Зинаида Пронченко размышляет об изменениях в образе самого человечного из кинематографических супергероев современности.
Шестая часть одной из самых долгоиграющих кинофраншиз рубежа веков «Миссия невыполнима: Последствия» начинается с относительно умиротворяющего флэшбэка. Итану Ханту снится церемония бракосочетания с несколько подзабытой уже зрителями Джулией (Мишель Монаган), этакой несчастной Пенелопой, терпеливо ждущей мужа дома: спасёт мир — освободится. Вот они произносят клятвы в любви и верности до гроба, вот священник, на самом деле Соломон Лэйн, злодей из предыдущей серии, осеняет их крестным знаменьем, тут можно было бы продолжить эротической сценой брачной ночи and happily ever after, но нет, звучит гудок, как на заводе, вспышка. Хант, увы, один, в тёмной комнате, где-то в Белфасте, пора бежать, приниматься за дело.
Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови.
Том Круз вернулся на экраны, а мысленно мы с ним и не расставались никогда. Главная звезда 1990-х годов, низкорослый паренёк с романтической чёлкой и подпорченным в школьной драке профилем, в синих ливайсах, чуть уже, чем хотелось бы, опять перед нами, бодрее всех самых молодых и дерзких новобранцев Голливуда. Кого он преследует и от кого убегает в этой серии (нынче враг номер один — группа анархистов, завладевших плутонием), вообще неважно. Его судьба — бежать, не останавливаясь, промедление — смерть. Какая разница, что именно там напридумывали сценаристы во главе с изобретательным Кристофером МакКуорри, ведь ни на секунду нельзя абстрагироваться — это же Круз, попутчик детства и юности, Пит «Мэверик» Митчелл (кстати, сиквел тоже скоро на экранах планеты), Митч МакДир и Брайан Фланэгэн. А также Лестат де Лионкур и доктор Уильям Хартфорд.
Итан Хант — всего лишь одна из масок, но та, что больше к лицу. Этот персонаж нам дорог не потому, что раз за разом выручает человечество из беды, мало ли претендентов (в одной фильмографии Круза имеются Джек Ричер и Рэй Фэрриер). Нет, дело не в спасении утопающих. Хант и есть Круз, наконец-то мы можем ухватить истинную суть вечного мальчика с открытой, такой американской улыбкой и неуловимым надломом в глазах: он бежит, пытаясь обмануть время. Целые десятилетия, сайентология ему в помощь. Жить ему страшно, жить — значит терять бесценную энергию, она утекает сквозь пальцы, как песок. Он может только бежать.
Какую картину с Крузом ни возьми, практически всегда он в движении, на грани истерики и изнеможения — от великой «Фирмы», в которой буквально скачет по эскалаторам музея Mud Island в Мемфисе, до «Джерри Мэкгуайра» с его офисной суетой и беготнёй между рейсами. От метафорического путешествия в ночь, суть Одиссеи у Кубрика в «Широко закрытых глазах» до золотой лихорадки недавнего «Сделано в Америке». Про «Войну миров» или «Особое мнение» и говорить не приходится. И только в «Интервью с вампиром» он торжественно статичен, неудивительно: он победил смерть, но толку-то, жизни всё равно нет.
Время не властно надо мной, как бы намекает Круз в опусе МакКуорри. Ни один мускул чуть заиндевевшего с годами лика, но все равно ювенильного, не дёрнется, ни в момент головокружительного прыжка с вертолёта, ни в разгар кулачного боя в парижском ночном клубе. Косметологи не советуют хмуриться или улыбаться, любая мимика — источник морщин. Круз усвоил урок, он perpetuum mobile, человек-машина, Итан Хант — роль его жизни, нет нужды чувствовать и мыслить, только двигаться вперёд, что бы это ни значило.
Большую часть карьеры, с середины 1980-х и вплоть до начала 2000-х годов, Том Круз воплощал в кино норму, если угодно — даже банальность, чувак next door, попавший в переплёт и проявивший себя с самой выгодной стороны. Правильный чувак, короче, но без передёргивания. Никакой суперменской мускулатуры, умеренная сексуальная харизма, понятный, симпатичный, но и не простак. Эпоха таких героев кончилась в одночасье. Виноваты в том среди прочих и режиссёры вроде автора новой M:I Кристофера МакКуорри, которым подавай «подозрительные лица», а не рубаху-парня со Среднего Запада. Круз пытался приспособиться, чего уж там. «Магнолия», «Ванильное небо» или, допустим, «Солдаты неудачи» — тому пример. Но звёзды не могут светить под заказ, с нужным накалом, как энергосберегающая лампочка. Они медленно остывают, потом гаснут навсегда. Сайентологическое сектантство актёра, будем честны, — выход насквозь, в другое измерение. Счастья нет, но и покой и воля Крузу не по душе. Подзаголовок шестой миссии «Последствия» — говорящий. Том Круз предъявляет себя миру чуть ли не с того света, он никогда не оглядывался, как Орфей, и вот, пожалуйста. Восставший из пепла, уничтожающий взглядом пустых глаз, в них не отражается мир образца 2018-го, он ему неинтересен (в картине есть лёгкие намёки на текущую обстановку и Трампа, но без имён, паролей и явок). Имеет право.
