В российский прокат выходит фильм открытия Венецианского кинофестиваля — «Правда» Хирокадзу Корээды с саундтреком Алексея Айги, и звёздным аутёрским составом: Жюльетт Бинош, Итан Хоук и Катрин Денёв. Это уникальная роль в карьере последней, считает Алексей Васильев.
Под сизым небом зимнего Парижа дрожат на ветках последние редкие жёлтые листья, а в глубине усадьбы, у окна, попыхивая сигаретой, единственной вечной, непредательской своей спутницей жизни, даёт интервью журналисту Катрин Денёв. То есть это не Катрин Денёв, а кинозвезда и живая легенда экрана Фабьен Данжвиль — её новая героиня в фильме японца Хирокадзу Корээды, которому позапрошлогодняя каннская «Золотая пальмовая ветвь» за «Магазинных воришек» открыла ворота во французское кино. Но каждый, кому доводилось брать у неё интервью, сниматься вместе, выпивать на вечеринках по случаю окончания съёмок, мгновенно опознают в ней точнейший автопортрет Денёв. Во всех этих её потешных всполошённых кудахтаньях «Куа? Муа?! Па де ту!!» («Кто? Я?! Да никогда в жизни!!!»), если спросить её, вдохновлялась ли она кем-либо из предшественниц. В том, как она устало-иронично парирует добрую половину вопросов словами: «Это меня уже спрашивало „Либерасьон“». В том, как безапелляционно, даже если вы едва знакомы, пододвинет и наполнит до краёв вам бокал — да ещё, если это водка, всыплет своей рукой туда добрую порцию льда, когда по каким-то своим наитиям решит, что сейчас вам это необходимо. В том, как при малейшем приступе раздражения бросится прикуривать. Как вытянет и перекрестит в голенях сапоги с расстёгнутыми молниями, когда подумает, что сегодня она уже больше никому не понадобится и можно просто бездумно и молча прихлёбывать виски и вытряхивать из головы реплики, которые учила весь день. Экранная Фабьен отличается от Катрин разве что возрастом — ей зачем-то скостили пару лет, на момент съёмок Денёв было 75, а её героине Данжвиль — 73. Но даже сейчас она продолжает исправно посещать упомянутые вечеринки окончания съёмок, даже если речь идёт о малобюджетном проекте, созданном молодыми людьми, чьи имена ей нет смысла запоминать. И даже это: «Артистов, которые не ходят на такие вечеринки, не любят», — это тоже принцип всамделишной Денёв перекочевал в атмосферу экранной Данжвиль, превратился в реплику вымышленной героини.
Кажется, за 75 лет кино выдоило Катрин Денёв до конца, превратило в фильмы, реплики, мизансцены каждый её типичный жест, каждое её приставучее словечко и паттерн поведения. Уже давно её используют не только как легенду, символ некоего архипелага на французском киноглобусе (как сделал это, например, Франсуа Озон в детективе-мюзикле «8 женщин», 2002, в «Правду» из него перекочевало её леопардовое пальто) — созданы целые игровые фильмы с Денёв, единственным смыслом и интересом которых является изучение её образа, наблюдение за её поведением, деконструкция её мифа с последующей реконструкцией, как вышло это в очаровательной и точной ленте того же года «Рядом с раем», целиком посвящённой одной-единственной, частной, но такой сокрушительно важной для повседневного уклада Денёв ситуации — когда во время поездки в Нью-Йорк ей, знаменитой заядлой курильщице, нигде не дают спокойно затянуться сигаретой.
Но есть в ней один момент, который, пожалуй, до Корээды оставался для прежних киноисследователей образа Денёв неуловимым. Опять-таки, если вам довелось провести хоть несколько минут подле этой женщины, вы заметили волшебное свойство: оставаясь внешне колючей, предупреждающей и отталкивающей всякую близость опасным огоньком сигареты, вспыхивающей и замыкающейся и получающей откровенное удовольствие, только когда от неё все отстанут, она при этом генерирует и передаёт вам такое тепло, какое человеческие существа знают только от близости с собственной мамой.
Корээда предложил Денёв сыграть не только кинозвезду, но и маму. Пока она даёт интервью, пока кудахчет свои «Куа? Муа?!» среди деревьев с их озябшими редкими жёлтыми листьями, пробираются сквозь сад, к окну, за которым вспыхивает и гаснет огонёк её сигареты, трое: её дочь, осевшая в Америке сценаристка (Жюльетт Бинош, заметно — и явно ненамеренно — скукожившаяся в присутствии подлинно великой звезды), маленькая внучка и зять, американский алкаш и актёр из сериалов, которого она живьём видит впервые (Итан Хоук бесподобно точно изобразил этот расхожий тип симпатичного возрастного англосакса, который сам же держит себя на расстоянии вытянутой руки от собственного жизненного идеала посредством бутылки). Они прилетели из Нью-Йорка поздравить Фабьен с публикацией её автобиографии. Камера пятится от них назад, пока они идут вот так, болтая и не спеша, и этот план дублирует план, снятый с пятящейся камеры, из японской картины Корээды «Вместе мы идём» (2008), в котором вот так же вёл через сад к материнскому порогу своих детей и жену, с которой мать никогда не виделась, персонаж обаятельного Хироси Абэ. Долгое время пасторальные и элегические ленты вроде этой о семейных воссоединениях («Наша младшая сестрёнка», 2015, «После бури», 2016), были главным блюдом Корээды и неизменно ему удавались. Формально, сюжетно и по настроению «Правда» следует великолепно разработанному им рецепту, только на французском пленэре.
Но в 2017 году в Венеции он неожиданно показал судебный детектив «Третье убийство», в котором длинные, изнурительные диалоги адвоката с обвиняемым от попытки установить истину об убийстве вели к попытке установить истину о том, что же такое истина. Фильм подводил к выводу, что единственной подлинной, конечной правдой может быть только наше восприятие и последующая наша же, индивидуальная интерпретация воспринятого. В следующем фильме, каннском лауреате «Магазинные воришки», он обострил эту тему, разведя факт и восприятие по разные стороны баррикад — что для группы неприкаянных было счастьем и единственным просветом в существовании, с точки зрения закона оказывалось подсудным делом: опыт, на мой вкус, грубоватый, но в силу своей ясности снискавший признание на Западе, тяготеющем к риторике.
В «Правде» Корээда сплавил два этих своих типа фильма — элегия о семейном воссоединении и опыт установления понятия «правда» — в одном. Он сделал это, чтобы пойти дальше по пути своего авторского размышления длиною в жизнь — если, как он установил в «Третьем убийстве» и разжевал для дураков в «Магазинных воришках», единственная правда — это наше восприятие, то как же тогда нам столковаться, хотя бы самым близким из нас? Картина осталась без призов и вообще была принята холодновато, пожалуй, потому, что все ждали некоего эффекта от сочетания Корээды, Франции и международных кинозвёзд. Но во Франции Корээде для его опыта требовалась не Франция. Ему требовалась Катрин Денёв — актриса, которая многие годы позволяет камере фиксировать её собственную правду, её привычки, её манеры, одалживает свою правду кинематографу — а там уж дальнейшее зависит от меры таланта постановщика и, главное, его желания докапываться до правды. Франция же понадобилась только как естественная среда обитания Денёв: просто привезти её в Токио — это уже был бы некий стресс, не её привычная правда, не Денёв в сапогах с расстёгнутыми молниями.
При помощи Денёв, этой «женщины, которая живёт» под прицелом кинокамеры, он ведёт свою самую деликатную, извилистую тропинку к той правде, что способна объединить нас в отсутствие единой правды, со многими хитросплетениями и зелёными остановками. Это — анти-«Магазинные воришки» с их манихейством, но зато и результат оказывается по-настоящему убедительным, прихотливым и сложноустроенным — было бы странно предполагать, что правда многих правд может быть проста и однозначна, как кирпич. Доставьте себе удовольствие следовать течению мысли этого фильма внимательно — и вы получите не только несказанное удовольствие, но и дельную философию. Как и всякая дельная философия, постижение жизни, она принесёт на лица улыбки, в душу — мир и покой в отношения — во всяком случае, в отношения таких поначалу колюче настроенных друг к другу персонажей фильма. В спутники вам будет музыка Алексея Айги, которая в контексте Корээды зазвучала как-то по-анимешному нежно, и как всегда невероятно забавная и трогательная Людивин Санье в небольшой роли артистки второго плана. А ещё вас ждёт бесподобный, несколько альмодоварский по дизайну фильм в фильме, в котором снимаются героини Денёв и Санье, в роли одной и той же женщины, только в разных возрастах, как они это уже успешно делали в мюзикле Кристофа Оноре «Возлюбленные» (2011), — экранизация пронзительной новеллы китайско-американского фантаста и создателя силкпанка Кена Лю «Воспоминания моей мамы» (2012), сюжетно предвосхитившей аниме Мари Окада «Укрась прощальное утро цветами обещания» (2018), над которым и у нас в стране были пролиты океаны слёз.
