До широкого экрана добрался один из самых ярких фильмов прошлого Кинотавра, получивший на фестивале диплом Гильдии киноведов и кинокритиков и приз за лучшую музыку. В главной роли — удивительный артист Валерий Маслов (номинация на «Нику»), сыгравший неожиданного героя нашего времени — пожилого чекиста в отставке. По просьбе Кино ТВ о фильме рассказывает Анастасия Сенченко.
Всё началось с того, что Юсуп Разыков «влюбился в артиста». Артиста звали (и зовут) Валерий Маслов, и прежде он появлялся на экране лишь на вторых ролях в третьесортных сериалах. У Маслова завораживающий взгляд и удивительное лицо. В «Турецком седле» его Ильич, сотрудник КГБ, пришелец из прошлого, обладатель казалось бы утраченной (на самом деле нет) профессии, чувствует себя органично только в декорациях своей настолько же несовременной квартиры.
Он давно на пенсии, подрабатывает охранником, но продолжает следить за незнакомцами. Сам он называет это «присматривать» и действительно держится всегда на расстоянии, не вмешивается в ход вещей. Жизнь меняется, когда в его доме селится молодая семья оперных певцов. Ильич влюбляется в голос, звучащий этажом выше. Бесцельная слежка становится направленной, а вскоре и принципиальный отказ от участия в чужой жизни даёт сбой.
«Турецкое седло» — фильм-наблюдение за течением жизни, со всей её вещественностью и наличностью. А она, как и одноимённый диагноз (слабость диафрагмы головного мозга), понятна в каждый отдельный момент, но непредсказуема в развитии. В изображении сквозит заворожённость каждодневными ритуалами с их умиротворяющей ритмичностью. Стоит герою хоть на секунду отвлечься от своих обязательных опорных точек (будильник, зарядка на балконе, варка яиц, зубной порошок), как в его жизнь тут же просачивается всё, что он, следуя им, проглядел.
Слежка Ильича, такая, какой она представлена вначале, пугает своей явной механичностью, памятью рефлекса, а не сознания. Само по себе внешнее наблюдение во времена фейсбука теряет всякий практический смысл, кроме настаивания на физическом присутствии. Слоган картины «Я у вас за спиной — мы вместе». Молчаливый наблюдатель всегда в выгодной позиции. Не вступая в диалог с внешним миром, ему легко представить, что мир ровно то, что он видит. Будто не существует никакого другого взгляда. При отсутствии диалога, в эпоху молчаливого наблюдения для понимания процесса места совсем не осталось — лишь для интерпретации.
И Ильич интерпретирует, достраивает сюжет для тех, за кем присматривает, когда теряет их из виду. В фильме это представлено чёрно-белыми вставками, указывающими зрителю, что герой упустил объект. В первой сцене он оставляет преследуемых у арки во двор, предполагая дальнейшее, во второй он буквально сталкивается с ними в дверях ведомственной больницы и успевает уловить начало их диалога с врачом, в третьей Ильич уже полноценный участник действия, внутри собственной фантазии. Всё потому, что он обнаружен и уже не может извлечь себя из сюжета. В этот момент зритель остаётся единственным наблюдателем.
Ильича пугает то, чего он не может предсказать. Там, где сюжет может быть достроен без его «присмотра», наблюдение лишается санкционированного продолжения. Перестаёт быть механическим и становится опасным. Если предположить, что наблюдатель не ты, значит, случиться может всё, что угодно. Поэтому героя так пугает течение его болезни, за которой присматривает кто-то другой.
Финальная история, которая услужливо искривляется под наблюдателя, заменяя убийство на самоубийство, — эта та точка, в которой для него наконец расходятся удобный вымысел и неудобная истина. И этот новый опасный поворот в сторону сопричастности сталкивает героя лицом к лицу с его ошибкой.
«Турецкое седло» — фильм, цепляющий своей актуальностью вопреки. Его жутковатая очарованность рефреном бытовых дел, рутинностью «смерти за работой» только сильнее оттеняет бессмысленность наблюдения как способа отвлечься от жизни. А нелепое беззастенчивое преследование, возникшее откуда-то из неведомого прошлого, слишком похоже на повсеместный интерес к жизни в прямом эфире. Мы все — сотрудники несуществующих спецслужб.
