27 ноября в российский прокат выходит «Умри, моя любовь» — долгожданный фильм Линн Рэмси («Что-то не так с Кевином») по одноимённому роману Арианы Харвич. Разработка проекта началась в 2020 году, когда Мартин Скорсезе после собрания своего книжного клуба отправил книгу Харвич в продюсерскую компанию Дженнифер Лоуренс — Excellent Cadaver. Прочитав, актриса незамедлительно поделилась копией романа с Линн Рэмси, которая потратила несколько лет на его адаптацию в сценарий.
Что получилось — рассказывает Карина Назарова.
Влюблённые Джексон (Роберт Паттинсон) и Грейс (Дженнифер Лоуренс) переезжают в деревенский дом, унаследованный парнем после самоубийства дяди. Полные сил и надежд, они бегут в поле ползать на четвереньках и сливаться в брачном танце, словно животные. Их счастье на экране длится всего пару минут. Грейс рожает сына, и её с Джексоном чувства теряют связь с телом и медленно тлеют.
Домашняя скука и дистанция в отношениях не дают Грейс погрузиться в процесс работы над романом. Беспокойство накаляется в отсутствии ласк, секса и свободы. Поначалу она терпит все навязываемые ей запреты, а затем взрывается: мастурбирует там, где ляжет, берётся за нож, лезет на стены и бросается в окна. Впрочем, Джексон тоже непрост. Не сумев стать музыкантом, он работает кем-то в пригороде и подолгу не появляется дома. Отдаляясь, пара пассивно-агрессивно молчит, иронично ссорится, иногда переходит на визг или бодается вместо объятий. Общаться по-человечески они не умеют, ведь один скулит, а вторая мяукает. Хотя у Грейс такое отчаяние, что она готова и залаять. Ласково или грубо, но неизменно прямо она заявляет о своих желаниях. Но почему-то, когда ей нужен котёнок, муж приносит щенка. Когда она просит заняться любовью, Джексон даже не поцелует, а в запоздалый день свадьбы не потрудится подняться в номер для новобрачных.
«Умри, моя любовь» Линн Рэмси снят по одноимённому роману Арианы Харвич. Как и прочие из широкой традиции женской прозы (вспомним Клариси Лиспектор и Сильвию Плат), Харвич пишет о повседневном опыте женщины, чья идентичность расходится по швам от социальной изоляции. Рэмси и её соавторы, Элис Бирч и Энда Уолш, переносят литературные каскады чувств и поток сознания почти без слов. Тоска и зудящая неудовлетворённость героини растекаются по обшарпанным стенам облезлого дома, чужого и неуютного. Её нетерпимость и нервное рвение пуститься в экстатический пляс поддерживают громкие женские рок-баллады. А колючую меланхолию — насыщенный голубой цветокор плёночных кадров и перегруженные бликами, пылью, пустыми дорогами и резкими чувствами планы оператора Шеймаса МакГарви («Под покровом ночи»).
Дженнифер Лоуренс, умеющая красиво будоражить нормы чванливого общества («Мой парень — псих»), горько молчать («Мост через озеро») и отыгрывать паническую атаку («мама!»), здесь использует весь арсенал приёмов. Обнажается, дёргается, смотрит в пустоту и заряжает ружья — необязательно чеховские. Окружённая хтонической природой, её Грейс с каждым днём всё больше напоминает мифическое создание из легенд. Если Паттинсон здесь — энергетический вампир, то Лоуренс — оборотень. Из развязной блудницы она трансформируется в уставшую мать с выпиской из психиатрии, из шипящей, загнанной в угол кошки — в свободную лошадь.
Но даже при читаемом символизме и актёрских стараниях понять, что происходит с героиней, не так-то просто. Её образ постоянно мерцает, ускользая то в зеркала, то в тень, то в леса. Из скуки, переживаний и растерзанного тела женщины складывается истощающая зрителя драма, окружённая одиночеством пустующего юга. Незаметно Рэмси переходит в сюрреальность, подсвечивая фантазии женщины о страстном «жеребце» (Лакит Стэнфилд), и в тягучие сновидения о прогулках по лесу вместе с населяющими его лошадьми.
Параллельно тому, как кони своевольно бросаются под машину, героиня нарочно наносит себе раны и увечья. Царапины делают её заметнее и дают повод поделиться травмами из детства и глубоким чувством вины. Шокированным близким, впрочем, не понять — в их глазах Грейс видит свою поломку и невыносимое, оскорбительное сочувствие. Дело в том, что она не жертва, как многие могли бы подумать, и совсем не капризная. Ей нужно малое — одобрительный кивок, искренняя улыбка или понимающее молчание. Но эту драгоценность она получает лишь пару раз — в сценах её общения с живым и вскоре призрачным свёкром (Ник Нолти), тоже аутсайдером.
Может показаться, что Рэмси сняла драматически напряжённый триллер о послеродовой депрессии. Но это не так. В «Умри, моя любовь» гораздо больше домашнего абьюза и социального контроля из «Женщины под влиянием» Джона Кассаветиса, тяги к первозданности, хаосу и насилию из «Антихриста» Ларса фон Триера, женского аутсайдерства, паранойи и символизма из «Наездницы» Джеффа Бэйны, чем материнской усталости из «Ночной сучки» Мариэль Хеллер и «Я бы тебя пнула, если бы могла» Мэри Бронштейн.
Грейс нередко выходит из себя в разговоре с другими женщинами — например, с матерью Джексона в исполнении нежной Сисси Спейсек: все они в унисон твердят о трудностях первого года жизни с младенцем. Имитируя понимание, они навязывают Грейс свой опыт, прежде чем та успевает хоть что-то сказать про себя. А она бы с радостью поговорила о чём угодно другом, хотя бы о погоде. Героиня справедливо бесится от всеобщей глухоты и постоянной диагностики её состояния. Тем более, проблемы у нее совсем другого характера. Любимый и ласковый детёныш её ничуть не расстраивает, он практически незаметен в кадре. Ей идёт быть матерью, но эта роль по-новому включает её (как и любую женщину) в социум и в собственный брак, сдирая слой за слоем старую кожу. Теперь она — не просто неудобная женщина, а неудобная мать, и для окружающих это уже совсем другое дело.
