С большой дороги. В прокате «Романтики “303”»

На российские экраны выходит новый фильм австрийского режиссёра («Воспитатели») и актёра («Перед рассветом») Ханса Вайнгартнера «Романтики “303”» — скромный, но, может быть лучший ромком сезона. Почему это так, по просьбе КИНОТВ объясняет Алексей Васильев.

«303» из заголовка — это серийный номер культовой модели кемпера марки «Мерседес», с коричневой полосой на боку, кроватью и раковиной, в которой в середине 1980-х западные немцы открыли счастье семейных вылазок на колёсах по своей тогда ещё располовиненной стране. В 303-м кемпере зрителей немецкого фильма из конкурсной секции Берлинского фестиваля Generation 14Plus — «Молодёжное кино», ждёт двухчасовая поездка из Берлина в Португалию, обладающая полным набором привлекательностей дальнего автопрогона, когда редкие, но равномерно высаженные тополя средней Европы с её белёсым небом каким-то незаметным и потому волшебным образом сменятся тучной зеленью и поп-артовскими красками её латинской оконечности.

Для хозяйки кемпера, 24-летней студентки биофака Юле, этот кемпер, в котором в её детстве они колесили с родителями и братом, — островок ностальгической уютной безопасности среди мира, ощерившегося на неё проблемами взрослой жизни. Брат покончил с собой, летний экзамен придётся пересдавать — шикарный биолог, она завалилась на зубрёжке, так ещё и отстаивала перед комиссией свою позицию «зачем зубрить, когда есть Google», и к тому же она совершенно незапланированно и весьма основательно беременна, что и едет обсудить со своим бойфрендом, живущим и работающим в Португалии. На заправке она соглашается подбросить до Кёльна своего ровесника с кафедры политологии Яна, который тоже не с лёгким сердцем уезжает на летние каникулы, и тоже не из-за дури и лени, а из-за своей принципиальной позиции — Фонд Аденауэра отказал ему в стипендии, потому что в курсовой он подверг анализу и критике американские дроны, а Аденауэр и либералы не женятся. Вообще-то ему в Бильбао: в 17 лет Ян узнал, что своему папе он не родной, а там живёт его реальный, биологический отец, в Кёльне же он сядет на автобус. Двум таким принципиальным, идейно подкованным студентам окажется так сподручно между ночной чисткой зубов у бензоколонки, обедами в городках у рек и прогулками по покрытым шишками просекам собачиться друг с другом о неандертальцах и кроманьонцах, феромонах и кортизоле, современном одиночестве как экономическом рычаге капитализма и главное — о любви как об инстинкте и выборе, субъекте биологии и политологии, её первобытной форме и той, какую она приняла у древних римлян, что Кёльн они проедут, вместе поедят мороженого на берегах Луары, искупаются в море в Нормандии, полюбуются яхтами в Сан-Себастьяне и, когда препарируют и рассмотрят в своих разговорах любовь во всех её аспектах, влюбятся — в двух шагах от Атлантического океана.

«Я рекомендовал бы тщательно выбирать себе спутника в кинотеатр, поскольку вы непременно влюбитесь после просмотра этого фильма», — сказал о своем пятом полном метре режиссёр Ханс Вайнгартнер, и прокатчики совершенно справедливо вовсю используют эту его фразу в целях продвижения картины. Сказано довольно забористо, но по существу. Перед нами — дистиллят романтического фильма для всех, у кого не выветрилась из головы повышенная интеллектуальная плотность студенчества. Кажется пророческим тот факт, что проходя в берлинской клинике аспирантуру по окончании нейрохирургического факультета венского университета (два своих фильма, «Белый шум», 2001, и «Сумма всех моих частей», 2011, он посвятил клинически безупречным картинам переживания шизофрении), Вайнгартнер в середине 90-х мелькнул актёром эпизода за стойкой кафе в эталонной картине такого рода, тоже разговорной романтической истории о дорожном трансевропейском знакомстве двух студентов, «Перед рассветом» Ричарда Линклейтера, положившей начало целой трилогии. Только если у линклейтеровских студентов утопических 90-х голова была в Батае, студент наевшихся правды жизни XXI века нынешних 10-х годов знает, что от всякого переживания может быть толк, надо только его разложить по составным частям и рационализировать. У Линклейтера любовь имела привкус эскапады — как старые интеллектуальные конструкции. Вайнгартнер препарирует любовь, как студентом препарировал мозг, — чтобы заранее убедиться, как она будет работать с максимальной отдачей. Это не хорошо и не плохо, но это — более практично и повышает благополучный исход, КПД результата. Перед нами — романтический фильм, предлагающий сперва взвесить все ингредиенты романтики и выбрать сочетания и меры, при которых она максимально проявит свою благотворность и долгосрочность. Если проводить аналогии с французской новой волной, которой творчески Вайнгартнер, автор нашумевшего в Каннах 2004 года фильма «Воспитатели» о троице юных революционеров, оголтело влюблённых друг в друга по кругу, безусловно, наследует, то образно «Романтики “303”» своей бесконечной трепотнёй очаровательных юных существ на пикниках и пансионатских дорожках напоминают фильмы Эрика Ромера, только у «Романтиков» язык подвешен и аргументация богата скорее как у персонажей Годара.

В рассуждениях Вайнгартнер дока — в 2007 году он сделал целый фильм, «Прочисть мозги», о том, как технически устроены телевизионные рейтинги, и изучение этой техники, самой по себе любопытной, позволило ему вскрыть социально-экономические и политические механизмы функционирования капитализма в канун экономического кризиса, и все эти графики и схемы он разложил на экране так, что все два с лишним часа картина и сегодня смотрится с разинутой варежкой. В свете этого, конечно, было бы страшно интересно, что же такого Ян написал об американских дронах, что напугало Фонд Аденауэра — но на это явно потребовался бы отдельный фильм, и будем надеяться, мы его дождёмся. А пока на нашем операционном столе — любовь, и это чертовски важно!

Когда в 1955 году на первую проходившую в СССР Неделю французского фильма Рене Клер привёз «Большие манёвры», одна советская журналистка, страшно нахваливая его на пресс-конференции, закончила свой пассаж сожалением, что мсье Клер всё же не направил свой огромный талант на более значительную тему. Клер парировал: «А у нас во Франции считается, что нет темы значительней, чем любовь». Взяв на вооружение идейную предприимчивость и политическую ангажированность той самой французской новой волны, что проехала по Клеру асфальтозакатывающим катком, Вайнгартнер развернул всю её ораторскую мощь к старомодной сфере интересов давнего классика. И не прогадал. Именно в сегодняшнем мире любовь кажется весьма вероятной панацеей и условием счастливого выживания. Может даже, в долгосрочном прогнозе, если любовь восторжествует, тут-то и придёт капиталистам крышка. Только надо понять принципы её устройства. Что Вайнгартнер и делает. Так что, вопреки заявлению автора, смело берите на этот фильм кого хотите. Такое глубокое проникновение в суть любви, какое предлагают «Романтики “303”», просто не позволит вам по окончании сеанса сделать неправильный выбор — как и проворонить единственно верный.