КИНОТВ продолжает переводить важные тексты о кино всех времён и народов. Но в этот раз в нашу рубрику попал совсем необычный очерк. Рецензия Роджера Эберта на фильм Стивена Спилберга «Инопланетянин», которую в 1992 году он представил в виде трогательного письма своим внукам. Или, наоборот, это письмо от дедушки с бережно вплетённым внутрь разбором картины. В общем, перед вами интересное описание детского переживания во время первого знакомства с фильмом о госте с другой планеты, дружбе и отваге.
Перевод Даши Видре.
Дорогие Рейвен и Эмиль!
В воскресенье мы с вами сидели на большом зелёном диване и смотрели «Инопланетянина» вместе с вашими мамой и папой. Вы оба смотрели его в первый раз, хотя знали чуть-чуть, про что там, потому что мы катались на аттракционе «Инопланетянин» в парке Universal. Я много раз пересматривал этот фильм после его выхода в 1982 году, поэтому одним глазом смотрел на экран, а другим — на вас двоих. Я хотел посмотреть, как мальчик в свой четвёртый день рождения и девочка, которой на прошлой неделе исполнилось семь, воспримут этот фильм.Ну что, как говорят дедушка Роджер и его коллеги, для вас обоих он «выстрелил».
Рейвен, ты не отрывала глаз от экрана, даже когда казалось, что И-Ти умирает, и ты прижалась ко мне, потому что испугалась.Эмиль, тебе несколько раз пришлось залезть папе на колени, но ты тоже не отвлекался от фильма. Никаких походов в уборную или поиска потерявшейся игрушки: ты cмотрел очень сосредоточенно.
В одной из первых сцен мы видим космический корабль и понимаем, что какое-то маленькое существо осталось за бортом. Корабль спешно улетает, после того как на его поиски отправляются люди на грузовиках. Фары грузовиков и фонарики разрезают туманную ночь своими лучами — вы помните этот эффект по аттракциону в Universal. И вы ясно слышите, как звенят ключи на поясе у этих людей. То же самое переживал бы и потерявшийся маленький инопланетянин.
Затем мы видим пригородный дом, чем-то похожий на тот, в котором живёте вы, с широким проездом и большим задним двором. Маленькому мальчику по имени Эллиотт (Генри Томас) кажется, что он видит или слышит что-то во дворе. Мы уже знаем, что это И-Ти.
Камера следит за движениями Эллиотта. И тут-то ты, Рейвен, спросила меня: «Мы сейчас смотрим глазами И-Ти?» А я сказал, что да, мы видим всё с его точки зрения. И подумал, что ты задала очень хороший вопрос, потому что большинство ребят твоего возраста не заметили бы, что у камеры есть точка зрения, что мы смотрим на всё с очень низкой высоты, как смотрит маленькое существо, и чувствуя то, что чувствовал бы он (или она), заблудившись на чужой планете.
Пока мы смотрели фильм, я понял, как ты была права, задав свой вопрос. Весь фильм основан на том, что люди из кино называют «точкой зрения». Почти все главные кадры мы видим либо так, как их видит И-Ти, либо так, как их видит Эллиотт. И мы понимаем всё так, как понимают они. Нет важных моментов, когда камера отъезжает, и кажется, что она смотрит глазами взрослого. Обычно мы видим всё происходящее глазами ребёнка — или инопланетянина.
Когда Эллиотт и И-Ти впервые видят друг друга, они в ужасе отпрыгивают в разные стороны и вскрикивают. Мы видим их с точки зрения друг друга. Когда камера берёт общий план, чтобы показать всю сцену, она старается делать это не глазами взрослого. Например, есть сцена, в которой мама Эллиотта (Ди Уоллес-Стоун) хлопочет по хозяйству и не замечает, что по комнате мечется И-Ти, едва успевая отскочить, чтобы она его не увидела. Камера остаётся в стороне от неё. Мы не видим, как её взгляд перемещается из стороны в сторону, потому что здесь это неважно.
Позже есть один замечательный момент, когда мы смотрим на происходящее её глазами. Она заглядывает в шкаф Эллиотта и смотрит на выставленные в ряд мягкие игрушки, не замечая, что среди этих игрушек сидит И-Ти. Мы все смеялись в тот момент, но это исключение: в основном мы видим всё глазами маленьких, а не больших. (Например, в сцене Хеллоуина, где И-Ти накрывают простыней, мы, как и он, видим всё через прорези в этой простыне.)
Затем в сценах, во время которых ты очень волновалась, Рейвен, люди на грузовиках возвращаются. Они знают, что И-Ти в доме Эллиотта, это учёные, которые хотят изучить инопланетное существо. Но они не объясняют на своём взрослом языке, что делают. Мы слышим только обрывки их разговоров, как слышит их Эллиотт.
К этому моменту мы уже знаем, что между Эллиоттом и И-Ти возникла связь, и Эллиотт чувствует, что И-Ти умирает. Эллиотт кричит взрослым, чтоб те оставили его друга в покое, но они не обращают внимания. Дети знают, каково это. А потом старший брат Эллиотта за рулём машины, на которой они спасаются, говорит: «Я никогда еще вперёд не ездил!» — и очень легко представить себя на его месте. Дети всегда смотрят, как водят их родители, но не могут делать это сами.
Мы пришли в восторг от сцены с полётом велосипедов. Мы подозревали, что это случится, потому что И-Ти уже поднимал в воздух велосипед Эллиотта, так что мы знали, что он на это способен. Я подумал, что сцена погони перед полётом велосипедов была немного затянута, словно Стивен Спилберг (автор фильма) пытался создать ненужное напряжение. Но когда велосипеды оторвались от земли, это было круто! Помню, когда я смотрел фильм в Каннах, даже тамошние зрители, которые видели тысячи фильмов, в этот момент вскрикнули.
А ещё есть сцена в конце, когда И-Ти уже позвонил домой, и за ним прилетел космический корабль. Они с Эллиоттом в лесу. С корабля опустился трап, и у входа мы видим ещё одно существо, похожее на И-Ти, освещённое сзади. Эмиль, ты сказал: «Это мама И-Ти!» А после секундной паузы добавил: «Но откуда я это знаю?». Мы все посмеялись, потому что ты так смешно это сказал, как ты умеешь, — ты же комик по природе. Но сейчас я вспоминаю об этом и думаю: а действительно, как Эмиль об этом узнал? Может быть, это папа И-Ти, или сестра, или пилот корабля. Но я с тобой согласен, наверное, это была его мама, потому что, когда она звала И-Ти, это было очень похоже на звуки, которые издаёт он сам.
А потом я подумал, что раз ты это понял, — это знак того, как хорошо Стивен Спилберг сделал этот фильм. Тебе четыре, и тебе рановато понимать всё про «точку зрения», но ты уже достаточно взрослый, чтобы на неё реагировать. На протяжении всего фильма ты почти всё видел глазами И-Ти или Эллиотта. И к концу фильма ты уже представлял себя на месте И-Ти. По ком он скучал больше всего? Кого он хотел видеть у дверей космического корабля? Свою маму.
Конечно, возможно, что Стивен Спилберг видит всё по-другому и считает, что И-Ти только кажется ребёнком, а на самом деле ему 500 лет. Но это неважно, потому что Спилберг даёт каждому возможность понимать по-своему. Это признак великого режиссёра. Он объясняет только то, что необходимо, а когда фильм хороший, то чем дальше, тем меньше надо объяснять. Какой-нибудь другой режиссёр, не такой хороший, мог бы добавить субтитр: «И-Ти, ты тут? Это мама!» Но это было бы по-дурацки. И это лишило бы тебя, Эмиль, удовольствия от того, что ты понял, что это мама И-Ти, и радости от того, что ты нам об этом сказал.
Ну, вот и всё письмо. Мы отлично провели выходные, ребята. Горжусь тем, как храбро вы себя вели, впервые в жизни катаясь на пони. И горжусь тем, какие вы хорошие кинокритики.
С любовью, дедушка Роджер.
