Куда идём мы с Пятачком — убивать: почему старые добрые сказки превращаются в новые злые ужасы

Британские киноделы, дважды накормившие нас зверствами садистской итерации медведя Винни-Пуха и превратившие озорника Питера Пэна в сумасшедшего похитителя детей, вопреки здравому смыслу, неплохо зарабатывают на своём мрачном и низкопробном деле. Самое удивительное, они готовы выпустить ещё как минимум три картины такого же толка уже в этом году: хорроры про оленёнка Бэмби и деревянного мальчика Пиноккио, а также целый злодейский кроссовер с участием проклятых версий любимых героев детства. А сколько ещё кровавого контента «по мотивам» бессмертных сказок они успели анонсировать в рамках кинофраншизы с нехитрым именем «Вселенная извращённого детства» — нахрапом не перечислишь.

Как законы об авторском праве смотрят на это безобразие? Почему такие фильмы вообще окупаются? И что мы можем сказать о нашем обществе, изучив его пороки через призму этих сомнительных картин? Рассказывает Сергей Чацкий.

Сказка и закон

Английский хоррормейкер Рис Фрейк-Уотерфилд, что в 2023-м положил начало «Вселенной извращённого детства», выпустив во всех смыслах ужасный фильм «Винни-Пух: Кровь и мёд» (название более чем говорящее), не верил в окупаемость своего проекта. Для него самого и для членов его съёмочной группы, сообразившей трэш-переосмысление великой детской книги Алана Милна и не менее великих диснеевских мультиков всего за сотню тысяч долларов, мировые сборы в семь с лишним миллионов оказались сюрпризом. Ведь это же бредовая идея из разряда больного guilty pleasure — знаменитый медведь с опилками в голове и другие зверята из Стоакрового леса становятся маньяками-мутантами, что одичали после того, как их друг Кристофер Робин повзрослел, перестал с ними играть и уехал учиться в колледж. Да и публика наравне с кинокритиками не то чтобы сходу влюбились в перформанс команды Фрейка-Уотерфилда — оценки у фильма преимущественно низкие, «Золотых малин» это творение тоже нахватало, а положительные рецензии пишут лишь самые лютые ценители жанра слэшер.

Впрочем, деньги не пахнут, да и явление Пухвёрса достаточно быстро завирусилось в Сети, чем и вдохновило своих создателей на новые злодеяния. Дешёвые антиэкранизации детских сказок продолжают выходить, а главари этой кустарной кинофраншизы пообещали, что в ближайшем будущем демонизируют сюжеты про Алису в Стране Чудес, няню Мэри Поппинс, Спящую красавицу и Белоснежку, разбавляя каждые несколько лент наглухо отбитыми кроссоверами. И не стоит забывать о том, что независимая кинокомпания Фрейка-Уотерфилда Jagged Edge Productions — не единственные, кто плавает в этих тёмных водах: совсем скоро свет увидят ужастики про Микки Мауса и морячка Попая от совершенно других людей, и, уверены, это только начало.

” Банда Фрейка-Уотерфилда покусилась на святое — не на классические мультики, а на литературные произведения, что легли в их основу.

Сразу возникает вопрос: а куда вообще смотрит медиагигант Disney, раз такие непотребства вообще появляются в официальном прокате? Эта компания всегда славилась жёсткими мерами по защите своей интеллектуальной собственности. Настолько жёсткими, что порой доходило до бредовых ситуаций. Как, например, тогда, когда Мышиная корпорация оштрафовала (хоть и не на большую сумму) провинциальную американскую школу, где лайв-экшен по мультику «Король Лев» демонстрировался в рамках местечкового благотворительного мероприятия без согласования с правообладателем. Или когда юристы Disney пытались запретить, тоже через суд, мастеру по изготовлению надгробий нанести на могилу умершего ребёнка персонажа Винни-Пуха, срисованного с понятно какого диснеевского мультика. Чего уж там говорить, если два закона, самых значимых для американской системы охраны авторских прав, были пролоббированы и одобрены на федеральном уровне благодаря усилиям Disney. Последний из них, принятый в конце 1990-х, даже прозвали «Законом о защите Микки Мауса», и он был призван спасти от перехода в категорию «общественного достояния» изображение того самого мышонка Микки, который впервые появился в короткометражной анимации Уолта Диснея «Пароходик Вилли» 1928 года выпуска. В данный момент Disney к американским законодателям не пристаёт, а это значит, что тот самый «черновой» Микки Маус из короткометражки почти столетней давности, согласно календарю, вполне легально может стать героем хоррора, который мы упомянули в конце прошлого абзаца в одном ряду с также освобождённым от оков авторского права морячком Попаем.

Под «общественным достоянием» понимается особый правовой статус художественного произведения, когда кто угодно и как угодно может им воспользоваться без каких-либо санкций со стороны правообладателей. И сегодня, благодаря стараниям диснеевских юристов, в США авторские права на художественные произведения, созданные до 1 января 1978 года, охраняются в течение 95 лет с года их публикации и 120 лет с года создания, в зависимости от того, какая дата истекает раньше. В целом с 1880-х годов главным международным законом о защите авторских прав является Бернская конвенция, подразумевающая, что интеллектуальная собственность охраняется в течение всей жизни автора и 50 лет после его смерти, но при этом за всеми странами-участницами конвенции закрепляется право видоизменять эти условия по своему усмотрению. В том числе и в сторону увеличения установленных сроков, чем Disney пару раз и воспользовалась.

Собственно, проекты Пухвёрса потому вообще юридически и возможны, что они коверкают произведения, ставшие общественным достоянием. Причём не с образами сказочных героев из мультфильмов студии Disney — их-то Мышиная корпорация будет доить ещё долго благодаря тому, что каждый свой продукт она регистрирует как неприкосновенный, пока компания не ликвидирована, «товарный знак». Нет, банда Фрейка-Уотерфилда покусилась на святое, но на другое святое — не на классические мультики о жителях Стоакрового леса и непоседах из Нетландии, а на литературные произведения, что легли в основу этих мультиков. В частности, на книгу Алана Милна «Винни-Пух» 1926-го и пьесу Джеймса Барри «Мальчик, который не хотел расти» 1904-го. Кстати, Бэмби, Пиноккио и Попай, если что, — изначально тоже персонажи литературные и в мультипликационную кабалу угодили далеко не сразу. Все эти нетленки уже перешли в общественное достояние, что позволило хоррормейкерам клепать кино с участием этих персонажей, но клепать таким образом, чтобы те ни визуально, ни нарративно не пересекались с мультипликационным наследием. В остальном все желающие вольны творить с общественным достоянием всё, что им только заблагорассудится, и ничего никому за использование чужой интеллектуальной собственности не выплачивать.

Сказка и реальность

И умалишённый Винни-Пух, и Питер Пэн, в рамках Пухвёрса превратившийся в психопата, что крадёт и мучает детей, — герои сказок. Пускай и страшных, но всё-таки сказок. А что вообще такое сказка? Это особенный способ отрефлексировать и отразить суровую реальность, граничащий между безопасным эскапизмом и опасным предостережением. Именно поэтому большинство сказок разных народов мира — это сюжеты о чудовищах и кошмарных смертях (почитайте первозданные сборники немецких народных сказок от братьев Гримм — вот про такое обычно и говорят «жесть как она есть»). И именно поэтому целевая аудитория сказочного жанра — дети. Ведь именно через сказки подрастающее поколение узнаёт, что можно, а что нельзя, что есть добро, а что есть зло и какие ужасные вещи могут происходить с теми, кто не слушается родителей или нарушает элементарные правила быта.

Тем не менее на взрослых людей, которых так просто не запугаешь всякими бабайками, сказки тоже способны оказать действенный эффект. Они с помощью понятных форм, прошедших через множество поколений сюжетных конструкций и архетипов простым языком излагают сложные материи. Нередко такими во всех отношениях полезными «сказками для тех, кто постарше» и выступают фильмы ужасов.

Одни хорроры буквально пересказывают уже знакомые сюжеты, внося в их прочтение дополнительное дно. В качестве примера приведём «Гретель и Гензеля» Оза Перкинса, фильм, в формате слоубёрнера перекраивающий, переоценивающий и углубляющий историю о детишках, заблудившихся в лесу и попавших в лапы к ведьме. Обратим внимание на «Гадкую сестру», что была показана на последнем Берлинале и деформировала сказку о Золушке, обратив её в боди-хоррор, в котором фокус восприятия смещается с, собственно, Золушки, на её сводную сестру. Похвалим Маттео Гарроне, изысканно и с привлечением тонкого психологизма перенёсшего на киноэкраны итальянские мрачные сказания XVII века в безмерно красивом и местами тревожном фильме «Страшные сказки».

Другие же хорроры не рассказывают знакомых детских сказок, вместо них предлагая зрителю другие страшные истории, которые за своей, очевидно, вымышленной жутью укрывают реальные проблемы реального мира. Один из самых ярких примеров классики мирового кинематографа — японский «Годзилла», через нападение ящера-переростка давший яркую иллюстрацию всеобщему страху перед ядерной угрозой, что нависла над миром после разрушительной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Не стоит обходить стороной и вещи, заведомо заклеймённые ярлыком «эксплуатационное кино». Такие как «Техасская резня бензопилой», которую независимый режиссёр Тоуб Хупер сочинил, основываясь на фактах из жизни серийного убийцы Эда Гина, и которая, несмотря на не шибко интеллектуальное содержание с хтонью, кишками и конченными реднеками, впоследствии стала восприниматься как многомерное высказывание. Как высказывание об иллюзорности и хрупкости понятия «цивилизация» (?) — ведь как можно назвать цивилизованным мир, где могут спокойно себе поживать и не отвечать перед законом такие ублюдки, как Кожаное Лицо. Как высказывание о феминизме (??) — ведь насилие над женщинами смакуется в кадре с особым цинизмом и ненавистью. Как высказывание о вегетарианстве (???) — ведь злодеи ставят своих жертв, представителей вида homo sapiens, в разряд животных на скотобойне, так как оных они не только жестоко убивают, но и охотно поедают.

Если вы попробуете таким же макаром поискать второе дно в дилогии «Кровь и мёд» или злой переделке «Питера Пэна» с подзаголовком «Ужасы Нетландии» от сумрачных гениев британского кинопроизводства, то вряд ли чего нащупаете. Данные картины — всего лишь низкопробный трэш, о чём его создатели никогда не стеснялись говорить. Да, с каждым новым релизом в этой франшизе заметны и количественные, и качественные улучшения. Злодеи убивают эффектнее, сценарии хоть как-то пытаются бороться с собственной прямолинейностью. Однако проводить подобный «тюнинг» — всё равно что перекрашивать перекошенный сарай: прокачка внешнего облика не отменяет того факта, что перед нами стоит напрашивающаяся на снос развалюха.

Сказка и рынок

Само существование Пухвёрса, наперекор встречным ветрам рационального мышления и общественного порицания, лишний раз доказывает, что люди XXI века до сих пор мало чем отличаются от античных обывателей, что ходили смотреть на убийства гладиаторов в Колизее. Старое доброе ультранасилие всё ещё является неотъемлемой частью нашего коллективного бессознательного. И мы всё ещё живём в эру, когда актуально крылатое выражение «лох не мамонт, лох не вымрет». Ибо Пухвёрс, как и его последователи, зарабатывает деньги на любопытстве смелых и непривередливости скучающих. Это чистой воды эксплотейшен, подобный тому, что в прошлом столетии тоннами плодил голливудский «король фильмов категории B и драйв-инов» Роджер Корман. Винни-Пух и Пятачок крошат в капусту молодёжь, зарулившую не в тот лес, и мстят Кристоферу Робину за его «предательство», а Питер Пэн ставит запрещённые вещества по вене, свято веря в Нетландию и считая, что единственный способ попасть туда — причинение боли, а его цель благородна — затащить как можно больше детей в волшебную страну, где никогда не взрослеют. Кровожадность ради кровожадности. Грязь ради грязи. Зрелища ради хлеба и стыд без стыда. Как в американских кинотеатрах прошлого века долгое время не было продыху от фильмов про байкеров, зомби, бойцов кунг-фу, серийных убийц, чернокожих народных мстителей и горячих цыпочек со стволами, так же и сейчас Пухвёрс присаживается на иглу доступной формы и темы, парадоксально, отвратной и востребованной.

” Анализировать эту бесовскую сказку с точки зрения эволюции сказочного форм-фактора — деятельность малоосмысленная. Это просто-напросто плохие фильмы, снятые за копейки.

Подобное можно с натяжкой воспринять как самоотверженный акт акционизма. Что символично, родившийся в стране с одной из самых суровых киноцензур — Великобритании, где даже, был один интересный случай, десятичасовое полотно о том, как на стене сохнет краска, от начала до конца отсматривала полноценная комиссия, дабы принять решение о выдаче ему прокатного удостоверения. Правда, тот самый монументальный «взгляд на стену» из фильма 2016-го Paint Drying изначально и задумывался как эдакий способ подразнить цензоров, а весь бюджет «авангардной» ленты, собранный через краудфандинг, был потрачен на то, чтобы режиссёр мог оплатить десятичасовую работу цензорского комитета (спойлер: фильм одобрили к прокату в Англии, в теории какой-нибудь прокатчик может смело брать его в оборот). Если мы посмотрим на Пухвёрс с такой перспективы, то что это, как не вызов обществу? Разве здесь не пахнет острым политическим комментарием, что призывает нас, равнодушных к аморальности, взглянуть на себя, алчущих киношной крови, со стороны?

Вот только воспринимать феномен Пухвёрса как произведения с претензией на серьёзные рассуждения и изобретательное заигрывание с пост-, мета- и прочими модернами — ошибочный ракурс. Анализировать эту бесовскую сказку с точки зрения, собственно, эволюции сказочного форм-фактора в целом и его воплощения в разрезе кино в частности — деятельность малоосмысленная. Это просто-напросто плохие фильмы, снятые за копейки, а потому успешно окупающие свои микробюджеты. Они настолько вторичны и непримечательны и внешне, и внутренне, что вам достаточно просто посмотреть их трейлеры, чтобы поминутно и без ошибок расписать у себя в голове всё то, что они могут вам предложить от первых же секунд вплоть до финальных титров. Интересны они могут быть либо тем, кто даже самые «низкие» жанровые флуктуации вынужден исследовать, принося своё время и нервы в жертву искусствоведению, либо тем, кто от такого трэша неистово фанатеет на правах непонятых массами ценителей экзотики. Как известно, на каждую хитрую гайку найдётся свой болт с резьбой — даже на самый извращённый и глупый кинопродукт с убогой постановкой, наигранной актёрской игрой, стрёмным визуальным исполнением и героями детства в шкуре хищных маньяков найдётся и любитель, и потребитель.