На днях подвёл итоги 78-й Каннский кинофестиваль, главный приз которого получил иранский режиссёр и завсегдатай смотра Джафар Панахи, впервые за долгое время лично присутствовавший на награждении. О картине рассказывает Вероника Хлебникова.
Предыдущий фильм иранского кинорежиссёра Джафара Панахи «Без медведей» получил специальный приз жюри на Венецианском кинофестивале в 2022 году. Незадолго до этого Панахи был арестован иранскими властями при попытке оспорить задержание его товарища, режиссёра Мохаммада Расулофа. В 2013 году правительство Ирана осудило решение берлинского жюри наградить «Закрытый занавес» за сценарий. Поскольку самому режиссёру на 20 лет запретили снимать, съёмками тогда руководил его коллега и друг Камбузия Партови в доме Панахи — за опустившимся занавесом, проницаемым только для воображения. В 2015 ему присудили главный приз Берлинале, а теперь Панахи — единственный обладатель главных наград трёх важнейших кинофестивалей мира. Много лет он не являлся за своими призами, потому что либо сидит, либо под домашним арестом, либо невыездной. В 2010 году на церемонии открытия 63-го Каннского кинофестиваля на сцене зала Люмьер зияло его пустующее кресло члена жюри. И вот спустя 15 лет Панахи приехал, был с нами, взял золото Канн и заявил, что намерен вернуться домой.
Он живёт такую жизнь, какая не снилась большинству кинематографистов и их персонажей. Его человеческий опыт в сочетании с талантом, не подлежащим арестам и санкциям, делает его режиссёром номер один в современном мире.
«Золотая пальмовая ветвь», наконец вручённая Панахи, разумеется, не означает, что его режиссура наконец дозрела до главной мировой кинонаграды. Напротив, это огонь, охвативший мир, постепенно просвещает беглецов от реальности и дельцов с их бизнесом на иллюзиях. Те, кто в здравом уме, больше не могут игнорировать кино, говорящее об этом чёртовом огне своим языком — языком кино, а не публицистики и не шифрами безумных шарад. Ведь многие умеют только на жаргоне новостного вещания, другие — только о себе любимых, а третьи, как страусы, прячут свой язык кино в зыбучие синефильские пески. Любить кино — безопасно. Любить ближнего — чревато. Любить свободу — рискованно, а кое-где и смертельно.
«Простая случайность» рассказана как анекдот. Автомеханик, фотограф, невеста, её жених и один очень сердитый парень день деньской возят в автомобиле ящик с человеком без ноги и не могут решить, что с ним делать. Сердитый прибил бы сразу, автомеханик ищет аргументы, фотограф предпочла бы всё забыть, а невеста так взволнована, что забывает и о женихе, и о свадьбе.
Соль в том, что этот анекдот — про бывших заключённых, которых человек без ноги когда-то посадил и пытал в отсутствие состава преступления, за образ мыслей, по доносу.
Прошло много лет, но хичкоковское шарканье его подволакиваемого протеза по-прежнему вселяет ужас, вызывает панические атаки и непреодолимое желание расквитаться с тюремщиком. Группа персонажей во всём многообразии характеров и темпераментов осуждает спектр возможностей и ведёт в простонародных выражениях, порой нецензурных, философские диалоги, скорее присущие героям Ларса фон Триера. Они во всём друг с другом не согласны и неспособны прийти к консенсусу, как часто бывает с людьми, которые в целом за всё хорошее против всего плохого, но в деталях непримиримы.
Джафар Панахи снял фильм, который должен был появиться в СССР после партийного съезда, осудившего сталинские репрессии, или в новорождённой России, чтобы стать частью так и не свершившейся люстрации. Но он не о палачах и не о преступлении с наказанием, а о том, как трудно и как легко не стать палачом, если ты им не являешься. Про простые, в сущности, движения. Поднять руку на сволочь. Протянуть руку помощи тому, кто в ней неотложно нуждается. Поймать себя за руку и не уподобиться зверю. Минималистичный сюжет двигают автомобиль, лопата и безупречное чувство юмора Джафара Панахи, обыгравшего образцовые жанровые изделия про невест, у которых вместо свадьбы бойня, и про похождения трупа, от которого невозможно избавиться, в истории о сломанных жизнях. Режиссёр со всей возможной прямотой и отсутствием бюджета показывает, от чего нужно избавиться, чтобы не получился труп. Этот прямой взгляд, похожий на удар в сердце, совершил невозможное, и в выборе жюри политическое наконец совпало с художественным. Впереди «Оскар», и кто знает, не дозреет ли Американская киноакадемия до признания этого простого до элементарности трагикомического несчастного случая — случаем чего-то большего.
