Тихая драма Лауры Вандель о девочке, которая становится свидетельницей школьной травли, в прошлом году объехала главные мировые кинофестивали. Она получила приз критики ФИПРЕССИ в каннской программе «Особый взгляд» и стала кандидатом на соискание премии «Оскар» от Бельгии. Ксения Реутова рассказывает о том, как скромное кино, в котором нет ни одной звезды, смогло достучаться и до детских, и до взрослых сердец.
На постере «Невидимого мира» изображены объятия — жест, который будет постоянно повторяться в фильме. С объятий он и начинается. Маленькая Нора (потрясающая дебютантка Майя Вандербек) со слезами на глазах прижимается к старшему брату Абелю (Гюнтер Дюре), который обещает увидеться с ней на перемене. Нора в первый раз идёт в школу, и ей очень страшно. Как примут её другие дети? Удастся ли найти друзей? Школьный мир неуютен и в чём-то жесток. Во время обеда девочке не разрешают сидеть рядом с братом, на физкультуре одноклассницы шепчутся за её спиной: они узнали, что Нора не умеет завязывать шнурки. Постепенно героиня научится существовать в новом социуме, но её тревоги никуда не исчезнут. Во время редких встреч с братом она увидит, как издеваются над ним местные хулиганы. Нора попробует вмешаться — и в результате только ухудшит ситуацию.
Игровой фильм бельгийской постановщицы Лауры Вандель выглядит почти документальным. На протяжении всего экранного времени камера находится на уровне глаз Норы.
Окружающие детали размываются, уходя в расфокус, тела взрослых персонажей в кадре оказываются наполовину обрезанными. Их лица мы можем разглядеть лишь в тот момент, когда они опускаются на корточки, чтобы поговорить с детьми. Стоит заметить, что происходит это нечасто. Внимательно выслушать Нору готовы только её обеспокоенный отец (Карим Леклу) и классная руководительница (Лаура Верлинден). От прочих взрослых останутся фрагменты: звучащие за кадром голоса, проплывающие мимо спины и мельтешащие руки, требовательно хватающие учеников за плечи.
Это, естественно, сконструированная реальность. В процессе съёмок оператор фильма Фридерик Нуаромм пристёгивал камеру к поясу, чтобы опустить изображение на нужный уровень и получить крупные планы главных героев. Другим кажется здесь и ощущение времени. Размеренные школьные будни будто сливаются в один бесконечный день. Невозможно с точностью определить, сколько успели прожить персонажи на экране: один месяц или целый учебный год. Вандель добивается полного погружения зрителя в сознание ребёнка, вынужденного приспосабливаться к новым обстоятельствам и самостоятельно искать ответы на совсем не детские вопросы о насилии, вине и ответственности.
У «Невидимого мира» есть чётко заявленная тема: это фильм о школьном буллинге. Но центральным персонажем Вандель делает не кого-то из авторов травли и не Абеля, их прямую жертву, а наблюдающую за событиями Нору. Этот выбор, конечно, обусловлен вовсе не стремлением обесценить чувства других героев и вывести на первый план «травму свидетеля». Так создатели картины могут показать, как раскручивающаяся спираль насилия постепенно затягивает в свою воронку всё новых и новых участников. Недавно найденные подруги начинают отворачиваться от Норы, когда её брат становится изгоем и посмешищем для всей школы, а сам Абель, избавившись от преследования, вымещает злость на ещё более уязвимом однокласснике.
В полудокументальной достоверности фильма, в филигранной работе с юными актёрами, в сознательном отказе от музыки (вместо саундтрека за кадром звучит тревожный гул игровой площадки) угадывается влияние кинематографа братьев Дарденн — самых известных на сегодняшний день бельгийских режиссёров, картины которых до краёв наполнены гуманизмом и участливым вниманием к маленькому человеку. Люк Дарденн, младший из братьев, был наставником Лауры Вандель: он вычитывал сценарий и давал советы по монтажу.
О Дарденнах нередко говорят, что они, подобно Микеланджело, отсекают от любой своей истории всё лишнее, оставляя только обнажённый нерв человеческой трагедии. Вандель, как старательная ученица, делает то же самое. Мы ни разу не видим Нору или Абеля за пределами школы, мы не знаем, есть ли у них мама (на занятия детей возит безработный отец), мы не можем сказать, какой у этой семьи достаток. Для постановщицы это всё ненужные усложнения простого сюжета о первом столкновении с насилием и о противостоянии ему.
Возможно, по той же причине из финальной попытки разрешения конфликта исключаются родители и учителя, которые в фильме чаще всего не общаются с детьми на равных, а строгим тоном спускают им сверху приказы. В оригинале картина озаглавлена просто «Мир» (Un monde), и это название непрозрачно намекает на обобщение: любая школа — микромодель того общества, в котором выпускникам придётся жить потом. Авторитеты, наверное, важны, но взрослые в картине Вандель, узнав о проблемах детей, либо растерянно молчат, либо действуют по шаблонам, либо открыто признаются в своём бессилии. Маленькой Норе приходится искать выход в одиночку, и она, вооружившись любовью, в очередной раз крепко обнимает брата, без слов объясняя ему (а вместе с ним и зрителю), что дилемма «бить или быть битым» не должна определять ничью жизнь.
