Каждый раз, когда в публикациях телеграм-канала КИНОТВ попадается феминитив (и неважно, «режиссёрка», «авторка» или словарная «сценаристка»), в комментариях к этому посту открывается портал в ад. Чтобы снизить градус напряжения у читателей, мы попробуем поставить финальную точку в теме феминитивов. Дарья Тарасова спросила, как относятся к использованию этих терминов режиссёрка Дарья Жук («Хрусталь») и режиссёр Ксения Ратушная («Аутло»).
Для начала минутка истории. Гендерные исследования, в рамках которых в том числе изучается вопрос феминитивов, — довольно молодая область гуманитарного знания. В мире они берут начало в последних десятилетиях ХХ века, в России — в самом его конце. Главная претензия, которую высказывают феминитивам российские читатели и зрители, — несоблюдение социолингвистической традиции: слова с суффиксами -ка, -есса и -иня не нужны, поскольку являются избыточной надстройкой над языком и уродуют его.
«Феминитивы для меня — это ёмкий и эффективный способ сразу убить всех зайцев, — замечает режиссёрка Дарья Жук. — Во-первых, в разговоре ими легче определить одним словом женщину-режиссёра, которая наверняка прошла более сложный путь, чтобы попасть в профессию, и мне лично она более интересна. Во-вторых, для того, чтобы ёмко уточнить, что у нас есть проблема экономического неравенства». По подсчётам Института экономики РАН, в среднем в России женщины получали в 2019 году на 27% меньше мужчин. Наконец, по мнению Жук, использование феминитивов помогает сгладить предвзятое отношение в производственном процессе к женщинам: «Язык очень быстро меняет сознание, почему его не задействовать для осознания новой желаемой реальности?»
Режиссёр Ксения Ратушная эту точку зрения не разделяет: «Я предпочитаю, когда меня называют режиссёром, а не режиссёркой. В первую очередь это связано с тем, что я не вижу смысла менять устоявшиеся определения человека, который занимается режиссурой. Также я совершенно не вижу смысла акцентировать внимание на поле человека, который занимается какой-то профессиональной деятельностью». Важным для режиссёра аргументом является и то, с кем из профессионалов индустрии она хочет ставить себя в один ряд: в противовес длинному списку мужчин-режиссёров Ратушная может назвать всего три имени режиссёров-женщин, с которыми ей хотелось бы себя соотносить: Мэри Хэррон с её «Американским психопатом», Лилиану Кавани с «Ночным портье» и Киру Муратову. Впрочем, она добавляет, это связано в первую очередь с количеством мужчин-режиссёров относительно количества женщин-режиссёров, также по причине неравенства. Ответом на это может стать утверждение Жук: «Именно потому, что “режиссёр” звучит и для меня часто значительнее и круче, чем “режиссёрка”, я приучаю себя использовать последнее».
Использовать или не использовать феминитивы в профессиональной киносреде? Каждый отвечает для себя на этот вопрос сам. Единственное, о чём стоит помнить, — это явление не навязывается извне журналистами и кинематографистами, применять их не страшно, но и злоупотреблять ими в случаях, когда сами режиссёрки этого не хотят, не стоит. Приживётся ли эта норма в будущем? Покажет только время — и, вероятно, сами режиссёрки.
