В российский прокат вышла «Кукушка» — фильм ужасов со звездой «Эйфории» Хантер Шафер. Это вторая полнометражная работа немца Тильмана Сингера, которого западные критики даже окрестили надеждой европейского арт-хоррора. И теперь Роман Волынский разбирается, как вообще воспринимать новую картину — с весьма интригующей первой половиной и скатывающейся в лёгкое безумие второй.
17-летняя Гретхен (Хантер Шафер), американка и любительница гаражного рока, переезжает вместе с отцом, его новой женой и их маленькой немой дочкой Альмой в курортный городок, расположенный в Баварских Альпах. С виду счастливая семья, если бы не кислый вид Гретхен. Она тоскует по США и записывает матери аудиосообщения, которые всегда остаются без ответа. С подозрительной радушностью их встречает предприниматель герр Кёниг (Дэн Стивенс) — новоприбывшие должны спроектировать ему новый отель, а тем временем Гретхен может поработать на ресепшене в старом. Она соглашается с мыслью заработать на обратный билет, но это всё, разумеется, до первых странностей.
Довольно быстро понимаешь, что «Кукушка» — это не возвышенный или другой хоррор с приставкой «пост». Режиссёр Сингер хоть и игрово, но решительно классическим образом наводит ужас на зрителей. И те, кто отвык от скримеров в жанре, легко могут вздрогнуть уже на первых сценах. Плотность хоррор-приёмов удивительно высокая, а моментами даже пародийно-гротескная.
Например, герой Дэна Стивенса — абсолютно макабрический персонаж, в котором сразу видишь причину будущих бед. Или же парад блюющих на пол женщин в отеле, куда устроилась Гретхен, одновременно забавляет и тревожит.
Отмечу, что «Кукушка» не лишена продуманного стиля, словно призванного ещё больше дезориентировать зрителя в происходящем. Интерьер отеля, явно отсылающий к «Сиянию», выполнен в модерновом деревянном духе. И такие временные «впадины» в виде кассетного магнитофона, картотеки и автоответчика разбросаны по фильму, несмотря на то что действие происходит в современности со смартфонами и прочим. Хотя, может, так Сингер лишь подмечает моду зумеров на интерес ко всему аналоговому (тогда удивительно, что Гретхен не увлекается ещё и плёночной фотографией).
Однако при чём здесь кукушка? Ей оказывается женщина-блондинка, издающая нечеловеческие крики. При этом её монструозная сущность никак не вяжется с внешним видом — бежевым плащом, солнцезащитными очками, платком и яркой красной помадой — словно она вышла из чёрно-белого голливудского «крутого» детектива или кровавых итальянских триллеров 70-х годов. Там ей, конечно, была бы отведена роль жертвы. Но здесь она стремительно и упорно гоняется за Гретхен — которая, как и зритель, пока в полном недоумении.
Параллельно Сингер лениво развивает семейную драму. Сводная сестра Гретхен, восьмилетняя Альма, внезапно начинает страдать падучей. Местный врач интересуется у родителей, не переживала ли семья недавно стрессовые события. В ответ все осуждающе поглядывают на Гретхен, стоящую в бинтах и с гипсом. Короче говоря, нам всеми силами показывают, что героиня Шафер чувствует себя здесь (и в семье) не на своём месте. Драматургически её отчуждённость, по идее, должна усиливать загадку с её мамой и автоответчиком, но зритель обо всём быстро догадывается, и финальный эффект в итоге слабее.
Так или иначе, Сингер не встаёт на рельсы популярного сейчас хоррора о травме утраты и не углубляется в психику героини. Вместо этого он впадает в жанровые эксперименты. Сперва нагнетает толику безумия за счёт чистой физиологии и темы эксплуатации женской репродукции (метафора с кукушкой как гнездовым паразитом), а потом включает режим ёрнического боевика в духе недавнего «Спайдерхеда». Но во всём этом балагане проглядывается одна успешная находка Сингера, взятая из авангардного видеоискусства: когда женщина-кукушка издаёт звук гортанью, то субъективное время жертвы начинает «заедать» и одна и та же сцена прокручивается несколько раз.
С одной стороны, попытка Сингера поработать в плоскости чистого жанра, не обращаясь к большим смыслам, драматургическим конструкциям, похвальна. Особенно на фоне современных тенденций в «независимом» сегменте хоррора. Но, увы, здесь режиссёр пошёл не до конца: не хватило то ли мастеровитости обуздать чудаковатый материал, то ли смелости воплотить более радикальные ходы. Проще говоря, «Кукушка» в финале производит впечатление типичного контента а-ля Netflix, пускай и более изобретательного. А вот за Хантер Шафер можно порадоваться: она справилась с давлением общественности и не стала брать на себя крест политического агента в индустрии — ждём новых ролей, надеюсь, уже не девушек-подростков на грани нервного срыва.
