В прокате «Легенда о Зелёном Рыцаре» — фильм, о котором зарубежная пресса уже даже устала писать (а может, и нет). Анна Закревская рассказывает про картину о вечнозелёном рыцаре, испорченном подростке, экологическом хорроре, оттенках зелёного и об удивительном (революционном?) литературном первоисточнике неизвестного гения.
Иней и туман, детский кукольный театр, смешная отрубленная тряпичная голова — с одной стороны. Живая голова в огне, говорящая лиса словно прямиком из помойки, едкая образность, оглушающий саундтрек — с другой. «Легенда о Зелёном Рыцаре» балансирует между этими пространствами, а вместе с ней, словно на остром лезвии меча, балансирует наш герой — Гавейн.
Английская анонимная поэма XIV века «Сэр Гавейн и Зелёный Рыцарь», от которой отталкивались авторы, поразительна. Это маленькая бесценная и драгоценная вещь, вобравшая в себя множество смыслов, мудрость и бездонный символизм, ставшая во многом революционной (это чуть ли не единственный пример резкой смены точки зрения в литературе того времени и один из первых примеров параллельного повествования). Поразительно и то, как режиссёр Дэвид Лоури («История призрака», «Примесь»), в общем-то, не забывает смыслов поэмы, берёт нужное, добавляет своё — не противоречащее. Аккуратно раздвигает историю — если не вглубь, то вширь.
Рыцарь Гавейн на месте. На первый взгляд, какой-то он не зелёный, разве что молодой, неопытный. Плащ жёлтый. Да и не рыцарь вовсе, оказывается.
— Ты уже рыцарь?
— Нет, ещё успею. Всегда успею.
Настоящий же Зелёный Рыцарь — это неведомая сущность, злой рогатый леший или, может, местный Том Бомбадил, приходит под Рождество в дом короля Артура, просит оказать любезность, поиграть с ним. Отказать по законам гостеприимства, конечно, нельзя. Игра даже для этого фантастического мира странная — принять вызов, нанести зелёному дровосеку один (смертельный?) удар, кто решится? А через год прийти к нему в Зелёную часовню за ответным. Чувствуется подвох, но что делать...
Важно ещё, что «Сэр Гавейн» (а ещё «Жемчужина» того же анонимного автора) — единственные произведения в английской литературе, в которых поэт решился синтезировать старую аллитерационную традицию и новую, во всю наступающую, европейскую поэзию ассонанса (созвучия). Аллитерация — то есть повтор согласных — можно сказать, передавала эпическую, целостную картину мира, что поэт «Зелёного Рыцаря» сознательно нарушает.
Фильм в каком-то смысле тоже ведёт и объединяет две линии. С одной стороны, выглядит страшно сложным, даже как будто без повода вычурным и символически перегруженным. Но в этом мире, где чудеса обыденны, настоящая магия, вероятно, должна быть такой: например, тотально красного цвета, то ли твинпиксовского вигвама, то ли икон Фра Анджелико. Пока с открытым ртом смотришь на отрубленные головы и черепа, на странных бесполых великанов, на проросшее непонятно откуда взявшимися зелёными ростками яйцо для завтрака, внутри строго проходит другая линия — прямая и беззастенчивая. Наш вечнозелёный рыцарь идёт к смерти, которую не обойти, не предотвратить.
К сложносочинённому символическому плану добавляется живая и осязаемая — для этого мира — фактура реальности, при этом всё равно нездешняя, фантазийная. Морозная хрусткость какого-то незнакомого средневековья. Беготня утром на Рождество, тёплая в своей энергичности девушка с короткой стрижкой, их разговоры, живой высокий лес. Разлившаяся сперма на зелёном бархате. Неожиданно современный портрет в сепии.
В какой-то момент путешествия средневековые гопники отбирают коня Гринголета, раскалывают щит с Девой Марией — сцена чем-то напоминает столкновение с быдло-хтонью в «Избавлении» (1972) Джона Бурмана, до мурашек не фантазийном. Хтонь неизбывна.
Режиссёр Дэвид Лоури, автор ещё четырёх фильмов, кажется, уже обладает собственной, отчётливо звучащей темой. Тема эта — время и его быстротечность. Картина «В бегах» (2013) бережно рассказывала о попытке вернуть, догнать утраченное время. «История призрака» (2017) — не кино даже, а экспириенс, мало с чем сравнимая, странная, зыбкая и тягучая попытка наблюдения за материей времени. «Старик с пистолетом» (2018), последний, как было объявлено, фильм актёра-легенды Роберта Редфорда, пытался «запомнить» его наследие в одном трогательном оммаже, показав перемены, старость и увядание и — одновременно — неизменность вечных ценностей.
В «Легенде о Зелёном Рыцаре» время и его течение — тоже один из главных героев. Оно обманчиво, ненадёжно и субъективно («Всегда успею»). Магически разжимается: когда Гавейн пускается в путешествие, его проезд, под мерный цокот копыт, замедляется настолько, насколько сильно его желание остаться дома. А некоторые переходы из сцены в сцену выполнены старомодными, вдумчивыми и медленными наплывами. Время может и магически сжиматься, словно на ускоренной перемотке показывая то, что будет, и то, что может быть.
Другая важная тема — цвет: неожиданный красный, рыжий, жёлтый (цвет Гавейна и неотъемлемая составляющая зелёного), цвет морской волны и бирюзовый. Самого зелёного в кадре (как можно было бы ожидать) не так уж много — тёмно-изумрудный в сцене открывающего поединка, мутная дымка в финале, а ещё удивительно высокий, ярко-зелёный лес родного дома.
Говорят, это ещё экологический (зелёный же) хоррор. Наш герой такого не знает. Гавейн, как и его литературный предок, ничего особенного не делает. В поэме это был герой, единственный подвиг которого — отрубить подставленную под удар голову, а единственный любовный подвиг — отказаться от предложенной любви. Что новаторски и делает его уникальным, по-человечески слабым, достойным сострадания. Наш экранный вечнозелёный рыцарь — ну действительно испорченный подросток (как его назвал сам режиссёр). А кто не был когда-то испорченным подростком? Заносчивый и хвастливый, самоуверенный и трусливый, первая карта колоды Таро, Иван-дурак. Невинность и секс в одном флаконе. Мог бы не идти никуда, в самом деле. Во-первых, это всего лишь игра, сам король Артур так сказал. Во-вторых, никто же не узнает.
А он идёт, сам не зная почему. И мы вместе с ним.
Но ещё кое-что важное он всё же делает: внимательно, а главное, с неожиданным для самого себя удивлением смотрит на... да почти на всех: на короля Артура, на приютившего его загадочного хозяина замка со смеющимися глазами, на его столь же загадочную даму. Возможно, это то, что искупает все грехи и так подкупает — неподдельно внимательное, трепетное отношение к жизни.
Отблески христианства, кстати, мелькают не только на щите — таинственный портрет выглядит не только странно современным, но напоминает лик. Сам Зелёный Рыцарь похож, конечно, на языческое божество, но воскрес всё-таки. А вся история рассказывает о (вот так просто) принятии смерти. Во время рокового поединка Гавейн просит Рыцаря сражаться с ним, ведь тогда хоть появится шанс его победить... а тот просто молча стоит и смотрит. И тогда Гавейн начинает просто молча идти к смерти. Как и все мы, даже если забываем об этом. Что в конечном счёте может быть пронзительнее и понятнее.
