До российского проката, пускай и без масштабной пиар-кампании, добрался-таки «Кэндимен» — очередное переосмысление классики ужасов, в котором авторы рассматривают полюбившийся сюжет через призму современности. Культовый хоррор 1992 года, правда, сам опередил время и уже размышлял о расизме и классовом неравенстве куда острее и тоньше, чем большинство жанровых лент. А значит, и задача воскресить концепт так, чтобы тот не превратился в монстра Франкенштейна, для продюсера Джордана Пила («Прочь») и режиссёрки Нии ДаКосты усложнилась вдвойне. Влад Шуравин рассказывает, почему оригинальный «Кэндимен» заслуживает особого места в культуре и как новой версии удалось стать, пожалуй, одним из лучших софт-ребутов в XXI веке.
Кадр из фильма «Кэндимен» (2021)
Надо только встать перед зеркалом, пять раз сказать «Кэндимен», и вот уже зловещий темнокожий мужчина с крюком вместо руки крадётся позади, чтобы расправиться с вами. Он не пощадит никого. Всё это, разумеется, сказки, фикция, наивная городская легенда вроде «Синего кита», Пиковой дамы или, простите, матерного гномика. Афроамериканцы выдумали его, чтобы сублимировать весь ужас от жизни в гетто, где реальные гангстеры, наркоманы и насильники уж точно страшнее и опаснее нафантазированного безумца с боевой культяпкой. Но миф о темнокожем художнике, с которым жестоко расправились за связь с белой женщиной (сначала покалечили, потом измазали раны мёдом, чтобы их жалили пчёлы, а после сожгли мужчину заживо) никогда не умрёт: имя Кэндимена боятся произносить дети и взрослые, на стенах бедных районов красуются жуткие граффити, а в округе ходят слухи о совершённых им убийствах.
«Кэндимен», вышедший в 1992 году, был картиной поистине революционной: джентрификация, расизм, историческая память, комплекс вины белого человека — в этой хоррор-эпопее о том, как прошлое может дать отпор настоящему, смешались самые острые темы времени. Причём не только 90-х, но и всех грядущих эпох. Легкомысленная учёная Хелен отказывалась верить в существование Кэндимена и за это стала его целью номер один: забытое воспоминание о бремени рабства и расовой ненависти, олицетворённое убийцей с крюком, само предавало забвению циничную белую всезнайку. С помощью мастерского газлайтинга злой дух выставлял героиню сумасшедшей — она не могла найти поддержки, не могла обратиться к таким же чванливым интеллектуалам и, в конце концов, прошла тот же обряд инициации, что в своё время был уготован Кэндимену, — прямиком через непонимание, ненависть и пекло огня.
Кадр из фильма «Кэндимен» (1992)
Даже без учёта нагрянувшего BLM эта история рано или поздно вернулась бы на большие экраны. «Чёрное» кино проживает сейчас если не ренессанс, так уж точно подъём, а Джордан Пил — главный его амбассадор в Голливуде наравне со Спайком Ли — выпускает один проект с темнокожими и о темнокожих за другим. Леволиберальные ремейки, продолжения и ребуты классики хоррора в последнее время выходят чуть ли не каждый год, но только немногим из них удаётся стать по-настоящему нужными, а не паразитирующими.
Сюжет нового фильма берёт начало в 2019 году. Темнокожий художник Энтони МакКой решает побороть творческий кризис, углубившись в историю чикагских гетто и их сумрачного обитателя Кэндимена. Сначала вызвав убийцу в шутку, а затем использовав ритуал в собственной экспозиции, мужчина, сам того не понимая, возвращает к жизни чудовище, о котором все успели забыть. Кино Нии ДаКосты сознательно играет на поле городской легенды, за десятки лет успевшей измениться до неузнаваемости. События первого фильма здесь реконструируются не через флешбэки и даже не совсем в диалогах между героями: когда кто-то вспоминает события из первого «Кэндимена», актёры сменяются анимацией, эдаким театром теней у костра, что в очередной раз подсвечивает во франшизе настоящее фольклорное начало. Почти никто ведь уже и не помнит оригинальную ленту — так почему бы эффектно не поиграть с воспоминаниями неосведомлённых зрителей, не превратить киношного Кэндимена в мета-байку. Только рассказанную не в тени лесов у яркого пламени, а в отблеске кинопроектора.
Вообще, формат игры идеально описывает подход создателей. Они, во-первых, прекрасно понимают, за какое кино взялись и почему его так любят зрители, а во-вторых, осознают, что снимать как в 90-е уже не получится. И хотя новый «Кэндимен» — кино нарочито многослойное (тут размышления и о социальном неравенстве, и о «чёрном» искусстве, где темнокожим всё равно диктуют быть прежде всего оригинальными, а уже потом искренними, и о круговороте истории), оно всё-таки не занудное. В то время как Гуаданьино взял и превратил экспрессивную дикую «Суспирию» в высоколобый фестивальный триллер, с серьёзной миной рассуждающий о Холокосте и комплексе вины, Пил и ДаКоста, напротив, пытаются уйти от поэтичности и условности оригинала в сторону прозаичности. В одной из сцен героиня, например, ищет возлюбленного, подходит к подвалу, несколько секунд всматривается в темноту… говорит: «Нет», — и закрывает дверь. Или, пытаясь ударить злодея гигантской жестянкой, сама падает под весом выбранного «орудия». Сложно в это поверить, но новый «Кэндимен» — парадоксально смешное кино.
Кадры из фильма «Кэндимен» (2021)
И парадоксально непошлое. Продолжая размышления оригинала, «Кэндимен» 2021 года, с одной стороны, ничего нового и не говорит, а с другой, всё-таки красиво закольцовывает классический сюжет. Если автор оригинала Бернард Роуз пытался понять, как работают механизмы исторической памяти и может ли аукнуться травма рабовладельчества в современном обществе, то картина 2021 года, подтверждая вышесказанное, ещё и проделывает хитрый трюк с образом злодея. Да, Пил и ДаКоста вдобавок вмешивают сюда полицейский произвол, BLM и эксплуатацию «чёрного» искусства, но магистральной линией всё же оказывается история с преемственностью. Кэндимен — не что иное, как болезненная опухоль в мозгу общества, обидное напоминание об ошибках прошлого, ненависти белого человека, стремящегося поскорее забыть о злодеяниях предков.
По описанию может показаться, будто «Кэндимен» — кино выдающееся, но это не так. Оттого что в открытую пересказываешь классику и дополняешь её парой затейливых трюизмов, умнее не станешь. Но хотя бы не будешь выглядеть смешно. В чём Пил и ДаКоста в своём, да, рваном в плане динамики, да, словно порезанном продюсерами на лишние полчаса, и да, едва ли дополняющем канон, однако всё же эксперименте преуспели, так это в поиске грани между данью уважения и попыткой ревизии. Первому уж точно зачёт, второму — сдержанное похлопывание по плечу и конфетка (без кэндименовского лезвия, разумеется) в качестве утешительного приза.
