Ни один фильм так не ждали в этом году на 81-м Венецианском кинофестивале, как «Джокера: Безумие на двоих» Тодда Филлипса. Зрителям хотелось увидеть в продолжении повторение чуда — того, что случилось тут же, на Мостре, в 2019 году. Первый «Джокер» тогда буквально ворвался на фестиваль, о нём молниеносно стало известно всему миру, он получил «Золотого льва» и номинировался на все ведущие кинопремии мира. «Оскар» за лучший фильм, правда, не завоевал, и создатели, видимо, решили покорить эту вершину во второй раз. Причём для того, чтобы уже наверняка, пригласив на роль Харли Квинн Леди Гагу и добавив в картину музыкальную составляющую.
Похоже, расчёт был таков: даже если «Оскар» не получим, то хоть денег заработаем. Однако авторы оказались в плену у собственного чуда. Второй «Джокер» всё время словно находится в ответе на вопрос: чем мы таким зацепили зрителя, что он за нами пошёл ранее, и пойдет снова? Сусанна Альперина попытается найти ответ на вопрос, чем именно захватывал первый «Джокер» и почему во втором этого не случается.
Начнём с того, что ранее у Джокера как у персонажа не было своего фильма. У Бэтмена был, и не один. Чем Джокер хуже? Так что, когда примерно в 2017 году просочилась информация, что у любимца публики Джокера появится своё кино, зрители и поклонники комикса приободрились. Фильм «Джокер» вышел в 2019-м, и тогда режиссёр Тодд Филлипс с Хоакином Фениксом, исполнителем главной роли, даже если и не оправдали чьи-то ожидания и фантазии, во всяком случае, предложили авторскую талантливую трактовку и персонажа, и комикса.
Почему этот Джокер оказался близок аудитории? Потому что было точное пояснение — в мрачном обществе (некий собирательный город Готэм), где всё разваливается, где высок уровень безработицы, горы мусора, забастовки одна за другой и, казалось бы, нет выхода из непроглядного, героем может стать только психически нездоровый человек. Потому что тем, кто якобы здоров, больше не верят. Шутовская и клоунская эстетика, терапия карнавала, чувство юмора и смех — это спасало людей в любые сложные времена. И, конечно же, шут выходил вперёд тогда, когда неповоротливые рыцари в тяжёлых доспехах оказывались позади.
В зрителях ранее отзывалась болезнь Джокера, его измученная душа, израненность и искорёженность травмами детства. То, как он противостоял лжи, стремясь найти правду во что бы то ни стало, и то, как он отчаялся, когда не смог этого сделать благонамеренным путём. Неконтролируемый смех — признак болезни — казался отзвуком вечного шедевра, книги «Человек, который смеётся» Виктора Гюго. Пластичность Хоакина Феникса и наполненность его персонажа помогали создать визуальные образы, которые невозможно забыть. Походка Джокера, когда он идёт с пистолетом в метро, улыбка на стекле, знаменитый танец на лестнице. Создатели настолько завладели после первого фильма душами зрителей, что у них было множество возможностей — огромная развилка: они могли пойти, развивая историю, во многих направлениях, но выбрали ту дорогу, где теряется не меч, не копьё и не конь. Они потеряли сами себя!
Тодд Филлипс и компания решили, что они лучше знают, чего хочет зритель, но при этом посчитали его за дурака.
Да, у толпы редко есть голова. Но у каждого отдельно взятого человека она есть. И он понимает, что весь набор штампов, которыми изобилует фильм «Джокер: Безумие на двоих», он уже где-то видел.
Начинается фильм с анимации, и это удача. Джокер борется с собственной тенью, в сознании российского зрителя звучат мотивы пьесы Евгения Шварца «Тень». Но затем рисунки переходят в реальность.
Артур Флек (экс-Джокер) сидит в тюрьме-лечебнице Аркхем — и упивается таблетками. Окружающие — заключённые и надзиратели — к нему неравнодушны, как и толпа за стенами тюрьмы. Никто не может забыть, как Артур, выпустив наружу Джокера, помог и им освободиться, осмелеть и пойти бороться за свою правду. Никто не хочет видеть, какой Флек на самом деле и что ему нужно, и сам он порядком от этого устаёт. Первая реакция каждого встречного — разыграй меня, насмеши меня, пошути. Флек почти безразличен даже к острому лезвию, которым касается его лица парикмахер при бритье, не говоря уже о нравоучениях психиатра.
Но, кажется, девушке с грубыми чертами лица и крашеными белыми волосами удаётся увидеть в Артуре что-то настоящее. Тем более она поёт, а песня отзывается в измученной душе главного героя напоминанием о коротком счастье и блаженстве.
Положа руку на сердце, Марго Робби сыграла Харли Квинн гораздо лучше, чем Леди Гага. Но у первой нет такого голоса, как у второй, а режиссёр Филлипс задумал мюзикл. Первые музыкальные номера в «Джокере 2» многообещающие: то, что арии в тюремных интерьерах действуют на сознание людей особым образом, поняли ещё создатели мюзикла «Чикаго», и до них этим пользовались другие творцы. Но чем дальше, тем меньше в новом фильме обещают эти песни и танцы. У Харли — в этом фильме её зовут просто Ли — и Джокера уже всё произошло, даже секс, а зритель ещё ничего не почувствовал. Одно лишь заставляет насторожиться: в первой картине Джокер восстал в Артуре после того, как тот перестал принимать сильнодействующие препараты. Как мы помним, закончилась социальная программа, по которой их ему выписывали бесплатно. Теперь же Ли, которая хочет видеть того Джокера, являвшегося ей в мечтах и грёзах, уговаривает Артура бросить пить таблетки. Но он уже и сам догадался это сделать — в намерении ей понравиться. Становится ясно: Джокер должен проснуться во Флеке. Но как и когда, где и почему? Ах да! Суд же не за горами, и явно именно там случится нечто такое, что растревожит душу несчастного. Да и журналисты с их вопросами (а Артура адвокат убеждает дать первое после ареста интервью) — те ещё раздражители, норовят забраться в самые потайные уголки души.
Оставим в покое предсказуемые сюжетные линии и попытаемся копнуть глубже в стремлении понять, что же всё-таки хотел сказать режиссёр. Что всколыхнуть в зрителе на этот раз? Любовь двух безумцев — именно она заявлена в названии? Но они выглядят как есть — двумя нанятыми артистами, на которых хочет заработать кто-то третий. Ещё и пляшут не сами по себе, а под чужую дудку. Ли — в белом, Джокер — в красном. Луна, сцена, ла-ла-ленд. Вот он бьёт чечётку, вот они кружатся… Неужели снимали кино с концертными номерами, с которыми можно ездить по городам и весям всего мира?
Возможно, Филлипс хочет поднять тему славы и тех искушений и соблазнов, которые она с собой несёт? То есть испытание огнём Джокер уже прошёл, теперь медными трубами? Это Филлипсу удаётся, но не до конца. Он с самого начала словно хочет внушить, что тень (читай: образ) — то, что может подставить человека, но делает это прямолинейно и наивно. Порой кажется, что второй фильм снимал другой режиссёр.
Ещё одна тема — поиска себя: Артур хочет остаться тем, кто он есть на самом деле, перед этим разобравшись, кто именно. Не для этого ли Филлипс достал киноинструменты, дабы «препарировать» почти каждого персонажа из предыдущего фильма. Допросы свидетелей в суде показательны в этом смысле. Воспоминания о телеведущем Мюррее Франклине, соседка Софи…
Те же, кто ждал от фильма продолжения отношений с сыном Томаса Уэйна, что так многообещающе начинались, не получат своего. В монологе перед присяжными в суде, который Джокер-Флек произносит без адвоката, звучат слова: «Я не могу быть тем, кем вы хотите!» Не это ли кульминация и квинтэссенция и сценария, и фильма? Но выглядит такое разрешение главного вопроса неискренне и неубедительно. Разве Джокер перед нами, если это суть фильма? Да нет же — просто Арлекин. Обозначенная проблема мелка для настоящего Джокера. Или же она так показана.
В итоге наиболее удавшейся в картине можно назвать тему свободы. Филлипсу удаётся показать тюремно-больничное братство. Лучшая роль в «Джокере 2» у Брендона Глисона, который играет надзирателя с хорошим музыкальным слухом, чья работа — следить за Артуром. Именно заключённые и охранники чутко реагируют на малейшие изменения в психике Артура. У них свои представления о чести, которые наиболее понятны. И снова возвращаемся к тому, что символ шута несёт в себе свободу, которая просачивается сквозь любые решётки, и выбор — смеяться или нет — есть у человека, где бы он ни находился.
У «Джокера 2» совсем мало шансов снова выиграть конкурс Венецианского кинофестиваля. Скорее всего, он не получит и «Оскара», хотя, несомненно, «засветится» в разных номинациях. Но вполне возможно, что фильм наградят за музыку. В фильме есть по крайней мере три музыкальных номера, которые наиболее талантливы, на наш взгляд, и — как ни парадоксально — два из них исполняются Артуром-Джокером без Леди Гаги.
В начале фильма Артур танцует с сигаретой в тюрьме, и это смотрится круто. В середине — песня о том, как стоит держать улыбку, и «если ты смеёшься, мир смеётся с тобой» — её Ли и Артур поют вместе. И ближе к финалу в телефонную трубку Артур поёт знаменитую (для российского зрителя дассеновскую) «Не покидай меня», чередуя английские и французские слова. Очень хочется ему подпевать именно в этом месте, понимая, что только так можно выразить желание, чтобы не покинул тот Джокер, тот герой, который пробуждал в нас столь сильные чувства. Тот образ, который нёс и страдания, и надежду и искал пути избавления. Второй фильм не будоражит кровь именно потому, что Джокер без боли неинтересен. И если в конце судебных слушаний у Артура-Джокера нет адвоката, нет защитника, то будет ли он у нас, у зрителей? Кто отстоит право смеяться, быть необычным и смелым… Тодд Филлипс не справился с этой задачей во втором фильме, хотя Хоакин Феникс и очень старался соответствовать ожиданиям. Возможно, в этом и ещё одна проблема. А так получилось «Безумие на двоих», но речь о режиссёре и актёре.
Кстати.
В прокат фильм «Джокер: Безумие на двоих» выйдет ровно через месяц после премьеры — 4 октября. А пока мы ждём премьеру и перевариваем оценки сиквела, предлагаем вспомнить, чем именно запомнился первый фильм.
