На HBO Max вышел, пожалуй, самый ожидаемый сериал 2023 года — адаптация прорывной видеоигры The Last Of Us от автора «Чернобыля» Крэйга Мэйзина. Влад Шуравин посмотрел пилотный эпизод и рассказывает, чем фанатов может удивить экранизация, помимо кастинговых решений и возмутительного переписывания ключевого эпизода истории (вместо спор здесь заражаются через усики!).
2003 год. Суровый техасский работяга Джоэл Миллер живёт вместе с дочерью Сарой (Нико Паркер). Однажды ночью весь город — и, кажется, целый мир — сходит с ума: бушует вирус, люди нападают друг на друга, военные оцепляют дороги, а самолёты падают с небес на пешеходные улицы. Пытаясь незаметно пройти мимо заражённых, Джоэл сталкивается с военным: тот стреляет в мужчину, но попадает в Сару. Девочка умирает.
Проходит 20 лет. От Америки остались маленькие города — да и те полностью контролируются военными. За выход в карантинную зону солдаты устраивают прилюдные казни, а вместо денег раздают талоны на еду. Поседевший Джоэл занимается контрабандой вместе с подругой Терезой (Анна Торв). Во время одного из заданий парочка сталкивается с Цикадами — местными сепаратистами и, по официальным сводкам, злостными террористами. Они просят доставить девочку Элли (Белла Рэмси) до базы за достойное вознаграждение. Как окажется позже, у неё есть иммунитет к вирусу.
От экранизации одной из самых нашумевших видеоигровых франшиз ожидали конгениального прорыва. Неспроста серии поставили ведущие европейские авторы, каннский любимчик Али Аббаси и боснийская легенда Берлинале Ясмила Жбанич, а также выдающиеся мастера жанра: создатель «Чернобыля», а теперь и «Одних из нас» Крэйг Мэйзин и сценарист оригинальной игры Нил Дракманн. Имя Кантемира Балагова, когда-то причастного к проекту, испарилось из титров — режиссёр утверждает, что ему пришлось уйти из-за творческих разногласий. А вот его постоянная операторка Ксения Середа задержалась подольше коллеги и сняла несколько серий, в том числе и пилот.
Вопреки внушительному производственному составу, шоу стартует вялотекуще. Режиссёр открывающего эпизода Крэйг Мэйзин на несколько минут превращает «Одних из нас» в свой же «Чернобыль». Как и в успешной исторической драме о шокирующей трагедии СССР, зритель ожидает, что катастрофа вот-вот случится, но то и дело довольствуется лишь зловещими предзнаменованиями: собаки злобно таращатся на своих хозяев, в воздухе лавируют истребители, а по улицам разъезжают полицейские машины.
Как только Мэйзин перестаёт эффектно самоповторяться, он начинает копировать уже другой канон — собственно, игру Нила Дракманна. Сцена с поездкой Сары, Джоэла и его брата Томми по апокалиптическим дорогам покадрово воспроизводит опенинг оригинала. И ему сериал проигрывает вчистую: в добротной режиссуре Мэйзина с восьмёрками и крупными планами нет места остроумному однодублевому экшену. Из этой проблемы следует неоднозначная специфика всего первого эпизода. Худшие сцены адаптации «Одних из нас» — те, которые дословно реконструируют события игры. Лучшие — те, что пытаются их дополнить.
Скажем, тот же возмутительный для большинства фанатов кастинг оказывается смелой и оригинальной находкой. Вместо седого хриплого мужлана Джоэла нас встречает герой печальнейшего мема поколения Педро Паскаль — человек, в чьём лице сочетаются мужество и вселенская скорбь. А бойкую Элли играет Белла Рэмси: она не похожа на оригинального персонажа, но её внешность соответствует духу протагонистки — бойкому и непокорному.
Кроме того, «Одни из нас» позволяют себе неслыханную для видеоигровой экранизации дерзость: сериал даёт героям просто отдышаться, побродить по руинам старого мира и молча страдать.
Шоу не бросает зрителя в гущу событий с открывающей серии (как не бросала игра в первые пару часов), а медленно и порой даже вязко вводит в опасный быт постапокалипсиса. Джоэл торгует запрещёнными таблетками, его напарница Тереза пытается выбраться из плена, а Элли попадает в лапы Цикад. Событий так мало, что за 80 минут хронометража герои только выходят за стену — в карантинную зону.
В остальном Мэйзин скорее прилежно экранизирует игру для максимально широкой целевой аудитории: тех, кто проходил «Одних из нас», и тех, кто проспал последние 10 лет в криокамере и ничего не знает об оригинале. Единственное важное сюжетное изменение — способ заражения через усики во рту больных (раньше это были споры, но создатели решили сделать историю о хищных грибах реалистичнее). С одной стороны, такой ревизионистский минимализм выдаёт в создателях умелых локализаторов: они меняют и переписывают моменты, которые могут работать только в игре. С другой, этот же подход оставляет много вопросов к художественной уникальности шоу: чем могут удивить новые серии, кроме депрессивного Педро Паскаля и обезображенных монстров? Судя по тому, что третий эпизод хвалят за существенные изменения в лоре (информация о мире игры, его истории, традициях, законах) игры, у Мэйзина и Дракманна в рукаве припрятана как минимум парочка инфоповодов для ожесточённых интернет-споров.
