В российский прокат вышел полнометражный дебют Шарлотты Уэллс со звездой сериала «Нормальные люди» Полом Мескалом. Эту пронзительную драму об отношениях отца и дочери хочется записать в открытия года. Из формальных достижений: триумф на Независимой британской премии и первое место в рейтинге лучших фильмов за прошедший год от авторитетного журнала Sight & Sound. Роман Волынский рассказывает, почему это не очередное кино на тему детской травмы, а оригинальное арт-произведение.
Одиннадцатилетняя Софи (Фрэнки Корио) вместе с отцом Калумом (Пол Мескал) приезжают на отдых в Турцию где-то в 1990-х. В ночь они заваливаются в номер: отец заботливо укладывает дочь и следом выходит на балкон покурить. В темноте на переднем плане громко сопит Софи, а в глубине мизансцены, через закрытую стеклянную дверь, зритель видит Калума, который оттачивает плавные движения из восточных боевых искусств тайцзицюань. Эта медленная сцена задаёт эмоциональную рамку всему фильму. Перед нами любящий, но по какой-то причине отстранённый и «выключенный» из потока жизни отец.
Софи чувствует нарастающую отчуждённость Калума. Даже проявляет недюжинную проницательность, когда с пониманием извиняется за потерю дорогостоящей маски для подводного плавания. Отца выдают удивлённые глаза — он думал, что его эмоции хорошо скрыты. Однако в чём его проблема? Уэллс перемежает линию каникул с воображаемыми эпизодами в ночном клубе, где взрослая Софи (Селия Роулсон-Холл) стоит посреди переполненного танцпола и наблюдает, как Калум танцует в ярком стробоскопическом свете. Если маленькая Софи только догадывалась, то взрослая поняла, каким был её отец. Она хочет добраться до него и обнять.
Это их первая совместная поездка за долгое время. Родители Софи разошлись: девочка осталась с матерью в Эдинбурге, тогда как Калум переехал в Англию. Причина семейного разлада, как и истоки эмоционального состояния героя Мескала, намеренно не проговариваются прямо. Уэллс отбрасывает внешний мир и оставляет лишь конкретный фрагмент времени. Эту герметичность обеспечивает любительская видеокамера, которую герои включают по приезде и убирают в аэропорту, когда приходит время прощания друг с другом. Неизвестно, встретятся ли они снова… Скорее всего, нет. В фантазии взрослой Софи её отец не постарел и одет в ту же пляжную рубашку из Турции.
Неудивительно, что пиксельные сцены, запечатлённые на цифру, являются краеугольным визуальным решением. Именно эти архивные кадры смотрит повзрослевшая Софи спустя десятилетия. Конечно, такой ход можно рассматривать с точки зрения «модной» стилизации под эстетику home video, которая ностальгически откликнется у зрителя, пожившего на рубеже веков. Но на поверку это оборачивается высказыванием о работе памяти. Здесь выясняется недоверие Уэллс к фильмам, в которых детство показано как точная реконструкция событий по внутренней памяти героя. В «Солнце моём» всё наоборот: Уэллс показывает, что для воссоздания образов детства нужен нейтральный внешний источник — проводник, который обеспечит встречу с прошлым в настоящем.
Отсюда оригинальность фильма. Ведь современные кинематографисты, обращающиеся к прошлому, делают это из побуждения рефлексией над травмой, которая, собственно, и вызывает детские воспоминания. Особенность работы Уэллс в том, что зритель не увидит никакого травматического события для маленькой Софи. Перед вами хоть и меланхолическая, но нейтральная история из семейного архива. Более того, сюжет может показаться тривиальным любому, кто когда-либо ездил в отпуск в Турцию или на подобный пляжный курорт. Калум и Софи валяются на шезлонге у бассейна, у моря, мило принимают грязевые ванны, а вечером ходят на развлекательные программы с танцами и песнями. Короче говоря, никакой динамики в классическом понимании.
Поэтому неудивительно сравнение с картиной Софии Копполы «Где-то» (2010). В ней тоже растерянный отец, распутник и кинозвезда, проводит время с одиннадцатилетней (!) дочкой. При всех достоинствах работы Копполы Уэллс предлагает более глубокий и разносторонний аудиовизуальный опыт. Например, оператор Грегори Оке снимает продолжительную сцену разговора Калума и Софи через выключенный экран телевизора, в очередной раз напоминая, что персонаж Мескала суть образ, оставшийся в записи. Или впечатляющая работа с звуковым дизайном — особенно в сцене, когда напившийся Калум выходит на пляж посреди ночи и ныряет во тьму, где его накрывает волнами, а зрителя — звуками оглушающего прибоя.
Вообще, Уэллс мастерски создаёт напряжение. Не покидает ощущение, что с героями что-то случится: Калум не продержится до конца отдыха, а Софи попадёт в неприятную историю с пубертатными подростками, возле которых она крутилась в последние дни. Однако «Солнце моё» остаётся в рамках трогательной и тонкой семейной драмы. Это фильм о невозможном пространстве, где происходит невероятная встреча с любимым человеком.
