Максим Заговора о восьмом эпизоде главной космической оперы, которая рискует стать началом нового культа.
Итак, прошёл год, и мы застаём новых героев саги, каждого при своём деле. Пока новый джедай Рей (Дэйзи Ридли), подобно кандидатам в Бойцовский клуб, спит под дверью Люка Скайвокера (Марк Хэмилл), уговаривая того взять над ней опекунство, остатки Сопротивления атакуют Первый орден. Выполнив миссию, они нарываются на погоню под предводительством рыжего генерала Армитиджа Хакса (Донал Глисон). Повстанцев — человек четыреста, против них — мощнейшая тёмная армия. Математически зло обязано победить добро в хронометраже короткого метра, но ясно, что этого не случится, и главная интрига «Последних джедаев» в том, как именно режиссёр Райан Джонсон всех спасёт.
Вот тут поподробнее. Мы знаем, что Джонсон — фанат «крутого детектива», братьев Коэн и Романа Полански, помним, как он неплохо заигрывал с жанром комедии в «Братьях Блум», снял несколько серий «Во все тяжкие» и совсем немного попрактиковался в научной фантастике на «Петле времени». Другими словами, «Звёздные войны» для него — вызов куда круче и неочевиднее, чем «Тор» для Тайки Вайтити и даже «Бэтмен» для Кристофера Нолана. Действительно высокая ставка, недаром одна из центральных сцен «Последних джедаев» разворачивается на планете-казино.
И поначалу кажется, что режиссёр, действительно тушуется, боится сделать неверный шаг, предпочитая нервно раскачиваться на месте: герои долго (порой, слишком) обсуждают план действий, они нерешительны, словно студенты на первом свидании, в какой-то момент закрадывается опасение, что Джонсон так и будет спасать вселенную по методу футбольного тренера Бышовца «как бы чего не вышло», разбавляя пустоту патетическими монологами в духе «мы искры, от которых разгорится пламя».
На самом деле, нет. Первый час «Последних джедаев» — это разминка лучших спринтеров мира перед олимпийским забегом на стометровку. Если знаешь (или веришь), что будет дальше — интересно наблюдать за каждым дёрнувшимся мускулом на лице. И да, следующие полтора часа — тот самый спринт. Адам Драйвер закончит играть провинциального поэта Патерсона и сделает из Кайло Рена одного из самых сложных антагонистов кассового кинематографа последних лет; Люк Скайвокер вдребезги разобьёт опасения, что он вернулся лишь ради эффекта «ой, и он тоже тут»; принцесса Лея выбьет слезу не только потому, что это последняя роль Кэрри Фишер; а новые зверушки станут полноценными героями вселенной «Звёздных войн».
Конечно, сложно отделаться от мысли, что каждый героический поступок можно было бы совершить на несколько минут раньше, упростив задачи Сопротивления, что не каждый мимический жест требует такого акцента и что новые (главные!) герои срисованы с разворота иллюстрированного атласа мира. Но какое, в конце-концов, это имеет значение? С каких пор мы требуем бытовой достоверности от сказки? Со времён «Игры престолов» что ли? Может быть. Две предыдущие серии «Звёздных войн» (после выкупа прав «Диснеем») оставляли после себя вопрос — зачем новому поколению смотреть научную фантастику без секса и насилия, если у него есть фэнтези и с тем, и с другим. Но кровь и обнажёнка ценны не сами по себе, это всего лишь самый простой способ заставить поверить и сопереживать героям. Джонсон доказывает, что в 2017-м году этого, оказывается, можно добиться и без рейтинга R.
Теперь очевидно: Джей Джей Абрамс отвечал в перезапуске культового проекта за рельсы, а поезд, который по ним пойдёт, построил именно Райан Джонсон. Восторженные рецензии западных критиков в этот раз не будут казаться частью рекламной компании, кассовые сборы не получится оправдать исключительно начальными титрами и знаменитым маршем, перед нами новое явление, с которым пора бы начать считаться в отрыве от исторической памяти. Как говорит магистр Йода (да, он тоже здесь) в «Последних Джедаях»: «Быть превзойдённым — это бремя каждого наставника». Джей Джей Абрамс услышал. Джордж Лукас прислушался.
