В российский прокат выходит «Девочка» Лукаса Донта — бельгийская драма, покорившая Каннский кинофестиваль. Зинаида Пронченко рассказывает о фильме подробнее.
Большинство рецензий в западной прессе на «Девочку» фламандца Лукаса Донта — фильм, спешно объявленный сенсацией прошлогоднего Каннского фестиваля, — начинаются с пространных рассуждений в защиту кастинговых решений режиссёра-дебютанта. Дело в том, что главную роль в «Девочке», картине, методично фиксирующей процесс смены пола шестнадцатилетнего подростка (male to female), исполнил, вопреки новой морали «inclusion rider», Виктор Полстер, актёр-цисгендер. Хотя столько говорилось последнее время о дискриминации. Кого только, включая Скарлетт Йоханссон, не осудили за социальную безответственность и политическую близорукость. Казалось, что уже невозможны комплименты Джареду Лето и Эдди Редмэйну за роли в «Далласском клубе покупателей» и «Датской девушке» . Ведь неважно, как они справились с перевоплощением, они попросту не на своём месте. Но вот Полстер уезжает из Канн с актёрской наградой — значит, всё-таки можно? Или это исключение, как водится, лишь подтверждающее правило?
Интересно, что бы сказал Станиславский или Платон про нынешнюю тенденцию использовать искусство как орудие возмездия, последовательно подменяя художественные критерии при оценке произведения вульгарной социологией. Функции кинематографа теперь исключительно реабилитационные, его просмотр сродни звонку на горячую линию для жертв и их родственников.
В этом смысле «Девочка» — кино, выполнившее и перевыполнившее нормативы по количеству травматического. Тут и муки трансгрессии, и жестокий мир балета, и пубертатный bullying, и даже семья, вроде бы поддерживающая героя в его чаяниях, — неполная. Лара — подросток, мечтающий сменить пол и стать профессиональной танцовщицей. Она уже принимает гормональную терапию, но результатов пока не видно, её тело, а значит, и личность, по-прежнему сводится к пенису, который каждое утро приходится долго маскировать эластическими бинтами. В новой балетной школе все всё как бы понимают, стараются видеть в Ларе не фрика, не «особенности в развитии», а обычную студентку. Однако на открытом голосовании многие одноклассницы признаются, что присутствие Лары в женской раздевалке и душевой нежелательно. Эта неловкая сцена (в том числе для зрителя) выявляет суть конфликта. Человек — сумма своих поступков? Или независящих от него обстоятельств? Достижения науки сняли второй вопрос, но усложнили первый.
Если Ларе так мешает гендер, если её так тяготит собственное тело, вправе ли она (и мы вслед за ней) удивляться или возмущаться из-за того, что и для остальных это непреодолимое препятствие? Общество не должно редуцировать индивидуума до гениталий — вот и в цисгендерном мире этот вопрос сейчас на повестке. А если индивидуум начинает нелёгкий путь самоопределения через первичные (гендер), а не третичные (гендерная роль) половые признаки, какая реакция окружающих будет этически корректной?
Лукас Донт предпочитает не углубляться в философию, ставя перед собой исключительно дидактические задачи. «Девочка» — прекрасное пособие для «начинающих». Медицинские и административные аспекты процедуры гендерного перехода изложены с чувством, толком, расстановкой. Это предельно информативное кино. Что именно принимают, отрезают и восстанавливают естественными способами — всё показано и объяснено в подчёркнуто беспристрастной манере. Для нарочитых спекуляций а-ля «Парни не плачут» режиссёр слишком умён. Явление, которое стараниями правозащитных организаций объявлено обыденным, требует такого же деловитого, будничного подхода.
Только балет (кстати, и две короткометражки Донта тоже разворачивались во вселенной танца) в «Девочке» является, так сказать, сугубо художественной вводной. По инерции мы продолжаем воспринимать этот вид искусства через гендерную оптику — все эти клише о хрупкой женственности, символом которой выступает балерина в пачке, — хотя довольно давно уже балет превратился в разновидность спорта с характерным для того стремлением преодолеть тело, а значит, и пол.
Разумеется, никакой конъюнктуры в «Девочке» нет. Да и обвинять каждый фильм на общественно значимую тему в стяжательстве было бы именно что пошлостью.
Но смутное чувство творящейся на экране позитивной дискриминации всё равно не отпускает. Может, ради этого неуместного себялюбия Донт и взялся за камеру. Чтобы объяснить зрителю, насколько он ещё не дорос и как долго ему ещё предстоит работать над собой, чтобы этот мир стал глобально лучше.
