В российский прокат вышел «Под Силвер-Лэйк» — инди-триллер от режиссёра инди-хоррора «Оно» Дэвида Роберта Митчелла. Лента участвовала в основном конкурсе Каннского кинофестиваля, оставшись, впрочем, без призов и разделив публику на две примерно равные категории: умеренных симпатизантов и столь же умеренных её противников. Зинаида Пронченко по просьбе Кино ТВ проинвентаризировала коллекцию синефильских фетишей картины и теперь объясняет разницу между
киноманской страстью и онанизмом.
Сэм (Эндрю Гарфилд) — хипстер-бездельник, проживающий в лос-анджелесском кондо типа Мэлроуз-Плэйс из одноимённого сериала нашей юности, дни напролёт курит травку, пялится на женщин, обсуждает с сумасшедшей мамашей по телефону тот или иной фильм Джанет Гейнор, в общем, мается дурью. На стенах у него Хичкок, «Нирвана», Винсент Минелли, прочие говорящие детали. Сэм одержим мифологией кино и мечтает попасть по ту сторону экрана: не заделаться актёром, сценаристом или режиссёром, а именно что перевоплотиться в персонажа какого-нибудь нуара категории В, влюбиться в роковую женщину, стать жертвой двойной страховки. Но пока ему очень скучно, нам тоже. Внезапно в бассейне обнаружится манерная блондинка Сара (Райли Кио) в бикини и с карликовым шпицем на поводке и недвусмысленно пригласит Сэма на стакан апельсинового сока. Вместе они посмотрят «Как выйти замуж за миллионера», вдоволь подурачатся, неуклюже пообнимаются, ну, как и полагается школьникам старших классов, а потом Сара исчезнет, оставив Сэма с разбитым сердцем, точнее, с незакрытым сексуальным гештальтом, уж слишком она похожа на Глорию Грэм в «Злых и красивых», фильме, который в его личном пантеоне занимает чуть ли не самое важное место.
Сэм начнёт расследование, что приведёт его, ясное дело, в локации, чьи названия на слуху у любого синефила: Echo Park Lake, Hollywood Forever Cemetery, Griffith Park Observatory, Second Street Tunnel, Bronson Canyon и так далее, снятые, стоит отдать должное гению постоянного оператора Митчелла Майкла Джилякиса, довольно изобретательно. Также он встретит Короля бездомных, Бога поп-музыки (слишком фамильярный привет «Гражданину Кейну»), дочь сгоревшего заживо миллиардера, идолов молодёжи группу «Иисус и невесты Дракулы» и других героев «Большого Лебовски» или «Малхолланд Драйв» (как бы Митчелл ни старался изобразить из себя трикстера, больше, чем на банального эпигона он, увы, не тянет). Путеводной картой по этим постмодернистским дебрям станет фэнзин-вкладыш к хлопьям «Под Силвер-Лэйк», а результатом поисковой операции — предсказуемая, как верхняя строчка в кабинете окулиста, теория заговора: планетой правят элиты, оболванивая народные массы при помощи поп-культуры.
150-минутное перекладывание Митчеллом драгоценных бирюлек с этажерки на этажерку очень напоминает известный анекдот про драматурга, которому приснился гениальный сюжет: ночью он восторгался своими находками, а утром обнаружил в записях лишь одну загадочную фразу: ослик взбирается в гору налегке. Ещё больше «Под Силвер-Лэйк» напоминает «Сказки юга», провальную картину Ричарда Келли, автора культового «Донни Дарко». Картбланш со всей очевидностью младогениям не на пользу, они торопятся поведать urbi et orbi обо всём, что любят, но, к сожалению, их внутренний мир умещается в потную ладошку, и даже обилие голых женских задниц не способно отвлечь автора от собственного отражения в зеркале. Как и получившая в 1929 году «Оскар» не за конкретный фильм, а по совокупности Джанет Гейнор, на могиле которой ночует его альтер эго Сэм, Митчелл заслуживает похвалы не за качество попыток, а за их количество. Всё, что знал, — рассказал.
Итак, «Под Силвер-Лэйк» — это слишком длинное, слишком путаное, совершенно бессмысленное кино, которое настолько сочится самолюбованием, что зритель в нарциссическом бэдтрипе просто третий лишний. Автору никто не нужен, правой руки и стопки лежалых постеров ему вполне достаточно, чтобы довести себя до кондиции. Золотой век Голливуда и попса 1990-х годов тут выполняют роль порно. Кому-то подавай adult content, а Митчеллу — «куда уходит детство» на репите: отцовский Playboy со склеившимися от пристрастного чтения страницами, охотничий бинокль на случай, если соседка забыла задёрнуть шторы, и характерное попурри из ночных поллюций, в котором Мэрилин становится Мадонной, потом одноклассницей, а перед рассветом — внезапно Куртом Кобэйном. Подростковой сексуальности любые аберрации в корм.
