Эта осень — пора ярких жанровых премьер (от победителя Каннского фестиваля «Титан» до нового «Хэллоуина»). Сезонный марафон хорроров символично открывает «Злое», первая за долгие годы попытка Джеймса Вана отойти от вылизанной эстетики «Заклятия» и снять олдскульный кровавый фильм, вдохновлённый слэшерами и джалло. Влад Шуравин разбирается, удалось ли режиссёру вернуться к истокам.
Кадр из фильма «Злое»
Мэдисон (Аннабелль Уоллис) вот-вот родит, но вместо радости она испытывает тревожное ожидание: уже несколько раз девушка пережила выкидыш, и эта попытка тоже грозит стать фатальной. А ещё с ней живёт муж-абьюзер, который не разделяет энтузиазма жены по поводу детей, днями напролёт залипает в телевизор и срывается из-за малейшего упрёка. Как раз во время последнего и происходит ссора: парень ударит Мэдисон головой о стену, оставит вмятину в гипсокартоне и трещину в черепе жены, а затем закономерно отправится спать на диван возле кухни. Там его и достанет чудовище: выследит беднягу, скрутит ему шею и отправится за женщиной, которая после нападения то ли фантома, то ли монстра потеряет сознание. Наутро Мэдисон ожидают сразу две неприятные новости. Первая — что у неё опять случился выкидыш. Вторая — что никто не верит в существование бугимена.
Многие фанаты хоррора уже давно списали Джеймса Вана со счетов. «Заклятие», к которому некогда перспективный режиссёр «Пилы» приложил руку, с одной стороны, безусловно важная жанровая франшиза, с другой — яркий пример стандартизации фильмов ужасов, где весь страх сугубо физиологический (то есть построенный лишь на ожидании джампскейров и скримеров), а эстетика — безобидная и вылизанная. От Вана, зарекомендовавшего себя как автора кровавых torture-porn и пугающих фильмов-пастишей, уж точно не ждали десятилетнего перерыва на приторные хорроры о домах с привидениями и путешествиях в астрал.
Кажется, от Эда и Лоррейн Уорренов устал уже и сам Ван. Он ведь не всегда снимал такое кино: что «Пила», что «Мёртвая тишина» — фильмы куда более «грязные» по стилю, может, даже коряво снятые и поставленные, но уж точно не лишённые авторского обаяния австралийского постановщика. Не то чтобы «Заклятие» лишено — его просто там меньше, и более-менее удачные попытки Дэвида Ф. Сандберга («Проклятие Аннабель: Зарождение зла») или Майкла Чавеса («Заклятие 3: По воле дьявола») доказывают, насколько несложно следовать стилю, скажем так, «позднего» Вана.
Кадр из фильма «Злое»
И вот по этой простой причине на «Злое» никак не хочется, простите, злиться. Ван настолько влюблён в своё кино (это видно и по тому, что он рассказывает на пресс-конференциях, и по самому фильму), что сложно не заразиться его гиковским восторгом. За тёмными дверями здесь маячат референсы к «Пятнице, 13-му», «Кровавой жатве», классике Бавы, Ардженто, Фульчи и всяким малобюджетным малоизвестным сплэттерам, наверняка пугавшим режиссёра в детстве. Ну да, очередное признание в любви — как говорится, посторонитесь, «Однажды в… Голливуде» и «Джокер». Но вдохновенных пастишей, особенно настолько кровавых, безумных и глупых, много не бывает.
Интересно, что Ван начинает «Злое» как типичный эпизод «Заклятия». В доме у бедняги Мэдисон живёт существо, убившее мужа, но никто не верит в бредни травмированной женщины. Каждую ночь чудовище бегает по комнатам и пытается напугать героиню (а вместе с ней, само собой, и зрителя). По стенам бродят зловещие тени, лампочки выключаются сами по себе, в соседней комнате слышны зловещие шорохи — отвернитесь от экрана, сейчас будет страшно. Впрочем, чем дальше развивается этот классический сюжет, тем чудаковатее будет его трансформация. Сначала «Злое» превратится в слэшер: Мэдисон каким-то образом будет попадать в квартиры других людей и со стороны, неспособная двинуться с места, наблюдать, как ночной гость врывается в дома и жестоко расправляется с незнакомцами. Затем — и вовсе в кровавый сплэттер, где в одной сцене больше насилия и по-настоящему мерзких сцен, чем во всех частях «Заклятия» вместе взятых.
Другое дело, что, вернувшись в «старую школу», Ван то ли сознательно, то ли сам того не понимая, отправился прямиком в мир второсортных сюжетов. «Злое» в пересказе может звучать как дикий копеечный шедевр VHS, найденный на городской барахолке. Им, в общем-то, и является. Подмены в детском доме, претенциозные метафоры, невообразимые твисты в духе «Пилы» — времена христианского хоррора «Заклятия» с его провозглашением семейных ценностей и стройными сценариями, надеемся, закончились, и теперь Ван сможет спокойно (и снова) снимать кино, на котором рос сам, — неидеальное, с перегибами, но настоящее в своих сумасбродстве и глупости.
