В новом выпуске рубрики «Экранизируй это» о книжных историях, которые так и просятся на экран, Алексей Васильев находит точки пересечения творчества Патрисии Мойес и Ридли Скотта — и объясняет, почему режиссёру суждено снять фильм по детективному роману писательницы «Мертвецы не катаются на лыжах». Конечно, с поголовно звёздным актёрским составом.
Вспомнить этот старый детективный роман меня подтолкнула отнюдь не давешняя гибель Гаспара Ульеля — напротив, трагический инцидент в Савойе надорвал мне сердце и заставил на время отложить эту затею, место которой в нашей программе я уготовил много раньше, когда лыжный сезон был в самом разгаре. Нет, книжка, положившая начало 30-летней серии приключений главного инспектора Скотленд-Ярда Генри Тиббета и его вечной спутницы — легкой на подъём жены Эмми, всплыла в памяти, когда я увидел альпийские эпизоды «Дома Gucci». Оценив, с каким знанием дела Ридли Скотт смакует эту фактуру, как выгодно смотрятся на фоне заснеженных гор белая меховая шапка и массивные украшения Леди Гаги, я поймал себя на том, что на моём языке вертится название романа о Тиббетах, только другого, более позднего — «Время снега и грехов» (1971), действие которого тоже разворачивалось в Италии в ту босоногую пору, что породила дзеффиреллиевских «Ромео и Джульетту». Отсюда потянулись сразу две нити ассоциаций. Первая — что за три года до «Gucci» Скотт уже выпустил фильм, в котором не менее ласково и со знанием дела оттиснул в кинокадры облик Италии 1970-х — «Все деньги мира». Вторая — что в первом романе о Тиббетах, тех самых «Мертвецах на лыжах», действие, собственно, разворачивается точь-в-точь в таком шале с террасой, как в той сцене из «Gucci», только превращённом в гостиницу. От шале к деревне у подножия горы ведёт канатная дорога, и однажды вечером, за 17 минут до остановки фуникулёра, кресло подвозит к нижней станции труп человека с огнестрельным ранением в сердце. Угол и дальность выстрела не оставляют сомнений — стрелял кто-то из пёстрой англо-итало-немецкой компании постояльцев гостиницы, поднимавшихся на фуникулёре к ужину в то самое время, когда жертва спускалась, чтобы поспеть на последний поезд. Так что получился герметичный детектив, подозреваемые в котором оказались не заперты в замкнутом пространстве, а, наоборот, подвешены между небом и землёй.
Патрисия Мойес / Ридли Скотт
Романы Патрисии Мойес и поздние фильмы Ридли Скотта роднит то качество, что едва ли не больше, чем сюжет, страсти и эксцентричные персонажи, авторов волнует антураж действия. Почти все романы Мойес застают Тиббетов в момент путешествия — речного круиза («Под парусом среди мертвецов», 1961), парижской недели высокой моды («Специальный парижский выпуск», 1963) или командировки в Голландию («Смерть и голландский дядюшка», 1968). И очарование от их прочтения лишь на три четверти связано с теми детективными удовольствиями, что завещала Агата Кристи; на четверть — это как прочтение спецвыпуска журнала о путешествиях, где превосходный автор делает осязаемым предметный мир, сопровождающий читателя на избранном маршруте. В этих книгах мы находим тщательное описание редких транспортных средств (в «Мертвецах» мы подробно знакомимся с паровозом 1880 года, обслуживающим пограничный маршрут между итальянской и австрийской деревнями), принятых в том или ином месте архитектурных стилей, материалов, из которых делается мебель, сочетаний цветов, узоров скатертей, одеял, панелей, конечно, блюд, спиртных напитков, местных сигарет, всего, что может окружать туриста. И, разумеется, — нарядов привилегированных путешественников с непременными комментариями Эмми («Очень, очень дорого!» — как шепчет она мужу на станции Инсбрука, оценив одежду и макияж прибывшей на платформу незнакомки, которая окажется молодой баронессой фон Вюртбург).
Ридли Скотт, как и главные герои книги, — англичанин; в год выхода романа ему стукнуло 22 и он учился на дизайнера. Наверняка воссоздать облик того времени ему будет не только ностальгически-приятно, но и просто. Но даже если где-то память его и подведёт, ему на помощь поспешит Патрисия Мойес, умудряющаяся не только сообщить читателю облик места, моды, но и увековечить приметы того стиля, что доминировал в год выхода очередного её романа. Так, из «Мертвецов» мы узнаём, что в 1959 году «оформлением по последней моде» считалось сочетание лиловых и оранжевых тонов: они и миланская чёрная мебель отличают самый фешенебельный бар в Санта-Кьяре, деревушке у подножия фуникулёра, — бар «Олимпия». А вообще, горнолыжный курорт — одна из ключевых локаций развлекательного кино той эпохи: вспомните «Шараду», «Розовую пантеру», а одним из кассовых рекордсменов советского проката 1960 года стала австрийская картина «12 девушек и один мужчина» с горнолыжником-чемпионом VII зимних олимпийских игр Тони Зайлером в главной роли. Лента эта была выпущена в Австрии ровнёхонько в том же 1959 году, что и книга Патрисии Мойес в Англии, действие её разворачивается в тех же самых местах, а проявленное авторами упоение эстетикой лыжного отдыха было настолько бесстыжим, что наши фельетонисты перекрестили картину в «12 шапочек и один свитер». Разумеется, Скотт может всласть наиграться и в густой техниколоровский цвет тех картин, и в их типичные мизансцены, и во всякие тогдашние фокусы вроде наплывов и кадров, собирающихся, прежде чем исчезнуть, в круг, которыми так легко передать в кинематографическом эквиваленте и размышления-сопоставления инспектора Тиббета, и неизменно эффектные финальные абзацы глав вроде этого: «В наступившей тишине снизу доносился слабый звук радиолы, ритмичный и назойливый. Последней мыслью Эмми перед сном была мысль о незнакомом молодом человеке по имени Джулио, одиноко лежащем на дне ледяного ущелья с лыжей, всё ещё пристёгнутой к ноге».
Кастинг
Такая же приятная и нехитрая задача — собрать звёздный состав для этого горного ретро-приключения. Итак, в том порядке, в каком сама автор соблаговолила их расположить в открывающем книгу списке действующих лиц:
Генри Тиббет. Главный инспектор Скотленд-Ярда, 48 лет. И Мойес, и сам её герой справедливо признают, что он не был великим сыщиком, а был всего лишь добросовестным полицейским, которого, впрочем, отличал феноменальный «нюх». «Нос Генри Тиббета, обладающий этим самым нюхом, был такой же симпатичной — и ничем не примечательной — частью его внешности, как и всё остальное. Невысокого роста, с седеющими волосами, почти бесцветными бровями и ресницами, он провёл большую часть своих сорока восьми лет, стараясь — на удивление, безуспешно — избегать неприятностей». В этой роли все поклонники «Отчаянных домохозяек» — а значит, все телезрители вообще, — будут счастливы увидеть после долгого перерыва Тома Скаво, которого мы и любим как раз за симпатичные и ничем не примечательные части внешности. Иными словами — актёр Даг Сэвант.
Эмми Тиббет. Жена Генри, 40 лет. Куда бы ни занесло очередное дело эту парочку, Эмми проявляет одинаковую сноровку в обращении хоть с лыжами, хоть с парусом, и уж конечно — с переполошёнными сердцами и нервами разношёрстной толпы подозреваемых. Одета она всегда уместно, у мужа на подхвате, всесторонне эрудирована, короче — перед нами женщина ослепительная, как Джулианна Мур. Хотя актрисе 61, все, кто недавно видел её в «Женщине в окне», воскликнут: «А кто даст?» — и будут правы.
Джимми Пассденелл. Сын английского лорда, необуздан, но обаятелен. Он «высок, худ, с носом, напоминающим клюв, и тёмными, слишком длинными волосами» — как Эндрю Гарфилд, но «недостатки его внешности восполняло великолепие костюмов». Представьте, как заиграет внешность Гарфилда, например, в таком ансамбле: «Брюки, обтягивающие его ноги, как вторая кожа, были бледно-голубыми, как у руританского офицера из музыкальной комедии; свитер — цвета яичного желтка с ярко-красным оленем, охватывавшим грудную клетку до самых подмышек; а шерстяная шапочка, напоминающая вершину кремового торта, — ярко-синей». Полагаю, прочти это описание сам Гарфилд, он бы ещё и приплатил, лишь бы увидеть себя на экране в таком наряде!
Роджер Стейнз. Хорош собой, мечта дебютанток и друг Джимми. От себя добавим: принят в высшем свете, обожаем фотографами «Татлера» (а как же? «…светловолосый, сероглазый, с очень красивыми руками, он выглядел одновременно мужественным и чувственным»), но — без гроша в кармане. Роджер живёт не по карману и во лжи; в то время как его друзья просто веселятся, он всё время думает о том, чем оплатить это веселье, а ведь парню уже 33! На эту роль подойдёт партнер Гарфилда по военному фильму «По соображениям совести» Люк Брэйси: он годен на роль «своего среди чужих», как показал созданный им в ремейке «На гребне волны» образ цэрэушника, внедрившегося в банду серфингистов-грабителей.
Каро Уиттакер. Очень хорошенькая и кокетливая подруга Джимми, решительно настроенная выйти замуж за Роджера. Ещё она «с коротко стрижеными волосами и простодушным взглядом голубых глаз», из тех девушек, что с младых ногтей ни в чём не знали отказа, а потому не представляет, что для кого-то жизнь — это «не кабаре». Как выяснится, в ней достаточно развита и авантюрная жилка. Зои Дойч будет здесь небесно хороша.
Фриц Хозер. Частый гость отеля, который на лыжах не катается. Вот каким его впервые видит инспектор: «Генри полуобернулся и увидел маленького человека лет за пятьдесят; всё в нём было округлым — от толстых небольших пальцев, ласкавших ножку бокала, до коротких пухлых ступней, форму которых не могли скрыть замшевые туфли с острыми мысами. Лицо у мужчины было розовым, круглым и доброжелательным, за толстыми линзами очков моргали маленькие глазки». Поразительно, но именно так нынче выглядит Миккель Гауп, увековечивший себя как краснолицый, голубоглазый подросток-лапландец — высокогорный Иван Сусанин из самого знаменитого норвежского фильма ХХ века «Проводник» (1987). Учитывая его лыжно-снежную кинородословную — берём (кстати, у Ларса фон Триера он тоже наигрался всласть).
Баронесса фон Вюртбург. Та самая «очень дорогая» особа с инсбрукской платформы, настолько умело пользующаяся дорогой косметикой, что Тиббет принял её, мать двоих детей, старшему из которых семь, за 20-летнюю. Про неё надо знать, что хотя нынешний свой титул она получила от мужа, она и сама — самых благородных кровей, только итальянских, и когда деревню накрывает цепь трагических событий, в ней сполна просыпается врожденная покровительственность феодала по отношению к своим вассалам. Её доброта, без всякой критики смешанная с аморальностью, — той же закваски, что у прустовской герцогини Германтской, и Кая Скоделарио — то, что надо, чтобы воплотить этот образ.
Барон Герман фон Вюртбург. Очень худой господин, «его лицо, изрезанное глубокими морщинами, которые выдавали нетерпимость характера, казалось по-лисьи хитрым». Ещё один наш любимый скандинавский киноподросток 1980-х — Александр Скарсгард, зарекомендовавший себя ролями садистов.
Герда Браун. Няня при детях Вюртбургов. «Из тех, о ком говорят: в тихом омуте черти водятся», — так её отрекомендовала Патрисия Мойес в списке действующих лиц. Генри Тиббет же увидел «стройную темноволосую девушку в чёрном. Гувернантка была очень бледна, составляя резкий контраст с окружавшими её бронзовыми лицами, и совсем не пользовалась косметикой. Её можно было бы счесть красивой, подумал инспектор, если б она предприняла хоть элементарные усилия, чтобы выглядеть таковой; нынешний же её внешний вид, казалось, преследовал единственную цель — держаться в тени». Бывает же такое, что выдуманный персонаж, писаный 60 лет назад, выглядит идеально подогнанным под нашу современницу-кинозвезду — Кристен Стюарт.
Капитан Спецци. Итальянский напарник Тиббета в раскрытии дела об убийстве на канатной дороге — тот одновременно обуреваем жаждой арестовать Герду и жениться на ней. Этого пылкого, сентиментального, принципиального, красивого и, по меркам Тиббета, молодого итальянского полицейского прекрасно сыграет Джош Хартнетт.
Пьетро Веспи. Тут — поэзия, так что дадим слово Патрисии Мойес: «Для инструкторов по горнолыжному спорту это традиция — быть красавцами. Но Пьетро был выдающимся красавцем даже среди инструкторов: высок ростом и строен, с идеальными классическими чертами лица, загорелой кожей цвета ореха, с глазами тёмно-синими, как сапфиры; когда он улыбался — а улыбался он часто, — белоснежные зубы сверкали. Его волосы были светлыми, как у боттичеллиевского ангела. Сейчас на солнце они блестели и отливали золотом». Будь роман экранизирован в 1960-х, и думать бы не пришлось, кто в кино полностью соответствует портрету этого «видения», — Джулиано Джемма. Но сегодня актёр пошел немного не тот, поэтому придётся пойти на компромисс: внешне Брэнтон Туэйтис вполне может быть подтянут до данного образца, а вот как напоить его ещё и нужной энергетикой — пусть Ридли Скотт с ним поупражняется, паренёк Брэнтон явно смекалистый, наверняка что-нибудь да получится.
Марио Веспи. Отец Пьетро, оператор канатного подъёмника. Хромоногий маленький старик. Когда на вверенном ему подъёмнике случится беда, он, помогая пассажирам сойти на землю, будет напоминать «озадаченную обезьянку, с которой плохо обращались». На допросе Марио «с несчастным видом сидел на краешке стула, словно намокший воробей на телеграфном проводе». Весь этот зоопарк найдётся в арсенале одного пожилого американского актёра, чья внешность по сей день позволяет ему играть местных в итальянских фильмах, — Дастин Хоффман.
Роза Веспи. Его жена, держит универсальный магазин. «Роза, она такая… Мать-Земля», — скажет о ней баронесса, и сегодня в Италии есть только одна актриса, соответствующая такому громкому званию — Моника Беллуччи.
Беппи. Роль этого жизнерадостного носильщика станет прекрасным поводом мощно поулыбаться в компании Мэтта ЛеБлана, а хозяина гостиницы Альберто Россатти во всём великолепии его аппенинской изворотливости покажет Тони Сервилло.
И, наконец, пара, являющаяся главным источником смеха в романе, — полковник Бакфаст и его жена Розамунда. Краснорожий хвастливый британец, изъясняющийся и думающий штампами и отлично, однако, катающийся на лыжах, и громоподобная, вечно недовольная баба, раскидывающая людей и предметы, чтобы прорваться на допрос без очереди с криками: «Я пришла, чтобы сделать признание! — и, когда полицейские разевают рот от предвкушения развязки, признающаяся, — Артур во многих отношениях не идеальный муж». Вообразите, какой концерт подарят нам в подобном дуэте Пирс Броснан и Мерил Стрип!
Что ж, фильм, который здесь подробно описан, вряд ли будет создан. Однако вы можете снять с полки старый роман, подставить в рамки персонажей лица любимых актёров — и игра в убийство станет в сто крат нагляднее, скрасив пару зимних вечеров, которые в этот раз вы, увы, не смогли провести на горнолыжном курорте.
