С 7 марта в прокате амбициозный фильм о всех проблемах XXI века тридцатилетнего Брэди Корбета («Детство лидера»), участвовавший в конкурсе Венецианского кинофестиваля и разделивший аудиторию на зрителей восторженных и равнодушно пожавших плечами. Редакция КИНОТВ в целом — скорее из первых, Зинаида Пронченко — из вторых,
и вот её аргументы.
«Vox Lux» — так называется новый, полный дерьмовых песен альбом Селесты (Натали Портман), обыкновенной поп-звезды с обыкновенными проблемами — наркотики, алкоголь, случайные связи и ещё по мелочи. Королевой подростковых сердец её сделала смерть. Почти двадцать лет назад она с одноклассниками стала жертвой насилия — troubled teenager устроил стрельбу в школе — и чудом выжила. С тех пор на шее Селесты чёрный бархатный чокер, скрывающий шрам от пули, а в душе — боль. В момент, когда убийца нажал на курок, безоблачная жизнь Селесты превратилась в тёмный мрачный туннель, если и есть свет в его конце — то это якобы её голос, она сама, воплощение божественного провидения.
Инди-актёр с послужным списком на зависть иным корифеям артхауса, тридцатилетний выскочка Брэйди Корбет в новом своём творении пытается донести до аудитории избитую, но очень разумную мысль: всё, что ни делается, — всё к худшему. То есть как только человечество перестало рассматривать смерть (в любых её проявлениях — от войн до эпидемий) как неотъемлемую часть онтологического круговорота, как только люди взялись считать потери поимённо и потихоньку привыкать к правам на свободу, равенство и братство (нужное подчеркнуть), жизнь немедленно усложнилась. Возникла категория смысла, без которого экзистенция невыносима. Условный индивидуум, поравнявшись с подобными себе, с ужасом догадался: все ничтожны, но и я один из них, приговорённый навеки вечные влачить пустое никчёмное существование. И лишь слава Герострата, лишь что-то истинно ужасное способно снова выделить меня из биомассы под громким и пошлым названием L’Humanité.
Предельно литературное кино Корбета — в кадре сплошные омены, ясное дело, неблагоприятные, за кадром услужливый голос Уиллема Дефо, их растолковывающий: это, скажем так, доведённые до акме Триер с Ханеке, у которых автор своровал пропорционально цинизма и мизантропии, красиво разложил по тарелочке (нарезик тирольско-скандинавский) и очень собой доволен. Вдохновившие Корбета на сложносочинённый пастиш о современной поп-культуре старшие товарищи и учителя тоже, конечно, частенько сваливаются в спекуляции, но всё же союз перверсивных смыслов и формальных перверсий у них выходит гармоничнее, на то они и мэтры. Корбет действует грубее, где-то совсем неаккуратно.
Во-первых, неоправданно претенциозно смотрится громоздкая трёхактная структура: краткий пролог с сатанинскими оркестровками Скотта Уокера (вообще лучшее, что есть в фильме), затем «Рождение» (перепевы «Детства лидера») и «Перерождение» (растерявший юмор Вуди Аллен с вкраплениями Хармони Корина, господи прости). Во-вторых, оммажи и подмигивания — от Джонатана Демме, посвящением которому открывается картина, до Орсона Уэллса в финальной части — выглядят как отрепетированный дамой из третьего сословия книксен. Корбет тут ведёт себя как мещанин во дворянстве, высоким штилем просит вынести ночной горшок. Ну и, наконец, ужасно бесит нарочитая фактурность плёнки, отвечающая за полумистическую ретроинтонацию, обожествлённое хипстерами, сиротками цифровой эпохи, зерно 35-мм.
«Vox Lux» — загадка без отгадки, подарок не отдарок, фильм, без малейших на то оснований прикидывающийся «вещью в себе» и, что особенно раздражает, приговором целому поколению. Нет, всё верно, хайп нынче возможен только на крови, в основе прекрасного лишь ужасное, не пот, кровь и слёзы, а реально макабр, человек интересен обществу исключительно как жертва, искусство, когда-то бывшее возвышающим обманом, теперь просто обман, точка. Но опус Корбета этим неутешительным максимам — самая разноцветная и убедительная иллюстрация. В постпостмодерне любое обвинение реверсивно и является саморазоблачением, за что боролись...
