Ксения Ильина рассказывает про победителя Каннского кинофестиваля. «Титан» Жюлии Дюкурно — фильм, который хочется хоть раз увидеть, а после либо забыть, либо пересматривать снова и снова. Выбор за вами.
Малышка Алекса едет с папой в авто. Девочка раздражена, и папа ей под стать. Тем, что он не обращает на её выходки никакого внимания, отец злит малышку ещё больше. Прелестное дитя колотит в его переднее кресло ногами — выверенными ударами, сильно и резко, топ-топ, ты сейчас получишь сполна. Папа выходит из себя и пытается образумить девочку, на свой страх и риск убирая руки с руля. В результате после аварии Алекса получает титановую пластину в череп — а вот для папы эта автокатастрофа проходит совершенно бесследно.
Через 20 лет Алекса (Агата Руссель) не стала добрее, и папа и мама раздражают её ничуть не меньше. Жестокий взгляд, странные татуировки, минимум одежды — Алекса работает стриптизёршей, танцует на автошоу. Фанаты досаждают душным вниманием, и одному из них за углом Алекса проткнёт острой заколкой мозг, вставив её конец прямо в ухо. Однако это поведение сексуальной бунтарки покажется детскими сказками по сравнению с тем, какой Алекса станет после того… как ей сделает ребёнка автомобиль. Игры с окружающими станут по-настоящему жестокими, и горе тем, кого Алекса встретит на своём пути. Одним из таких людей станет одинокий пожарный (Венсан Линдон), которому Алекса набьётся в сыновья, раз он так не вовремя потерял своего единственного ребёнка.
«Титан» француженки Жюлии Дюкурно не стыдится зрелищности, не стыдится растиражированных приёмов фильмов категории B, в основе которых всегда лежало желание обладать экранными потом и кровью. Чего вообще может стыдиться фильм, отправная точка которого — это совокупление жестокой женщины и машины? В этом его сила, в этом его ахиллесова пята, которую Дюкурно каждым последующим кадром превращает в мощный двигатель сюжета. Алекса — самая настоящая убийца, хладнокровная и беспощадная. Но, не щадя других, она не щадит в первую очередь себя.
Дюкурно, уже начиная со своего бодрого дебюта «Сырое» про студентку-каннибалку, с телом и телесностью на короткой ноге. В «Титане» она снова с первых кадров берёт предельно близкую дистанцию с телом героини, заворожённо следя за его метаморфозами, и уверенно держит планку, не понижая градус до финала. Глаз камеры прагматичен: вот Алекса извивается в танце, ест хлопья, разбивает нос о раковину убогого туалета на заправке, пытается выскрести из своего тела нежеланное механическое чадо, кровоточа машинным маслом. В «Сыром» королева современного боди-хоррора и победительница последнего Каннского кинофестиваля Дюкурно настраивала громкость, примерялась к своим силам, исследовала границы собственных вкуса и безвкусицы. Поняв, что чем громче, тем зубодробительнее эффект и никто тебе не указ, постановщица ушла в отрыв. Последнее, что её заботит, — это общепринятые эстетические критерии. Символы в «Титане» жирные, кричащие, рубятся с плеча: если Огонь — то гореть будет всё подряд, если Агрессия, то первоочерёдно — направленная на самых близких, на собственные оболочку и нутро. Если Блудный Сын — то никак не меньше, чем Иисус. Это фильм-шок, фильм-пощёчина высоколобому фестивальному кино, сняв шелуху с поверхности которого парадоксальным образом обнаружишь кино о нежности, которой никогда не знала Алекса.
Телесных метаморфоз в картине несметное число — фильм вообще содержит поистине зашкаливающее количество сцен, которые физически больно смотреть. А вслед за телом героини претерпевает метаморформозы и её гендерная идентичность. В фильме «Клятвенная девственница» итальянки Лоры Биспури героиня Альбы Рорвахер неожиданно понимает, что она женщина, а не мужчина, хотя всю сознательную жизнь семья растила её как парня. Действие «Девственницы» происходит в далёкой деревне албанских гор — по старинной традиции, если в семье нет старшего сына, его роль начинает исполнять старшая дочь. Дюкурно своим фильмом обнуляет этот древний сюжет и идёт дальше. Сначала её Алекса становится Адрианом, заполняя пустоту в жизни чужого несчастного отца, который потерял сына. Но никакой подлинной гендерной роли у Алексы нет и быть не может. Гендер в этом фильме — это не что иное, как любовь, которой Алекса никогда не знала. Тогда и совершенно естественной становится возможность забеременеть от машины, а после обратиться в Иисуса — ведь в мире нечеловеческого границы маскулинного, феминного и перехода между ними больше не имеют ни малейшего смысла.
