История о том, как два человека решили стереть друг друга из своей жизни, но один из них передумал, запомнилась в том числе саундтреком — по большей части очень меланхоличным, нарочито состаренным и минималистичным. В новом выпуске рубрики о самых лучших и любимых нами саундтреках Артём Макарский рассказывает, благодаря каким инструментам композитор Джон Брайон смог найти нужную атмосферу для фильма Мишеля Гондри.
«Саундтрек — это просто эмоциональные обои, а песни — добровольно выполняемый план по маркетингу», — так композитор Джон Брайон, создавший музыку к «Вечному сиянию чистого разума», описал в интервью MTV то, за что он не любит большинство коллег. Брайон не терпит банальности и любит, когда его удивляют, но происходит это, к сожалению, достаточно редко: когда во время рассказа о его саундтреке к «Леди Бёрд» его спросили, когда в последний раз он чувствовал, что в кинотеатре сюжет ведёт его в неизвестном направлении, он признался, что это было во время просмотра «Быть Джоном Малковичем».
«Малкович» стал первым экранизированным сценарием Чарли Кауфмана, писателя, который в начале девяностых пытался пристроить свои нестандартные идеи, — одну из них обнаружил Фрэнсис Форд Коппола и предложил снять своему зятю Спайку Джонзу. Успех «Малковича» позволил Кауфману увидеть, как создаётся кино, и «окартинить» другие его давние идеи, например, «Звериную натуру», которая стала дебютом в кино француза Мишеля Гондри. Ещё до выхода «Натуры», в 1998 году, Стив Голин из Propaganda Films купил права на идею Кауфмана, разработанную совместно с Гондри, — француз, в свою очередь, развил её из разговора с другом Пьером Бисмутом, который теперь считается соавтором сценария к фильму.
Гондри, начинавший с клипов для своей собственной группы Oui Oui, уже успел к тому времени поработать с Бьорк, The Rolling Stones, Беком, Daft Punk и многими другими — а к моменту, когда «Вечное сияние» наконец окажется на экранах, его послужной список пополнят Кайли Миноуг, Radiohead, The White Stripes и The Chemical Brothers. Последним он снимет «Star Guitar» для The Chemical Brothers, простой на первый взгляд клип, в котором пейзаж, наблюдаемый зрителем из окна поезда, удивительным образом синхронизируется с музыкой британского дуэта. В своей группе Гондри был барабанщиком, поэтому нет ничего удивительного в том, что во втором своём фильме он очень тщательно работал над ритмом картины. Исследовательница музыки в кино и музыкального видео Кэрол Верналлис признаёт, что даже когда в «Вечном сиянии» нет музыки, она всё равно чувствуется: в диалогах героев, в их движениях, в повторяющихся символах и действиях. Такому человеку нужен был подходящий композитор — такой, чтобы смог точно ухватить дух фильма.
Им в итоге стал Джон Брайон, уже успевший к тому времени поработать с Полом Томасом Андерсоном над тремя его фильмами: «Роковой восьмёркой», «Магнолией» и «Любовью, сбивающей с ног», он же, по всей видимости, познакомил режиссёра с Фионой Эппл, с которой они после этого встречались несколько лет. С Эппл композитор работал над её первыми тремя альбомами — и уже на первом из них, «Tidal», использовал оптиган, синтезатор, появившийся в продаже в 1971 году, причём выпустили его Mattel, производители Барби, Hot Wheels и настольной игры Uno. «Оптиган» — сокращение от «оптический орган»: под клавиатурой предполагалось ставить пластинку с подходящими дорожками. Поскольку пластинки были гибкими, то качество сэмплов было не самым лучшим — и именно этим воспользовался Брайон при работе над саундтреком.
Сэмплы оптигана можно было услышать ещё в «Восьмёрке» и «Магнолии», но именно в работе с Гондри Брайону удалось найти подходящий фильму дух: состарившиеся и ужасно звучащие сэмплы идеально подходили тому, как должны «звучать» воспоминания. Стоит также отметить, что Гондри с Брайоном сработались в том числе благодаря оптигану и синтезатору The Talentmaker, который работал по похожему принципу: дед режиссёра продавал ровно такие синтезаторы, поэтому для него это был вдвойне ностальгический момент. Конечно же, с такой предысторией было ещё легче одобрить предложения Брайона о том, в какую сторону необходимо увести музыку для фильма.
Композитор тщательно подходил к процессу создания саундтрека: по его словам, он в течение двух недель пару раз в день смотрит фильм, над которым работает, чтобы точно понять его атмосферу. У него получилось: он пускал записанные им звуки в реверсе, накладывал друг на друга и закольцовывал — напоминая нам о постоянно повторяющихся и перебивающих друг друга навязчивых мыслях, о том, как мы постоянно прокручиваем в голове важные для нас события. Оригинальная музыка в «Вечном сиянии» покрыта дымкой, она часто настолько коротка, что кажется минутной вспышкой, коротким, необязательным событием. Музыка здесь работает не только как воспоминание, но и как напоминание: она всегда будто бы не к месту, будто бы озвучивает совсем не те эмоции, которые испытывают герои. И вступает в контраст с песнями, звучащими в фильме.
Безусловно, не со всеми. Спродюсированный самим Брайоном кавер Бека на лишённую какой-либо интересной предыстории, но великую песню «Everybody’s Gotta Learn Sometimes» и сольная песня самого композитора «Strings That Tie to You» лишь добавляют меланхолии саундтреку. Однако не зря из трёх песен из болливудских фильмов на физический релиз попала всего одна — ведь именно у неё было говорящее название, «Wada Na Tod», «Не нарушай обещание» (звучала она, к слову, в фильме «Dil Tujhko Diya», «Отдаю тебе сердце»). Такую же беспечную радость несут песни группы The Polyphonic Spree, а дурашливый ретро-рок The Willowz настолько же быстро забывается, насколько быстро пропали с радаров его авторы. Именно в этом контрасте между найденными для фильма композициями и записанной специально для него музыкой и кроется величие саундтрека.
Музыка в фильме настолько понравилась популярному рэперу Канье Уэсту, что тот немедленно попросил своего товарища, продюсера Рика Рубина, связать его с Брайоном. В первый же день их совместной сессии они записали основу для будущего хита «Cold Digger» (хотя есть и противоречащие этой информации воспоминания), а Брайон вспоминал, что сразу после записи рэпер ушёл, неожиданно бросив ему «До встречи завтра». Записанный ими альбом «Late Registration» укрепил позиции Канье как одного из самых интересных людей в хип-хопе — и во время продюсирования альбома, к слову, Брайон не забыл и про друзей по кино: в другом хите, «Diamonds From Sierra Leone», на барабанах сыграл Мишель Гондри.
С тех пор Брайон успел поработать с Бейонсе над её «Lemonade», с другой самой большой американской певицей момента, Джанель Монэ, а также с Фрэнком Оушеном над его долгостроем, блистательным альбомом «Blonde». Знакомое по «Вечному сиянию» настроение вернулось к Брайону при работе с другим рэпером, Маком Миллером — его альбом «Swimming» звучит практически как готовый саундтрек, в котором тоже есть что-то неуловимое, делающее музыку похожей на сновидение. Второй альбом Миллера, над которым работал Брайон, «Circles», был уже посмертным — и оттого со звуком ещё более призрачным. «Everybody’s Gotta Learn Sometime» на нём сменил другой кавер — на «Everybody’s Gotta Live» группы Love.
Брайон уже неплохо чувствовал себя, работав с Фионой Эппл, Руфусом Уэйнрайтом и многими другими, но саундтрек к «Вечному сиянию» сделал его куда востребованнее, к тому же ещё и расширил поле возможностей для композитора. В поп-музыке не составит труда найти композиции, похожие на брайоновскую, с лёгкими струнными, с погружающими в себя сэмплами, с очень лиричной гитарой — например, только что вышедший отрывок будущей песни Билли Айлиш неуловимо напоминает о «Вечном сиянии». Искусственно состаренное звучание гитары, уходящая куда-то вдаль музыка — кажется, что это именно оттуда.
