том первозданно-классическом изводе, где на съёмочной площадке есть эгоманьяк aka демиург, вокруг которого с бубном подтанцовывают все остальные. В триеровской «Нимфоманке» Миа снималась тогда же, когда впервые посмотрела «Аквариум» Андреа Арнольд, на пиетете к двум этим персонам она и сформировала свою личность (как актрисы).
Бесконечный творческий поиск. Европейская модель кинопроизводства. Минималистичный сюжет и много-много внутренних неразрешенных переживаний героя, заслоняющих собой всё остальное. Образцовые критерии для карьерной аффирмации. Впрочем, за последнее десятилетие Гот научилась ломать любые нормативные жанры и нарративные повествовательные методы, находясь в кадре. Так что если кто-то и способен вспышкой сверхновой уничтожить изнутри Marvel, то это она — может, поэтому, волею судеб съёмки «Блейда» всё время и переносятся, чтобы империю Файги раньше времени не настигло это затмение.
Недавно в модном ютуб-формате, где популярные артисты отвечают на беззубые вопросы, отвлекаясь на ораву умилительных щеночков, Миа спросили про последний впечатливший её фильм/сериал. Обычно за этим следует рассказ о какой-нибудь нетфликсовской ерунде, но наша героиня взахлёб стала рассказывать про «Обнажённую» Майка Ли. А до того хвалилась, как умеет шевелить ушами. Сама непосредственность!
Сердитый ребёнок
Во второй «Нимфоманке» Гот сыграла обманчиво отчуждённую дочь злостных преступников по имени P, которую берёт на поруки Джо (Шарлотта Генсбур) — освоившаяся к тому времени в роли коллекторши-мазохистки женщина трудной судьбы. Этот бледный, бестелесный ребёнок незамедлительно пробуждает в себе дурную наследственность, на лету схватывая все уроки наставницы и трактуя их в свою пользу. P — чёртик с внешностью игрушечного херувима, подвешенного на рождественской ели. Джо воспитывала преемницу, не задумываясь, что её новое ремесло по природе своей далеко от развитого в героине сострадания. А вот безжалостной дочурке рецидивистов — самое то.
Уже в первой своей роли Гот пробует себя в амплуа вредной девчонки с садистскими наклонностями. Но и в дальнейшем очаровательно припухлая детскость в её внешности оставалась типажным козырем, позволяя играть как трогательных скромниц («Эмма.»), так и милейших психопаток. Высокий голос Миа — то, что одновременно гармонично сочетается с образом, но и придаёт ей безуминку. Благодаря этой тембральности в том, как лопочет Гот во время интервью, ощущается лёгкая пассивная агрессия на грани с взинченным восторгом. А на экране, когда того требует материал, речь её героинь может заиграть такими нотками природной капризной обиды, что иррациональная жалость пробьёт любого зрителя.
Самая очаровательная маньячка округа
Жемчужиной этой величественной несуразности является Пэрл (из одноимённого фильма). По заветам своего идеалистического взгляда на независимое кино этого персонажа Гот смогла создать самостоятельно, будучи соавтором сценария. Получившаяся Дороти живёт в удручающей версии Канзаса, от прилива неразделённого одиночества едва не насилуя одичавшего в пожухлых зарослях соломенного Страшилу, распятого на шесте. И страны Оз ей, увы, не видать.
Пэрл — в самом деле ребёнок, девочка, которая из-за грянувшей эпидемии испанки и Первой мировой не успела повзрослеть. Её супруг ушел на фронт. Мать, как и раньше, настрого запрещает вольничать, особенно уезжать куда-то помимо рынка, оправдывая это не столько домашней тиранией, сколько пандемийным порядком. Каждая вылазка в город — приключение, а где приключение, всегда соблазн.
Героиня упивается посещаемыми тайком от родителей киносеансами, но и это искусство волею лощёного киномеханика (Дэвид Коренсвет), решившего показать девчушке европейскую эротику, открывает ей желание. Воспитанная всеми вышеназванными вольностями потребность в свободе требует кардинальных перемен — начинать нужно с малого, например, побега из своей провинции вместе с гастролирующей танцевальной труппой. Вожделенное прослушивание для Пэрл окажется точкой невозврата, а для Миа — той сценой, которая случается в жизни артиста в лучшем случае раз за карьеру. Выложившись на сцене с отдачей целого кордебалета и услышав отказ, героиня, захлёбываясь слезами, пытается возразить. «No, I'm a star. Please. I'm a star». Если бы можно было измерить обиженную от вселенской несправедливости жалобность в голосе Миа (в этой сцене), сломался бы любой прибор.
Офелия
Блаженной принцессой Гот выступала дважды. В белом замке лечебницы «Лекарства для здоровья» Гора Вербински и в космической темнице для трудных подростков «Высшего общества» Клер Дени. Оба раза её экранных мучений хватило бы сразу на нескольких героинь попроще. А уж с какой самоотверженностью она играла архетипическую жертву! Чего не сделаешь ради работы с режиссёрами-авторами, тем более когда есть возможность стать красивой декорацией в буйстве формалистского визионерства. Сродни миниатюрной балерине на барочного вида музыкальной шкатулке.
Актриса
В «Бескрайнем бассейне» Габи меняла по несколько масок за раз, компенсируя свою скучную жизнь (где-то между домохозяйством и унылой рекламой) на элитном курорте страны третьего мира, где за соответствующую мзду можно бесчинствовать и убивать (всё равно в наказание казнь ждёт твоего двойника). То соблазнительница. То манипуляторша. То интеллектуалка со взглядом потерявшегося в лесу оленёнка. В этом и заключается хамелеонистость Гот. При её характерной внешности обида во взгляде и голосе может быть как добродетелью, так и пороком. Она может невозмутимо подносить к голове случайного прохожего пистолет или же всерьёз играть в гляделки, будто ей десять.
Мотивация готовой расквитаться с любым, кто встанет на пути — от пожилой Пэрл (вновь Гот) в «X» до серийного убийцы в «XXX», — перспективной старлетки Максин понятна Гот с детства. Ребёнком её тоже манил красивый мир глянцевых журналов с каким-нибудь Беном Аффлеком на обложке. Но её мечта уже в нежном возрасте была заземлена тем, какой нестабильностью и извечной борьбой сопровождается актёрство в миру, ведь её бабушка, Мария Глэдис, тоже блистала на экране — в бразильском кино.
На прослушивании во всю ту же танцевальную труппу Пэрл отказали под предлогом свободной вакансии, предназначенной для кого-то другого. Классической американки. Блондинки. И, конечно, обладательницы изюминки. Похоже и на критерии современного Голливуда, который в упор не замечал актрису до трилогии Уэста.
Миа, конечно, куда ценнее, ведь найти такую жемчужину — удел самых удачливых.
